Читать книгу "Марианна в огненном венке. Книга 2 - Жюльетта Бенцони"

— Хватит разговоров! У вас лихорадка, и вам надо отдохнуть. Когда вечером придет консьерж, мы попросим его открыть более приличное помещение, чтобы уложить вас в постель. А пока надо попытаться забыть ваших друзей, ибо вы все равно ничем не можете им помочь. Когда французская армия войдет в город… вполне вероятно, что все, кто скрывается, снова появятся…

— Если этот город еще существует, — раздался из глубины комнаты замогильный голос, на который обернулись обе женщины.

— Ах! Лекен! Наконец-то ты! — воскликнула мадам Бюрсэ. — Какие новости?

Молодой человек лет под тридцать, белокурый, со смазливым, несколько вялым лицом, с каким-то женским изяществом вышел из темноты. Он носил элегантный, но запыленный полотняный костюм и выглядел усталым. Его голубые глаза по очереди прошлись по лицам женщин, и он скривился в улыбке.

— Чем больше я вижу чужбину, тем родину больше люблю, — с пафосом сказал он, прежде чем добавить нормальным голосом:

— Дела идут все хуже и хуже. Я не уверен, придет ли император достаточно скоро в Москву, чтобы спасти нас. Мое почтение, сударыня, — обратился он к Марианне. — Я не знаю, кто вы, но вы кажетесь такой же бледной, как и очаровательной.

— Это наша сестра по профессии, случайно встретившаяся нам, — сказала Ванина. — Синьорина Мария-Стэлла из театра Фейдо. Но рассказывайте, мой мальчик, рассказывайте! Что нам еще угрожает?

— Прежде дайте мне напиться. Мне кажется, что мой язык превратился в большую пересохшую губку, заполнившую весь рот, — Она станет еще больше, когда напитается, — заметила мадам Бюрсэ, протягивая ему кувшин с пивом, который он выцедил, полузакрыв глаза, с выражением неописуемого блаженства.

Забыв о всяких правилах приличия, он пощелкал языком, почти не пережевывая, проглотил ломоть окорока, залив его очередной порцией пива, затем, всем весом рухнув на жалобно заскрипевшее кресло, удовлетворенно вздохнул.

— Даже если тело обречено на скорое уничтожение, — сказал он, — все равно очень приятно подкормить его…

— Ну хватит! — вскипела Ванина. — Вы слишком веселитесь! Что вас заставило думать, что мы обречены на… как вы сказали, скорое уничтожение?

— То, что происходит в городе. Ходят слухи, что конница Мюрата преследует арьергард Кутузова. Население бежит…

— Приятная новость! Оно это делает уже три дня.

— Может быть, но население населению рознь! Вчера это делали богачи, дворяне, люди обеспеченные. Сегодня — все, у кого хоть что-то есть. Только бедняки, больные и умирающие остаются. И в настоящий момент людей охватило отчаяние, потому что из всех церквей и монастырей увозят святые иконы, чтобы они не попали в руки антихриста и его банды. Возле церкви Петра и Павла я видел валявшуюся в пыли толпу, умолявшую священников оставить им иконы. А те призывали их убивать чужеземных варваров, оскверняющих священную землю России. Но не это самое ужасное…

— Что же еще? — рассердилась мадам Бюрсэ. — У вас такая скверная манера держать про запас всякие гадости, Лекен!

— Да просто не хотел вас сразу пугать! Прежде чем покинуть Москву, этот проклятый Ростопчин открыл все тюрьмы. Вся нечисть, которая там содержалась: бандиты, воры, убийцы, — ринулась в город, ничуть не собираясь уходить. Я видел в Кремле, как одна банда ворвалась в храм… и никто не подумал поклониться иконе при входе, и не нашлось никого, чтобы призвать их к порядку. Вполне вероятно, что они будут грабить все дворцы подряд…

— А вы сидите здесь и рассуждаете? — возмущенно вскричала Ванина. — Надо поскорей предупредить консьержа, чтобы забаррикадировать двери, окна… не знаю, что еще!

Лекен мрачно ухмыльнулся.

— Консьержа? Он уже далеко. По дороге сюда я видел, как он давал тягу на битком набитой повозке. Если мы хотим защититься, надо самим позаботиться.

Впрочем, я думаю, что в этой привратницкой нам нечего бояться…

Марианна, которая не вмешивалась в разговор своих новых знакомых, высказала свое мнение:

— Насколько я поняла, эта привратницкая находится рядом с главным входом. Эти люди попытаются взломать первые попавшиеся под руку окна или двери. Мы скорей избежим опасности, если перейдем в помещение челяди…

Молодой комедиант внимательно посмотрел на нее и послал улыбку, которую он, безусловно, считал обаятельной.

— Я только что сказал, что вы так же бледны, как и очаровательны, сударыня, но теперь добавлю, что вы так же мудры, как очаровательны и бледны. Комнаты слуг на антресолях действительно кажутся мне удобным местом для почетного отступления, но в случае, если эти бесноватые вздумают поджечь дворец, мы там неминуемо изжаримся! И если…

— С этими «если», — недовольно оборвала его Ванина, — мы только теряем драгоценное время. Что касается меня, то я предпочитаю быть изжаренной, чем изнасилованной, — добавила она, величественно забрасывая на плечо полу своего алого пеплума.

— У вас странный вкус, — сделал комичную гримасу Лекен. — Хотя это то, что поет Дидона! Какая ерунда! Но как бы то ни было, я считаю, что мадам права: надо убраться отсюда. Поскольку консьерж уехал, придется взломать парадную дверь, чтобы попасть наверх! Может быть, никто и не придет сюда, ибо Москва большая и дворцов в ней много, но в любом случае там мы будем лучше укрыты. И это может нам помочь продержаться до прихода французов. Пойду позову остальных..

Он быстро вышел, пересек двор и постучал в дверь небольшой пристройки, где расположились две другие актрисы, тогда как Ванина вернулась к Марианне, которая, отодвинув подушки, пыталась подняться.

— Как вы себя чувствуете? — нагнувшись к ней, спросила итальянка. — Вы сможете идти, подняться на три этажа? Мы все поможем вам…

Молодая женщина ответила ей улыбкой.

— Должно получиться. Правда, я чувствую слабость, но думаю, что дело пойдет. Я потеряла много крови?

— О, совсем немного. Видно, у вас крепкое здоровье, кровотечение быстро остановилось. Идемте, я буду вас поддерживать.

Пропустив одну руку под здоровое плечо Марианны, она обняла ее за талию и помогла встать. В первый момент у раненой появилось ощущение, что стены вращаются вокруг нее, а остатки крови ушли в ноги.

— Выпейте еще немного коньяка! — предложила мадам Бюрсэ, которая с беспокойством следила, как бледнеют ее щеки.

— Но я опьянею…

— Велика важность! Поднимемся наверх, вам постелют, и будете спокойно спать! Главное — это добраться туда.

Марианна послушно выпила ароматный напиток.

Краска немного вернулась на ее щеки, но признательная улыбка адресовалась Ванине.

— Идем туда! — только и сказала она.

Пока мадам Бюрсэ занималась провизией и подушками, Марианна и Ванина осторожными маленькими шагами направились к двери. Рука флорентийской певицы была уверенной и крепкой, и поддерживаемая ею Марианна шла с большей легкостью, чем они предполагали. Кроме того, она испытывала к своей новой подруге инстинктивное доверие в сочетании с ощущением, что она давно ее знает. Это было, возможно, связано с запахом розы, пропитавшим ее пеплум и напомнившим ей Фортюнэ…