Читать книгу "Жажда смерти - Кирилл Шелестов"

— Да меня тогда Муха затащил в «Шангри-Ла», — начал Владик. — Он с тех пор как перебрался в Москву, вечно там ошивается. И у него накопилась куча билетов, которые выдаются игрокам, когда у них выпадают разные комбинации. А в «Шангри-Ла» в тот день был розыгрыш, причем юбилейный. То есть по этим билетам разыгрывалась чертова уйма призов. У меня-то вообще билетов не было. Я даже прошел туда по его карточке.

— Как же ты тогда выиграл?

— Да говорю тебе, я не выигрывал! — возразил Владик. — Этот «мерседес» был там главным призом. Он что-то под сотню стоил. Девяносто шесть тысяч, если быть совсем точным. И вот, когда все призы уже разыграли, он один остался. В барабане крутилось двадцать восемь билетов, как сейчас помню. Два из них были Мухины. Муха на этих розыгрышах еще никогда ничего не получал. Он мне сам жаловался. Даже не надеялся. А в тот день успел уже в пух проиграться. И вот он сидит за покерным столом, злой как черт. Денег больше нет, а отыграться ему до смерти охота. Я подхожу и говорю: «Возьми меня в половину за полторы тысячи долларов». Он посмотрел на меня как на сумасшедшего и говорит: «Давай! Только бабки сразу гони, пока не передумал!» Я быстренько ему отсчитал, и тут — раз! На его билет выпадает «мерседес»! Мухе чуть плохо не стало. Мы с ним в тот же день за этот «мерседес» деньгами взяли и пополам разделили.

— Везет же! — завистливо ахнул Боня. И злорадно прибавил, утешая себя: — Муха-то, наверное, локти потом кусал! Мог бы сам все огрести!

— Да, сильно расстроился, — подтвердил Владик. — Напился до полусмерти. Все ко мне драться лез. А чего злиться? — он наивно посмотрел на меня синими глазами. — Ведь неизвестно же, кому повезло: мне или ему?

— А ты-то, ты-то как угадал? — не отставал Боня. Было заметно, что вся эта история произвела на него глубокое впечатление.

— А я и не угадывал, — пояснил Владик застенчиво. — Я по своей теории действовал. Я еще студентом хотел рассчитать число удачи.

— Ну-ка, ну-ка! — заволновался Боня. — И какое же это число?

— Оно в каждом случае индивидуальное. Если говорить очень грубо, то везет, я имею в виду, по-настоящему везет, крупно, примерно в двух процентах из ста. Плюс-минус сотые процента. Чтобы сказать точнее, нужно вводить разные личные параметры. Но это я сначала так думал. А потом понял, что эта теория распространяется в целом на соотношение исключительного и ординарного. То есть сколько гениев рождается в каждую эпоху, сколько происходит катаклизмов. Спортивные рекорды, карликовые породы животных — все сюда входит. Как бы это попроще сказать...

— Да говори как есть! — торопил его Боня.

— Ну, например, знаешь, какая пропорция между выдающимися людьми и обычными? Или, скажем...

— Нужны мне эти люди! — нетерпеливо перебил Боня. — Ты мне расскажи, как ты капусту огреб!

— Так я тебе это и пытаюсь объяснить, — сбиваясь, зачастил Владик. — Если без подробностей, то картина получалась такая. Определяем условия задачи. Я был в этом казино впервые в жизни. Далее. Я сразу попал на юбилейный розыгрыш. Далее. Два Мухиных билета составляли от двадцати восьми находящихся в барабане семь целых четырнадцать сотых процента. Если произвести необходимые расчеты, в соответствии с моей таблицей, то выходило, что они включали две целых четырнадцать сотых, которые должны были принести победу. Заметь, мне, а не Мухе. Теперь введем другие параметры. — Он увлекся и говорил с воодушевлением. — Семь целых четырнадцать сотых процента применительно к цене «мерседеса» должны были стоить что-то около семи тысяч долларов. Чуть меньше. Я входил на пятьдесят процентов. То есть моя доля должна была стоить около трех тысяч четырехсот долларов. Я ее купил за полторы. Таким образом, с точки зрения рисков, затея представлялась выгодной. Получается, я был просто обязан рискнуть.

— Во гонит! — не выдержал Боня.

Он повернулся ко мне, ощущая себя обманутым и ища в моем лице союзника.

— Ты что-нибудь понимаешь в этой галиматье? Абракадабра, блин, какая-то! Тут и трезвому не разобраться.

Что до меня, то я пока отчетливо понимал одно: Боня вел себя с Владиком как-то слишком по-хозяйски. Совсем не так, как подчиненный с начальником. Разумеется, Боня был хамоват по своей природе. Но дистанцию он чувствовал тонко. Со мной, например, он не позволял себе такого тона, хотя от меня он никак не зависел. Тут было что-то не так. Вот и сейчас, вместо того чтобы поставить Боню на место, Владик смешался и покраснел.

В это время к нам быстрыми шагами подошел взвинченный Косумов. Его черные глаза мрачно горели. Ноздри крупного носа свирепо раздувались.

— Дура прыщавая! — сквозь зубы ругался он с гортанным, наждачным акцентом. — Три раза мне игру убивала! Сучка! Сдает, зараза, всякую дрянь! И еще смеется, тварь поганая!

Я догадался, что сегодня он не сорвал джек-пот и виновной в этом считал крупье.

— Чтобы с ней муж так жил, как она карты раздает! Проходивший мимо нас парень в толчее случайно задел его плечом, и Косумов грубо отпихнул его.

— Пошел вон! — крикнул он. Тот испуганно отшатнулся. — Разуй глаза, козел!

Внешне Косумов ничем не отличался от тех криминальных коммерсантов с Кавказа, которые в последние годы наводнили Москву. Во всяком случае, за прокурора я бы его не принял. Его резкое, красивое лицо было несвежим, как обычно бывает после длительного загула. Смоляные усы, спускавшиеся вдоль рта, придавали ему недоброе выражение. Темно-серый костюм был мятым, а черные туфли нечищеными, хотя и нарядными: с загнутыми вверх носами, да еще с золотыми пряжками. Сказывалась свойственная кавказцам страсть к броской обуви. В целом от него веяло чем-то агрессивным и злым.

— Брось, Юрок! Не переживай! — с опаской похлопал его по плечу Боня. — Сегодня проиграл, значит завтра наваримся. Не в могилу же эти деньги с собой тащить! Лучше выпей с ребятами. С Андреем вон познакомься.

Мне показалось, что Боня его побаивается. Косумов сверкнул на меня взглядом и без улыбки сунул мне жесткую ладонь.

— Убить эту биксу мало! — продолжал он. — Руки вырвать за такую раздачу.

— Много проиграл-то? — полюбопытствовал Боня.

— Все, что с собой было! — отрезал Косумов, шаря по карманам. — Даже на сигареты не осталось. Придется в отель заезжать. Сует мне, тварь, к стриту валета!

Он опять завелся и хлопнул кулаком по барной стойке. На нас начинали оглядываться.

— Да ты выпей, выпей! — уговаривал Боня. — От всех болезней помогает.

Косумов тяжело вздохнул.

— Правда, что ли, выпить? — задумчиво проговорил он, растирая щеки с отросшей щетиной.

— Конечно, выпей, — поддержал Боня. — Что же ты, бедолага, вторые сутки трезвым маешься!

Это было неправдой. Косумов не выглядел трезвым. Он опрокинул рюмку и замотал головой.

— Брр! Пойдем отсюда! — решил он. — А то я сейчас со злости всю эту поганую лавку разнесу к чертям собачьим.