Читать книгу "Болезнь претендента - Фридрих Незнанский"

Около одиннадцати утра послышался телефонный звонок. Не поднимаясь с постели, Болгарин снял трубку.

– Вадим Николаевич? С вами говорит профессор Плиткин из мединститута…

Наряду со штатной работой в краевой больнице Артур Михайлович преподавал в медицинском институте и обычно представлялся этим титулом, так было понятнее. Больниц в городе много, а институт один.

– Я был занят и не сразу узнал о повторной пресс-конференции Викентьева. Узнав же, ужаснулся.

– То есть ложь чистой воды?

– Безусловно. Это вообще беспрецедентный случай: чтобы врач так резко изменял свою точку зрения.

– Да уж! – усмехнулся Болгарин. – То отравлен, то не отравлен. В чем тут причина?

– Думаю, на него оказали давление. Мы можем догадываться кто, однако пока у нас нет твердых доказательств. Но, мне кажется, нужно привлечь внимание общественности к новому выступлению Викентьева. Если оно получит соответствующий резонанс, к нему прислушаются более внимательно и тогда ему придется отвечать.

– Спасибо за поддержку, Артур Михайлович. Вы член «Союза справедливых сил»?

– Нет. Я просто возмущен таким хамством и хочу поддержать справедливость. Нельзя же так нагло морочить людям головы.

– Вы бы вступили в нашу партию, – заученно сказал Болгарин. Он предлагал это всем подряд.

– Нет, вы знаете, я противник всяких политических объединений. Да и некогда мне ерундой заниматься.

Почувствовав, что допустил бестактность, Артур Михайлович принялся истово извиняться. Однако Вадим Николаевич не очень обиделся. Он предложил профессору встретиться, чтобы обсудить и тактические подробности предстоящего выступления, и технические детали.

Они встретились во второй половине дня в штаб-квартире «Союза справедливых сил», размещавшейся в заводоуправлении «Серебряных крыльев». Это помещение, пользуясь данной ему властью, предоставил «справедливцам» Самощенко. Правда, завод находится на окраине города, куда было не совсем удобно добираться. Но имелись и преимущества. Во-первых, не нужно платить за аренду. Во-вторых, здесь строгая пропускная система, поэтому обеспечена безопасность. Ну а добираться неудобно – так ведь не так много людей посещают штаб-квартиру.

Плиткин и Болгарин расположились в маленьком кабинете председателя. Артуру Михайловичу пятьдесят с хвостиком. Это худощавый рыжеволосый мужчина, всем своим обликом кричащий, что перед вами человек науки: мешковато сидящий костюм, взлохмаченная прическа, очки с толстыми стеклами. Однако все достаточно модное и дорогое. В этом уж заслуга жены, но мало кто знает, какие титанические усилия нужно ей приложить, чтобы заставить мужа пойти в магазин. Поэтому зачастую она сама покупала ему одежду. А поскольку Серафима Леопольдовна побаивается, как бы вещь не оказалась мала, то приобретает все с запасом. Отсюда и неизменная мешковатость. Свои неточные действия Серафима Леопольдовна оправдывает тем, что муж может поправиться – он ест очень много сладкого. Действительно, Артур Михайлович редкостный сладкоежка, можно сказать, сладкое его единственная страсть, кроме науки, разумеется. Но хоть и ест чрезмерно много сахара, это на его фигуре не отражается.

– Можно почти не сомневаться в том, что как само отравление, так и лживое заявление Викентьева спровоцированы с подачи окружения губернатора. Только как это доказать? – спросил Вадим Николаевич.

– Логическим путем. Я справлялся у московских коллег – Викентьев видел сибирского пациента лишь мельком. В основном рассматривал его рентгеновские снимки. Он не владеет в полной мере материалом, не имеет права делать подобные громогласные заявления.

– А кто он по своей врачебной специализации?

– Радиолог. То есть занимается проблемами противолучевой защиты. В принципе, он даже не имеет права быть в контакте с больным, – начал горячиться Плиткин. – Как тут можно выступать с опровержением отравления, ума не приложу.

– И вы готовы дать ему прилюдный ответ?

– Не келейно же разрешать такую проблему. Он же говорил с трибуны. Не можем же мы опровергать ночью, в подвале. Игра должна идти на равных.

– Нужен, как сейчас говорят, адекватный ответ.

– Вот именно.

Внешне Вадим Николаевич был полной противоположностью Плиткину: высокий, широкоплечий брюнет, чья фигура доведена плавательным бассейном и теннисом до совершенства. Его элегантность – предмет зависти многих красносибирских мужчин – костюмы, причем лучших фирм, на нем сидят как влитые. Он надеялся освежить гардероб в Амстердаме, да сорвалось – поздно спохватился, делегация уже полностью укомплектована. Придется ехать в Варну, в Болгарию, в страну, одарившую его фамилией. Кстати, она служила постоянным поводом для шуток. То и дело спрашивали: «Скажите, вы кто по национальности – болгарин?» «Ну что вы, – отвечал Болгарин, – я – румын». Иногда, если полагал, что собеседнику не понять его тонкий юмор, мог сказать: китаец или эскимос.

– Двадцать третьего я вынужден лететь в Варну, – сокрушенно произнес он. – Хорошо бы провести вашу пресс-конференцию до этого времени.

Возможность проведения всякого рода партийных сборищ была еще одним плюсом «Серебряных крыльев» – тут имеется актовый зал на триста человек, опять же не пришлось тратиться на аренду.

– Я согласен, – сказал Плиткин. – По-моему, имеет смысл поторопиться с ответом. Слишком долгая реакция покажется странной.

Договорились встретиться с прессой на следующий день. У Артура Михайловича с трех до четырех было «окно» в его расписании: между институтом и больницей.

Механизм подготовки пресс-конференций у «Союза справедливых сил» был отлажен: адреса всех нужных редакций в компьютере имелись, затем следовало сказать спасибо моментальной электронной почте. И вот уже журналисты стекаются к главному входу в «Серебряные крылья».

Сделав короткое заявление, Артур Михайлович подробно ответил на все вопросы, и неправомочность последнего выступления Викентьева стала для всех собравшихся очевидной.

Глава 3 БРАТЬЯ-РАЗБОЙНИКИ

Среди коллег Фокстерьер считался журналистом американизированного склада: хватким, пронырливым, с поразительным чутьем на сенсацию. В каждом расследовании ему особенно нравились первые шаги, когда из множества вариантов нужно выбрать единственно правильный, оптимальный. Он считал, что правильное начало – половина успеха. Сейчас нужно было обнаружить, где находится пиар-фирма «Сигнал», и это оказалось отнюдь не простым делом. Подобных кормушек в Москве расплодилось видимо-невидимо, они конкурировали между собой – каждый стремился урвать заказ повыгоднее, а «внутрицеховые» связи в этой сфере были весьма слабые. В самом крупном и знаменитом центре политтехнологий Стасу подтвердили, мол, фирма с таким названием существует, но, к сожалению, их телефона или адреса там не знали. Врали, конечно. Считали, что каждая такая подсказка служила для конкурентов рекламой.