Читать книгу "Оборванные нити. Том 1 - Александра Маринина"

— Ты что, больной? — тихо спросил начмед, в голосе которого послышалась черная пыльная тоска.

На следующий день начмед повез рядового Саблина в районную больницу на рентген — он заподозрил пневмонию. Опасения оказались напрасными, и после исследования начмед, мрачный и тяжелый после вчерашних возлияний, отправился в больничный морг, ничего Сереге не объясняя. Тот, слегка пошатываясь от слабости и не понимая, куда его ведут в такую промозглую сырую погоду, если еще накануне у него была высокая температура и ему предписали постельный режим, покорно плелся следом. У входа в отдельно стоящее одноэтажное небольшое строение начмед буркнул:

— Посиди пока, я недолго.

И скрылся за дверью.

Его не было уже минут тридцать, и окоченевший Саблин рискнул нарушить приказ старшего по званию. Он открыл дверь и вошел внутрь. Уже через несколько шагов Серега стоял на пороге секционной, не веря своим глазам: его начмед и еще какой-то очень пожилой врач, оба в халатах, вскрывали труп мужчины.

— А ну выйди отсюда, — зло скомандовал начмед, — нам и без твоего обморока тут дел хватает.

Однако услышав, что боец до армии год проработал санитаром в реанимации и много раз присутствовал на вскрытиях, пробормотал сквозь зубы разрешение остаться и посмотреть. Серега внимательно наблюдал и одновременно слушал. Скоро ему стало понятно, что труп мужчины обнаружили на автотрассе, то ли сбит он был неустановленным автомобилем, то ли выпал из кузова, и теперь для выяснения механизма травмы эксперты ищут точку приложения травмирующей силы и ее высоту от подошв, чтобы определить высоту бампера автомобиля, а также признаки переезда тела колесами. Сереге было страшно интересно, но вызванная болезнью слабость перешла в головокружение и дрожь в ногах, и хотя он изо всех сил старался не показывать, как ему плохо, пожилой доктор заметил-таки серо-зеленый цвет лица рядового Саблина и велел ему выйти и где-нибудь посидеть.

После окончания исследования трупа начмед нашел Серегу на деревянном колченогом стуле с рваной обивкой, стоящем в тамбуре.

— Ты как, ничего? — равнодушно спросил начмед. — Сейчас дежурная машина подъедет.

Серега с удивлением подумал о том, что начмеду, образно говоря, пофигу здоровье солдата, которого он, занимаясь своими делами, продержал на ногах в холодном сыром помещении, вместо того чтобы отвезти его назад в часть и уложить в постель. Разве врачи бывают такими?

— Товарищ старший лейтенант, — обратился к нему Сергей, — почему вы участвовали во вскрытии? Вы же не эксперт.

— Был когда-то, — усмехнулся начмед. — И даже, говорят, неплохим. Попросили меня поучаствовать — случай больно мудреный, в таких делах дополнительные глаза лишними не бывают.

— Ну и как, разобрались, что к чему? — полюбопытствовал Саблин.

— А то! Не сбивала этого мужика машина. Упал он откуда-то с небольшой высоты с ударом затылком и правой боковой половиной туловища, при этом в момент падения скользил по грунту.

— А что это означает?

— А означает это, что он, возможно, выпал или был выброшен из открытой двери движущегося автомобиля. Или свалился с заднего сиденья мотоцикла, двигавшегося на большой скорости.

— Неужели это по следам на трупе видно?

— Еще как видно! Трупы — они, знаешь ли, просто кладезь информации, если иметь терпение ее искать и умение ее читать.

Серега с восхищением посмотрел на начмеда, мгновенно забыв свою недавнюю обиду.

— Это сколько же всего нужно знать, чтобы уметь искать такую информацию и правильно ее считывать?

— Ты прав, — начмед удрученно вздохнул, — знать надо много. Знания, необходимые судмедэксперту, по объему всегда больше знаний любого врача-специалиста. Окулист только в глазах разбирается, гинеколог — сам понимаешь, в чем, а эксперт должен разбираться во всем, иначе грош ему цена.

Сергей ушам своим не верил. А как же многоопытный медбрат-пятикурсник, который с видом знатока уверял, что судмедэкспертиза это полный отстой, там все алкаши и халтурщики, и вообще туда идут только те, кого уже отовсюду поперли за ошибки, безграмотность, халатность или пьянство?

— А, — махнул рукой начмед, и губы его искривила презрительная ухмылка, — ты идиотов всяких больше слушай! Конечно, в экспертизе всякой твари по паре, есть и такие, которых отовсюду попросили, и сильно пьющие есть, и взяточники, и дураки. Так а где их нет-то? Какую профессию ни возьми, в какое рабочее место ни ткни — найдешь таких. Но я лично в экспертизу пошел только потому, что хотел этого. Мне было интересно.

— Интересно?

— Интересно, — кивнул начмед. — Интересно искать истину. И еще более интересно ее обосновывать и доказывать. Знаешь, когда ловишь настоящий кайф? Когда понимаешь, что никто, кроме тебя, истину установить не сможет, и только от тебя зависит, удастся ли узнать, как все было на самом деле. И вот ты стоишь у секционного стола часами, смотришь, прикидываешь, думаешь, отбираешь материал для гистологии и химии, потом ждешь результатов дней десять, и все эти десять дней у тебя случай из головы не идет, потом приходят остальные исследования, ты смотришь, анализируешь, сопоставляешь с тем, что видел на вскрытии и читал в материалах дела, и внутри все дрожит аж до звона: понимаешь, что либо ты — либо никто. Если ты не разберешься, если ты ошибешься — истины никто не узнает. А потом у тебя складывается картина: как все было, что произошло, от чего человек умер. Вот где настоящий кайф! А вовсе не в бутылке. И не в постели с бабой, даже самой сладкой.

В том, что образование он будет получать медицинское, Серега Саблин никогда не сомневался, твердо решив стать врачом еще в 12 лет. Но после разговора с начмедом в его голове стало все отчетливее формироваться понимание того, чем именно он хочет заниматься…

Все это он рассказывал Ольге сегодня вечером и видел в ее глазах не только интерес к самому рассказу, но и абсолютное понимание. Она не стала уверять его в том, что заниматься чистой патанатомией куда лучше, и спокойнее, и безопаснее, и как бы даже приличнее. Она просто кивнула, когда Сергей сказал, что хочет заниматься судебно-медицинской экспертизой, и тихонько рассмеялась, услышав, что Юлия Анисимовна категорически не одобряет этот выбор.

— Кто бы сомневался, — заметила она. — Ее можно понять. Но я думаю, Сережа, что если ты хочешь стать действительно хорошим экспертом, тебе надо пройти интернатуру именно по патанатомии, а не по судебной медицине. Хороший эксперт должен обязательно быть хорошим гистологом.

Такого ему еще никто не говорил! Мама вообще слышать не хотела о судмедэкспертизе и даже о патанатомии, Ленка просто не понимала, чем он собирается заниматься, а когда он объяснил, что лечить больных не будет, пожала плечами и как-то погрустнела. Отец в обсуждениях не участвовал, погруженный в собственную работу и любимую науку, и если и имел какое-то мнение, то его вполне успешно, регулярно и громогласно озвучивала Юлия Анисимовна, произнося сакраментальное: