Читать книгу "Дом судьи - Жорж Сименон"

Мегрэ и его собеседники находились в комнате, служившей Лиз будуаром; здесь же стоял рояль. Все трое смотрели в окно.

— Хорас Ван Ушен! — объявил Мегрэ, кивнув на старика, который первым вышел из машины, двигаясь рывками, словно автомат, у которого не смазаны шарниры.

Местные жители столпились на углу улицы. Ван Ушен в костюме из светлой фланели, в белых ботинках, в просторном клетчатом пальто и белом суконном кепи представлял для них воистину любопытное зрелище. На Лазурном берегу он никого не удивил бы своим нарядом, но в Эгюийоне, где в летние месяцы бывают лишь туристы среднего достатка, он выглядел, пожалуй, несколько необычно. Он немного напоминал Рокфеллера — такой же худой и морщинистый. Он подал руку даме, сидевшей в машине. Она вышла — крупная, вся в мехах, — смерила дом взглядом снизу вверх, затем сверху вниз. Потом что-то сказала шоферу. Тот позвонил.

— Если не возражаете, господа, пусть голландец подождет на улице. Хотя бы какое-то время.

Мегрэ пошел открывать. С первого взгляда он убедился, что судья не солгал: Валентина Форлакруа, урожденная Константинеску, была в свое время красавицей; глаза у нее и теперь были прекрасные, а губы, несмотря на морщинки в уголках рта, такие же чувственные, как у Лиз.

— Ну вот, я приехала, — объявила она. — Хорас, идите сюда.

— Прошу прощения, сударыня, но мне хотелось бы, чтобы сперва вы вошли одна. Быть может, так будет лучше и для вас, не правда ли?

Хорас в негодовании вернулся в машину. Завернулся в плед и замер, не обращая ни малейшего внимания на мальчишек, которые приникли к окнам автомобиля, глазея на приезжего.

— Дом вы знаете. Если угодно, пойдем в библиотеку — там топится камин.

— Я никак не возьму в толк, какое отношение ко мне имеет преступление, совершенное этим человеком! — заговорила она, войдя в комнату. — Не спорю, он мой муж. Но мы уже достаточно долго живем врозь, и что бы он ни делал, меня это не интересует.

Следователь и адвокат тоже спустились в библиотеку.

— Речь идет не о том, что он делает в настоящее время, а как раз о том, что делали вы оба пока жили вместе и господин следователь вам сейчас это разъяснит.

Комната постепенно пропиталась резким запахом духов. Пальцами с кроваво-красным маникюром, унизанными массивными кольцами, Валентина Форлакруа распечатала пачку сигарет, лежавшую на столе, и оглянулась в поисках спичек.

Мегрэ дал ей прикурить.

Следователь счел, что ему самое время вмешаться и принять участие в этой сцене.

— Надо думать, вам известно, сударыня, что к судебной ответственности может быть привлечен в качестве сообщника не только тот, кто соучаствовал в преступлении, но и тот, кто присутствовал при нем и не сообщил об этом властям.

Форлакруа не солгал — это была сильная женщина. Оттягивая разговор, она несколько раз затянулась сигаретой. В норковом манто, накинутом поверх черного шелкового платья с бриллиантовой брошью, она прошлась взад и вперед по просторной комнате, остановилась у камина, наклонилась, схватила щипцы и поправила полено. Потом выпрямилась — теперь все уловки были отброшены. Она приготовилась к борьбе. Глаза у нее уже не блестели так ярко, зато взгляд их стал острей. В очертаниях губ появилась жесткость.

— Ну что ж, — проговорила она, усаживаясь на стул и облокачиваясь на столик. — Я вас слушаю. Что до вас, комиссар, то поздравляю вас с ловушкой, которую вы мне расставили.

— С какой ловушкой? — удивился следователь, повернувшись к Мегрэ.

— Да какая там ловушка! — проворчал комиссар, гася трубку большим пальцем. — Я телеграммой попросил госпожу Форлакруа приехать, чтобы объяснить, зачем она посетила своего мужа месяц тому назад. И если не возражаете, попрошу вас, господин, следователь, начать именно с этого вопроса.

— Вы слышали, сударыня? Предупреждаю вас, что в отсутствие письмоводителя наше собеседование носит неофициальный характер и что присутствующий здесь мэтр Куртье является адвокатом вашего мужа.

Она с презрительной гримаской выдохнула дым, пожала плечами и проронила:

— Я хотела получить развод.

— Почему сейчас, а не раньше?

И тут произошло превращение, о котором предупреждал Форлакруа. Эта украшенная бриллиантами женщина мгновенно стала нестерпимо вульгарна.

— Потому что Ван Ушену семьдесят восемь, — отрезала она.

— И вы хотите выйти за него замуж?

— Это решено еще полгода назад, когда его племянник просадил в рулетку несколько сот тысяч франков и явился клянчить у него в долг.

— Итак, вы приезжали сюда… Ваш муж вас принял?

— В коридоре.

— Что он вам сказал?

— Что он знать меня не знает и, соответственно, у него нет никаких причин разводиться.

Этот ответ был настолько в духе Форлакруа, что Мегрэ мысленно зааплодировал. Он нацарапал несколько слов карандашом на клочке бумаги и передал следователю, перед которым ему теперь полагалось отступить на задний план.

— Что вы делали дальше.

— Вернулась в Ниццу.

— Минутку! Вы ни с кем не виделись в Эгюийоне?

— Что вы имеете в виду?

— Например, с сыном?

Ненавидящий взгляд в сторону комиссара.

— Этот господин, как я вижу, — самый настоящий шпик. Действительно, я встретила сына…

— Встретили?

— Я зашла к нему домой.

— Он узнал вас через столько лет? — Она пожала плечами.

— Какая разница! Я сказала ему, что Форлакруа ему не отец.

— Вы в этом уверены?

— Какая тут может быть уверенность? Я сказала сыну, что хочу развестись, a муж отказывает мне в этом, что он жестокий человек, что совесть у него нечиста, и если бы ему, Альберу, удалось склонить его к разводу…

— Словом, вы перетянули сына на свою сторону. Вы предложили ему денег?

— Он не захотел брать.

— Он обещал вам помощь?

Утвердительный кивок.

— Вы рассказали ему о том давнем убийстве?

— Нет. Просто сказала, что, если захочу, Форлакруа надолго угодит в тюрьму.

— После этого вы ему писали?

— Да, чтобы узнать, добился ли он…

— Вы слышали когда-нибудь о докторе Жанене?

— Никогда.

Следователь вопросительно оглянулся на Мегрэ, и комиссар пробормотал.

— Если госпожа Форлакруа устала, мы можем, пожалуй, отпустить ее позавтракать? Да и господин Ван Ушен, кажется, скучает в машине.

— Вы меня задерживаете?

— Пока нет, — объявил следователь. — Прошу вас только оставаться в распоряжении органов правосудия. Вас не затруднит, скажем, дать мне свой адрес в Ларош-сюр-Йон.