Читать книгу "Дело о старинном портрете - Катерина Врублевская"

— По правде говоря, я об этом еще не задумывалась.

Консьержка отложила чулок и поднялась со стула.

— Позвольте дать вам совет: прикажите извозчику отвезти вас в отель «Сабин». Будете довольны.

— Я, наверное, так и поступлю, мадам.

Поблагодарив консьержку, я достала из сумки карандашик в оплетке и написала по-русски: «Андрей, я в Париже. Как только найду, где остановиться, пришлю адрес. Полина». Отдав консьержке записку, я попрощалась и вышла на улицу.

— Куда теперь, мадемуазель? — спросил кучер.

— В какую-нибудь приличную гостиницу в этом районе, — ответила я, забираясь в фиакр.

Ехать искать неизвестно какую гостиницу по неизвестно чьей рекомендации мне не хотелось.

— Я отвезу вас в «Пти Отель» на бульваре Роше-шуар.

— Куда угодно, только поскорей. Мне все равно.

Когда мы подъехали к гостинице, вдруг раздался трубный звук, от которого с деревьев испуганно вспорхнули птицы.

— Что это? — удивилась я.

— Цирк Фернандо! — ответил усатый кучер. — Лучшие представления каждый вечер! Вот поселитесь и сходите, не пожалеете. Там дрессированные слоны на задних ногах танцуют.

— Не хочу останавливаться в этой гостинице! — испуганно закричала я. — У меня от запаха зверей и соломы сенная лихорадка начинается. Езжайте в другое место!

Кучер резко натянул поводья, лошадь остановилась.

— Жаль, там очень приличный отель. Ну, нет так нет… — Он помолчал, потом повернулся ко мне и вскинул вверх указательный палец. — Вот что: я отвезу вас к Соланж де Жаликур. Очень приятная дама. Она держит небольшую гостиницу в собственном доме на авеню Фрошо. Полный пансион и недорого. Думаю, вам понравится.

— Поехали, — кивнула я. — Мне все равно.

На авеню Фрошо, в глубине заросшего кустарником двора, располагался небольшой двухэтажный особняк начала восемнадцатого века с надписью на фронтоне «Отель Сабин». Высокие окна были окаймлены плющом, а на подоконниках цвели пурпурные мальвы, называемые еще просвирником. Дом выглядел чистеньким и уютным и понравился мне с первого взгляда. Название показалось мне знакомым. Я открыла сумочку и достала записку, сунутую мне консьержкой. Из записки следовало, что меня привезли в ту самую гостиницу. Что ж, это судьба — спорить я не стала.

Кучер спрыгнул с козел и пошел в дом. Спустя минуту он вернулся и принялся сгружать мои саквояжи.

— Пойдемте, мадемуазель, я договорился с хозяйкой, у нее есть для вас хорошая комната, и недорого.

Отворив застекленную дверь, я вошла в просторную прихожую, за которой просматривались столовая с камином и лестница с отполированными перилами. На стенах висели пасторальные картинки, а в углу стояла старинная вешалка с многочисленными крючками.

Хозяйка, пышная дама с кружевной наколкой на шиньоне, была затянута в жесткий корсет, от которого ее грудь, и без того немаленькая, выдавалась вперед, словно ростральная фигура. Атласное платье цвета майского жука топорщилось складками на бедрах, отчего хозяйка напоминала куклу, посаженную на чайник. Дополнительное сходство придавали рукава-буфы с мелкими пуговичками на запястьях.

— Добрый день, мадемуазель! — ослепительно улыбнулась она, обнажая меленькие, словно у лисы, зубы. — Я слышала, что вы желаете снять комнату? У меня есть изумительная светлая комната с окнами на Сакре-Кер! Вы будете довольны!

— Простите, но я не мадемуазель. Позвольте представиться, я вдова. Моя фамилия Авилова. А зовут Аполлинарией.

— Ох, простите меня! — она прижала руки к своей необъятной груди, отчего три ее подбородка заколыхались. — Вы так молодо выглядите, мадам Авилова, я ни за что не поверила бы, что вы были замужем. Восемнадцатилетняя девушка с прекрасным цветом лица! А меня зовут Соланж де Жаликур, я из рода того самого де Жаликура, что отличился в битве при Азенкуре[17]. Но его подвиг, к сожалению, не помог Франции. Вы можете называть меня мадам Соланж, мне будет приятно. В моем отеле простая, семейная атмосфера.

Не переставая говорить, она сунула кучеру мзду за то, что привез к ней клиента, и он откланялся. Потом она повела меня на второй этаж; ее пышные юбки шуршали, задевая лестничные столбики.

— Вы полька? — вдруг спросила она, обернувшись ко мне.

— Нет, я русская.

— У вас такое сложное имя. Вам гораздо больше подошло бы имя Полин. Послушайтесь моего совета: представляйтесь здесь именно так, тогда вас примут за настоящую парижанку — вы великолепно говорите по-французски! У вас даже легкий версальский прононс. Вы, наверное, в детстве жили во Франции?

— Нет, одна из моих гувернанток была родом из Парижа.

Мадам Соланж ввела меня в просторную комнату с высоким окном. В глубине оказался альков — вход в него скрывали занавеси розового атласа с пышными набивными пионами. Везде в глаза бросалось буйство персиково-алых оттенков. Я словно попала в будуар героинь Бальзака и Мопассана. Не меблированная комната, а гнездо сладострастия. Как же я тут буду жить, в такой чувственной обстановке и одна? В углу стояла напольная статуя малыша-купидона, выкрашенная бронзовой краской, а на двух диванах в живописном беспорядке были разбросаны подушки и турецкие валики из колкой парчи. Я с тоской вспомнила свою обновленную гостиную в стиле «ар нуво». Призрак козетки на львиных лапах выглядывал из-за каждого предмета, находящегося здесь.

— Вам нравится? — спросила мадам де Жаликур, не сомневаясь в ответе. — Это лучшая моя комната. Посмотрите, какие занавеси на алькове. Вам будет уютно.

— Д-да, — выдавила я — спорить не было никакого желания. В конце концов, на этой комнате свет клином не сошелся. Обоснуюсь и найду что-нибудь получше.

— И плата совсем небольшая, — умильно произнесла хозяйка. Она цепким взглядом осматривала добротные саквояжи из свиной кожи, внесенные сюда садовником. — Всего двести франков в месяц за такую комнату, где вас никто не потревожит. Да еще с пансионом, горничной, чисткой обуви и ежедневной газетой. Вы нигде не найдете ничего подобного, хоть весь Париж обойдите.

— Хорошо. Я согласна.

— Тогда соблаговолите заплатить за месяц вперед. Здесь так принято.

Я открыла сумочку и достала требуемую сумму. Хорошо, что еще в Варшаве я поменяла рубли на франки. Получив деньги, мадам де Жаликур улыбнулась еще шире и сообщила:

— У меня в отеле проживает только самая респектабельная публика. Кстати, в зеленой комнате направо по коридору живет ваш соотечественник, князь. Очень достойный и набожный господин. Каждое воскресенье он ходит в русскую церковь. У князя очень трудная фамилия, так что за ужином он сам вам представится, а мы называем его просто — князь, он не сердится. Располагайтесь, мадам Авилова, хорошего отдыха. Ваши ключи на столике. Если нужна горничная, звоните в колокольчик.