Читать книгу "СССР-41 в XXI веке - Анатолий Логинов"

Неоднократно виденные очертания берега были знакомы и в то же время неузнаваемы. Как на школьной фотографии первого класса, когда все лица узнаешь скорее по наитию. А от берега несся шарового цвета катер, оставляя за собой бурун. Сблизившись, катер стал за кормой, отсекая парому путь к нейтральным водам. На паром по трапу поднялся суровый молодой парень в форме лейтенанта пограничных войск. Совершенно обычный погранец, если не считать, что форма была не грузинская и даже не советская. Точнее, советская, но устаревшая. Можно сказать, довоенная или копировавшая ее вплоть до кубарей в петлицах и забавного пояса со звездой. Да еще чуб — русый, чисто казачий, с кудряшками, «фартово» налезавшими на козырек. От чуба веяло такой посконностью, что Кахе захотелось приколоться. Например, взять под козырек бейсболки, полученной в санатории, где довелось отдыхать, и отрапортовать: «Товарищ лейтенант, разрешите доложить? На вверенном мне судне безобразия не нарушались, водовка не пьянствовалась! Докладывает старший лейтенант пограничной полиции Вашакидзе. Разрешите получить замечания?» Неплохо бы смотрелось на фоне клетчатых шорт и распахнутой на груди серой льняной рубашки Кахабера. Естественно, ничего подобного он делать не стал. Зачем? Несмотря на странный вид лейтенанта, шутить с ним не хотелось.

Следом за «командиром» появились четверо бойцов, одетых аналогично начальнику. И пятый. Как раз на нем не было ничего древнего, но именно этот тип и выглядел на общем фоне неправильно. Именно неправильно. Каха ощущал это чуть ли не физически. Мелкий, субтильный, в дешевом камуфляже «подделка под армейский», без знаков различия, он больше всего напоминал ребенка, настолько заигравшегося в войну, что не заметил, как вырос. А раз не заметил, то и не повзрослел.

— Лейтенант Толкачев, — по-русски представился первый поднявшийся, — пограничная охрана. Здравствуйте, товарищи.

Пассажиры ответили нестройным гулом.

— Я должен сообщить вам неожиданное известие, — продолжил лейтенант. — Пока вы путешествовали вдали от родины, произошло довольно редкое событие. И сейчас вы прибыли к границам не суверенной Грузии, а СССР образца сорок первого года.

Толкачев переждал возникший гул и продолжил:

— Понятно, что это трудно воспринять вот так сразу. Но придется. Такова реальность. Кстати, все понимают по-русски? Нет? Тогда сейчас ваш современник обрисует ближайшие перспективы.

Он кивнул субтильному. Тот вышел вперед, гордо вздернул голову и заговорил:

— Товарищи!

На минутку замолчал, прислушиваясь к гулу: пассажиры еще не пришли в себя от слов лейтенанта. Кто-то переводил его речь соседям, кто-то просто качал головой. Мелкий скривился:

— Ра? Обращение «товарищи» не понравилось? Придется привыкать, господа хомячки и прочая офсетная плесень! — Оратор откровенно наслаждался своим положением. — У меня есть новости, плохие и очень плохие. Плохие будут чередоваться с очень плохими, и в итоге все для вас закончится благополучно. Почти.

Он как-то особенно мерзко ухмыльнулся, расправил большими пальцами «комок» под зачем-то надетым поверх красноармейским ремнем и залихватски подмигнул полной женщине в деловом костюме:

— Плохое для вас заключается в том, что втюхивать разрыхлители жира сегодня некому. Правда, кредиты вам платить больше не надо, всех этих «Холик-банков» и «Ти-Би-Си» тоже нет. Так что ваши денежки в них накрылись. Вместе с квартирками. И единственное, что может облегчить вашу участь, — это доблестный труд на благо великой родины. Стране нужны специалисты. Любые. Даже секретутки с опытом Моники Левински. Нет, свои оральные способности можете применять по желанию, а вот умение нажать на кнопку «ресет» в случае зависания нужно стране. Ты что-то хотела вякнуть? — спросил он худощавую женщину, напоминавшую Кахе кого-то из российских актрис.

— Я… Мы… У нас… — растерянно произнесла та.

— Дамочка, нажмите на «ресет», вы зависли, и вам надо перезагрузиться, — чернявый повысил голос. — Разъясняю! Волею судьбы вы все оказались в СССР сорок первого года. У власти товарищ Сталин, а проверкой благонадежности занимается товарищ Берия. Все вы, после небольшой проверки в ведомстве Лаврентия Павловича, станете гражданами СССР. И будете работать на благо нашей родины.

— Что, и выбора у нас нет?! — срывающимся голосом вскрикнул холеный господин, похожий на нотариуса или адвоката.

— Какого выбора? — Субтильный широко улыбнулся. — Если вы не хотите жить в СССР, то просите политического убежища у США, Англии, да хоть у Буркина-Фасо. Вас никто не будет держать и задерживать. Правда, транспортом обеспечивать тоже никто не обязан. Доберетесь вплавь. И вперед! Мойщики окон с университетскими дипломами там нужны. Вы сможете даже сделать карьеру грузчика в супермаркете. А вы что думали, лафа вечно продолжаться будет? Попили кровь рабочего человека? Теперь наше время!

— Да я!..

— Да, вы можете даже подать в суд в Брюсселе. Если доплывете! Только учтите, СССР договора с Брюсселем не ратифицировал…

С каждым словом чернявого Кахабер удивлялся все больше. Непонятен был смысл демарша. Зачем нужно подобное разъяснение? Реакция людей вполне предсказуемая, вон пожилая, скромно одетая женщина, держащая на руках крохотную собачонку, посматривает в сторону борта, словно прикидывая, успеет ли она шагнуть за борт? Или уже поздно? Но если такая агитация не нужна… Только ведь эти, в форме, поголовно русские! Он шагнул к лейтенанту и громко, чтобы слышали все, произнес:

— Старший лейтенант погранохраны Грузии Вашакидзе. Товарищ лейтенант, кто-нибудь из ваших бойцов понимает по-грузински?

— Нет, — удивленно ответил Толкачев. — Но ведь товарищ… — Он указал на чернявого.

— Товарищ лейтенант! Этот человек — враг! Его речь — сплошная клевета на Советский Союз.

— Что, сатрап мирового империализма… — по-русски заорал чернявый на Каху и полетел на палубу, сбитый точным ударом. Бойцы сдернули с плеч винтовки. И растерялись. Толпа пассажиров пришла в движение: несколько мужчин бросились вперед, остальные шарахнулись назад.

— Всем стоять! — заорал Кахабер, добавив уже спокойно: — Товарищ лейтенант, я прошу задержать меня и провести расследование инцидента.

На несколько мгновений на палубе воцарилась тишина. Все замерли — грузины, почти бросившиеся на штыки, солдаты с оружием в руках, валяющийся в отключке «провокатор раздора» и два лейтенанта-пограничника, стоящие друг напротив друга. Наконец Толкачев сказал:

— Убрать оружие. Товарищ Вашакидзе, предъявите документы. Старшина Лихолет, подберите товарища Набичвришвили.

Кахабер подал паспорт.

При виде щита со святым Георгием лейтенант скривился, но и только:

— Пройдете с нами. Вы задержаны для выяснения обстоятельств, — после чего обернулся к бойцу, стоявшему у него за спиной: — Якимчик, проследите, чтобы гражданин забрал свои вещи, и проводите его на катер.

Опять повернулся к возмутителю спокойствия и повторил: