Читать книгу "Профессор по вызову - Лючия фон Беренготт"

только я этому мужчине больше неинтересна, потому что ему интересны только деньги. И меня вчера лишили меня девственности… за деньги.

Это прозвучало в моей голове настолько абсурдно, что я рассмеялась в подушку, перекатившись на живот.

В женских романах, значит, девственницы продают своё тело за деньги или покровительство, а я за эту же процедуру сама деньги заплатила. Ну, то есть, Леська за меня заплатила. Так, словно я — страшная, старая, жирная и прыщавая каракатица, и кроме как за плату такой неликвид никому не нужен.

Это же надо так опуститься! Интересно, какая муха меня покусала вчера, что я решила, что отдаться кому-то без любви — это хорошая идея?

То есть, без любви с его стороны. С моей, к сожалению, всё было предельно понятно.

Вместо того, чтобы удовлетворить своё тайное желание соблазнить профессора, вывести свой фетиш из системы и забыть об этом, я по уши и бесповоротно влюбилась в мужчину легкого поведения, которого больше никогда не увижу.

Охренеть, дела…

Перевернувшись на спину, я уставилась в потолок, ставший свидетелем моего вчерашнего позора. И с какой стати я решила, что мне будет не стыдно, если я отдамся проституту? То же мне, «доктора» нашла…

Однако, стыдно или нет, пора было вставать и идти на завтрак, а после разбираться, где и когда я выступаю — благо до начала моей конференц-панели еще часа четыре, и мой доклад далеко не первый.

— Представь, что всё могло бы быть гораздо хуже, — сказала я в потолок, вспоминая тактику, которой меня научила никто иная, как Леська — косвенная виновница произошедшего. — Если с тобой случилась какая-то неприятность, просто представь, насколько хуже всё могло бы быть. Например, тебя могли вчера изнасиловать. Тебя могли вчера изнасиловать группой. Вот пошла бы с твоем «Максим Георгиевичем» — я показала в потолок «кавычки», — пьяная развлекаться, а он бы решил, что на тебе можно еще подзаработать. И продал бы какой-нибудь теплой компашке в пользование… А то и подсыпал бы чего-нибудь для «расслабона» — с таких, как он, станется… И проснулась бы ты не в собственной кроватке, а в подвале или в клетке, связанная по рукам и ногам, и отыметая везде, где только можно… А то и вовсе не проснулась бы, и нашли бы тебя на пляже, уже холодную и наполовину зарытую в песок…

Я представила себе эту картину, а заодно маму с бабушкой, рыдающие над моим истерзанным телом, высланным из Турции домой… и проглотила подкативший к горлу ком.

Как же хорошо, что я всего-навсего потеряла девственность с проститутом!

Приободрившись, откинула одеяло, готовая вскочить и встретить новый день… и ахнула от собственного непотребного вида — мало того, что я всё ещё была голая и в чулках, все мои ноги спереди были в засохшей уже крови!

— Какой ужас… — прошептала я, аккуратно трогая себя пальцами, пытаясь соскоблить кровь. Сдернула одеяло, подвинулась в сторону — проверить не испачкала ли гостиничные простыни… И чуть не взвыла — до того резко полыхнуло внутри болью.

— Вот она — плата за распутство! — назидательно произнесла я голосом любимой бабули, не вылезающей в последнее время из церкви. — Боль, стыд, бессонная ночь и опухшее от слёз лицо. И эту грязь теперь не смыть с души… Так, кажется, ты меня предупреждала, бабуля? Вот всё примерно так и произошло, как ты говорила… Кстати, а ты уверена, что не смыть? А может, попробовать?

Перестав разговаривать сама с собой, я бросилась в ванную комнату, охваченная новой идеей — залезть в душ и устроить себе нечто вроде аутотренинга. Убедить себя в том, что вместе с девственной кровью на моих ногах я смываю всё, что со мной произошло вчера, и забываю об этом… И одновременно начинаю жизнь с нового листа. Нет больше пугливой девственницы Маргариты Птичкиной, а есть уверенная, взрослая, знающая себе цену ученая-антрополог. Нет больше одолеваемой фетишами и эротическими фантазиями сопливой девчонки, а есть — стойкая, как кремень, умеющая контролировать собственные желания взрослая женщина.

Как можно быстрее я стянула с себя чулки, морщась, когда пришлось отдирать их, прилипшие к ногам засохшей кровью. Включила самую горячую воду, которую только могла вытерпеть, и нырнула под хлёстский, поднимающий облако горячего пара душ.

О да… Это было, без сомнения, то, что доктор прописал.

Резкие, больно бьющие струи очищали и кожу, и душу, стирая с меня его следы, стирая память о его руках на мне, о его губах на моей груди, о его жарких поцелуях… о том, как идеально мы подходили друг другу, о его мощном члене внутри меня…

— Забудь, забудь, забудь… — сквозь зубы повторяла я как мантру, не позволяя себе разрыдаться, хоть под душем это не было бы заметно, и можно было наврать себе, что это не слёзы, а просто вода.

Аутотренинг явно не работал, но я не сдавалась — продолжала тереть себя жесткой мочалкой, представляя себе, как вместе с кровью с меня смывается память о нем, и как я, словно феникс, возрождаюсь из пепла новым человеком.

Всё в прошлом — твердила я себе… Всё, что было в Вегасе, осталось в Вегасе. Все фетиши удовлетворены, все желания исполнены, все гештальты закрыты…

Кроме одного. Отплевываясь, я открыла под душем глаза. Кроме того самого, тайного желания, о котором я забыла, охваченная страстью, хоть и выиграла его самым честным образом!

Я хотела посмотреть, как он… делает это. Как он берет свой великолепный, гладкий и тяжелый член в ладонь и мастурбирует, доводя себя до оргазма. Передо мной, всё время глядя мне в глаза — не зажмуриваясь и не отводя взгляд — так это делал в моих снах мой воображаемый профессор, причем уже много лет подряд!

Это должно было стать моим призом за выигрыш в нашей последней игре! Это, а не секс с потерей девственности!

— О нееет… — простонала я, понимая, что гештальт всё-таки не закрыт. Я ведь буду продолжать мечтать об этом, как и раньше, а теперь и подавно — ведь теперь у профессора из моих снов есть лицо! Есть голос! Теперь я точно знаю, как выглядит его член, и его руки.

Вот только он так и не взял его на моих глазах. И теперь я обречена всё время про это думать.

В еще более подавленном настроении я закончила мыться. Вышла из душевой кабины, обернутая в полотенце, прошла в комнату и села на диван — без малейшего понимания о том, что мне делать дальше. И