Читать книгу "Обратный отсчет - Анна Малышева"

– Спать хорошо, когда дел нет, а если нужно что-то срочно провернуть, выходные прямо бесят! – твердо сказала молодая женщина. – А мне постоянно что-то надо сделать. Сейчас вот Людку искать. Боюсь, что многие уехали на дачи, а мобильные выключили. Ну ничего, кое-кого найду. Слушай, о каких все-таки деньгах ты говорил вчера? Так и не расколешься? Или пошутил?

Он чуть не поперхнулся. Вчера Марфа с трудом отпустила его спать, все мучила вопросами, допытываясь правды. Ему с трудом удалось от нее отделаться, и было все труднее хранить данное Люде слово – очень хотелось все рассказать. Именно Марфе – она бы сразу поняла. Он и проговорился-то о деньгах, скорее всего потому, что хотел исповедаться… Но последней черты переступить не мог. Сказанное прозвучало бы дико. И потом… Ведь он дал слово.

– Я не шутил, – сдержанно ответил он. – И очень жалею, что вообще об этом упомянул. Но… Вырвалось. Было очень тяжело на душе.

Марфа внимательно смотрела на него, и в ее выпуклых зеленоватых глазах читалось напряженное ожидание.

– Лучше бы ты и правда ничего не говорил, – сказала она, не сводя с него взгляда. – Я только об этом и думаю. Неужели ты не понимаешь, что, может быть, губишь ее своим молчанием?

– Может быть, но… Нет. Я уверен, что нет. Об этом знали только она и я и еще один человек, но его можно не брать в расчет.

– Ты сводишь меня с ума! – Женщина неожиданно протянула руку и схватила его запястье. Он снова удивился тому, какими жесткими оказались эти тонкие белые пальцы. – Никаких денег нет!

Он молчал. Марфа еще сильнее подалась вперед, он чувствовал на лице ее учащенное горячее дыхание, пахнущее кофе. «Она все время ко мне прикасается. У нее что – манера такая? Хорошо бы знать, а то можно подумать, что я ей нравлюсь. Что о ней говорила Люда? Смутно помню – золотая медаль, какая-то больница, карьера, отделение фирмы в Мюнхене… Люда говорила что-то про ее целеустремленность – будто остановить ее так же трудно, как несущийся поезд. А если я ей действительно нравлюсь?»

Внезапно, словно подслушав его мысли, Марфа убрала руку. У него на запястье остались белые, быстро темнеющие пятна – следы ее пальцев.

– Будут синяки. У тебя кожа нежная, как у девушки. Ты так ничего и не скажешь?

– Даже под пыткой. – Он чуть улыбнулся.

– А хорошо бы тебя попытать! – Она погрозила ему кулаком, но тоже слегка улыбнулась. – Уж я бы вытянула все, до капельки! Деньги – у нее!

– Знаешь, разгромив Псков и Новгород, Иван Грозный стал казнить сообщников заговора в Москве. – Дима с удовольствием отметил изумленное выражение на этом бледном, красивом лице, которое (он не притворялся перед собой) нравилось ему все сильнее. Это было одно из тех лиц, которые возбуждают жажду – как острые пряности. В сравнении с ней Люда показалась бы слишком пресной. – Одним из пытаемых был некий казначей Фуников. Его поочередно обливали то кипятком, то ледяной водой, так что кожа с него сошла, как с угря. Но он не сказал, где спрятал деньги.

– Какая гадость, – пробормотала Марфа, откидываясь на спинку диванчика.

– Почему гадость? Это наша история. Между прочим, казнь происходила на той самой Красной площади, которую ты часто посещаешь, отправляясь в ГУМ. Ты же не говоришь – «какая гадость»! Когда Фуников умер, царь Иван самолично заехал к нему в дом и арестовал его молодую красавицу жену. Она тоже не признавалась, где деньги. Тогда Иван велел раздеть ее донага, усадил на туго натянутую между двумя домами веревку и велел несколько раз протащить женщину туда-обратно – на глазах ее пятнадцатилетней дочери. Фуникова ни в чем не призналась и скончалась в монастыре от последствий этой ужасной пытки. О судьбе ее дочери я ничего не знаю, но ее легко угадать. Скорее всего, девочку-подростка до смерти замучили опричники.

– Прекрати! – Марфа тяжело дышала и морщилась, отворачивая лицо. – Придурок! Я не хочу слушать! Что ты вдруг завелся!

– А то, что когда дело касается денег – не всякая пытка поможет, даже пытка царя Ивана. А он был настоящим виртуозом. Гениальный скрипач должен чувствовать скрипку, как часть своего тела. Иван гениально играл на человеческих страданиях и смертях.

– Замолчи! – Женщина толкнула в его сторону чашку, кофе плеснулся на стол. Она встала и туго стянула на талии пояс халата. – Отличный способ начать новый день, нечего сказать! В конце концов, это моя квартира, и я не желаю, чтобы здесь рассказывали такие мерзости!

– Я могу уйти.

– Что? – вдруг растерялась она. – То есть – куда?

– Ну, мне есть куда податься. Я не бомж.

– Я… Постой, я не хочу, чтобы ты уходил, – вконец смешалась женщина. – Я с ума сойду, честное слово! Я рассчитывала по-другому провести время в Москве! Подруга пропала, ты несешь какой-то бред… Ее надо искать… Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, но не рассказывай больше таких ужасов! Откуда ты их нахватался?

– Почитывал кое-что, – небрежно ответил Дима. По правде говоря, его неприятно удивила впечатлительность Марфы. Сам будучи нервным по натуре человеком, он избегал излишне эмоциональных людей. «Люда была не такой. Она бы выслушала, не моргнув глазом. Черт, я опять думаю о ней, как о покойнице! Была!»

– Почитывай, но не пересказывай! – приказала хозяйка. Она уже пришла в себя, но вид у нее все еще был сердитый. – Спасибо за компанию! У меня сейчас завтрак обратно пойдет! Все, я сажусь на телефон, а ты… Что будешь делать ты?

Охотнее всего Дима поехал бы в Александров. Этот город притягивал его, как магнит, и чем ближе он подходил к дому номер пять в Косовом переулке – тем сильнее становилось притяжение. Вокруг этого дома оно и концентрировалось. Люда была права – дом жил, он как будто дышал, наполняя маленький садик вокруг своим особым, сыро-кисловатым запахом. «Я должен буду все сделать один. Найдется Люда или нет – я должен буду это сделать. Один?» Он взглянул на Марфу – та уже листала большую записную книжку, отыскивая нужные телефоны. «Да, я должен буду сделать это один. У меня такое чувство, что Марфа зря будет кому-то звонить. Это не поможет».

Он сказал ей о своих намерениях – побыть одному, побродить по Александрову, еще раз навестить свой дом, – но Марфа резко его оборвала, сказав, что поедет вместе с ним – она должна видеть все своими глазами.

– Подождешь часика два. – Она бросила ему пульт от телевизора. – Никогда не бывала в Александрове. Это Ярославское направление?

– Точно. Между прочим, направление интереснейшее.

– М-м? – Она вопросительно подняла взгляд от книжки. – Престижное?

– Когда-то было престижным – дальше некуда. Иван Грозный выстроил себе дворец именно в Александровой слободе. Ты можешь вообразить кого-нибудь круче?

Марфа сердито указала на дверь:

– Воображай сам! Я уважаю людей, которые читают книги, но надо меру знать! Нечего давить меня эрудицией, мы не в телешоу.

…Меньше чем через два часа они уже были в дороге. Марфа потрясла его, заказав такси.