Читать книгу "Репетитор - Георгий Исидорович Полонский"

У тебя сейчас затмение, Майданов! Оно пройдет, ты будешь очень жалеть!

М а й д а н о в (вздохнул). Меня уже пугали, Марина Максимовна, я пуганый.

Юля Баюшкина схватила майдановский ободранный портфель и кинула ему.

Ю л я. На! Бери и выметайся!

М а й д а н о в (нагнулся, подобрал свои вещи). Вы тут Баюшкину успокойте… Во как швыряется! И побледнела вся… Не стоит, Юль. Купим мы ему очки, подумаешь. (Вышел.)

М а р и н а. Алеша, ну зачем ты полез? Это же не метод…

А л е ш а (с беспомощным и напряженным лицом). Потому что… потому что, когда есть один хам, то никакого «Вишневого сада» — ни для кого! — уже быть не может!

Звонок с урока.

М а р и н а (глянула на часы, грустно). Это, положим, верно… Вам не кажется, братцы мои, что такое может происходить только на моих уроках? Что я сама виновата?

Т а н я. Почему?

М а р и н а. Если бы знать! Что-то не так делаю, чего-то важного не успеваю… Майданова вы сейчас оставьте в покое — слышите? — это просьба моя!

Ребята выходят из класса. Задержалась одна Юля.

Юленька, что с ним творится — можешь объяснить?

Ю л я. Мстит он вам. Из-за меня.

М а р и н а. Чувствую, что из-за тебя. Но не понимаю — за что.

Ю л я. Ну, знает он, что мы часто у вас собираемся… Что я эти вечера не променяю на хождение с ним. Это — раз. И потом, он чует, что из-за этого я стала не такая, как раньше… Он вообще уверен — вы же сами слышали, — что все это «треп» и что он прекрасно обойдется без стихов, без театра, без музыки…

М а р и н а. Ясно… Слушай, а с той компанией он уже не имеет дела?

Ю л я. Давно! За полгода я ручаюсь. Баба Сима успела прочистить ему мозги. Ну, и я немножко… Двое оттуда уже в колонии — киоск взломали. Они бы и Сашу потянули — слава богу, у него тогда был перелом руки…

М а р и н а. А если б не это «счастливое» обстоятельство?

Ю л я. Нет! Я не то хотела сказать… Он и со здоровой рукой не пошел бы, верите?

М а р и н а. Я-то ему готова верить…

Ю л я. Трудно ему причалить к нам, понимаете? Знает он вас не так давно, как мы…

М а р и н а. Как бы ему объяснить? Я могу написать на своей двери аршинными буквами: «Все, кому интересно, добро пожаловать!»

Ю л я. А как сделать, чтобы ему стало интересно?

М а р и н а. Вот именно: как?

Ю л я (роясь в портфеле). Хотите яблочко?

М а р и н а. Хочу…

Они замолчали и стали грызть яблоки.

Картина третья

По коридору идут в сторону директорского кабинета  Н а з а р о в  и  Э м м а  П а в л о в н а — молодая белолицая женщина, со сложной прической и крупными клипсами.

Н а з а р о в. По одному уроку нельзя судить. Я лично не берусь. Надеюсь все же, что он был нетипичный.

Э м м а  П а в л о в н а. Еще бы! Я сама знаю, я там кое-что скомкала… Нелегко, знаете, когда сидит новое начальство, да еще в виде интересного мужчины! (Смеется.) Взгляд у вас прямо как этот… как лазерный луч, ей-богу! Вам не говорили?

Н а з а р о в (удивленно-насмешливо). Как же быть? Надевать темные очки, идя в кабинет химии?

Э м м а  П а в л о в н а. Ой, не надо, я еще хуже буду нервничать. А если кроме шуток, Кирилл Алексеевич, то десятый «Б» очень тяжелый, развинченный класс. Один Женечка Адамян чего стоит!

Н а з а р о в. Да, я его запомнил.

Э м м а  П а в л о в н а. Специально готовит эти свои пакостные вопросы, чтобы насмехаться над учителем!

Н а з а р о в. Эмма Павловна! А вы не давайте ему такого удовольствия — насмехаться. Он — вопрос, а вы ему — ответ, толковый и ясный. Лучший способ, уверяю вас.

Э м м а  П а в л о в н а (фыркнула). Ну, знаете…

Н а з а р о в. А что? Он был в своем праве — на уроке химии интересоваться открытием, за которое академик Семенов получил Нобелевскую премию по химии. А вы были как-то уж очень уклончивы… а?

Э м м а  П а в л о в н а. Но вопрос не по теме! Да ему и не нужно это, он и так знает…

Н а з а р о в (входит в кабинет). Остальные узнали бы…

Эмма Павловна, не переступая порога, стоит, мысленно ищет новые доводы. Не найдя, ушла, обиженная. А Назаров застал в своем кабинете  О л ь г у  Д е н и с о в н у  и  М а р и н у  М а к с и м о в н у.

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Вот ждем вас, Кирилл Алексеевич, не можем сами детский вопрос решить: кому ехать на вокзал провожать Серафиму Осиповну?

Н а з а р о в. Вроде мы уже обсудили его.

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Ну да, собиралась я, потому что мы с ней условились. Но Марина Максимовна тоже хочет, и не одна, а со своим классом в полном составе.

Н а з а р о в. Не понимаю. А занятия — побоку?

М а р и н а. Мы проведем шестой урок и даже седьмой, если нужно… Видите ли, трудно объяснить новому человеку, что такое для нас баба Сима, Серафима Осиповна… Мы просто не представляем — ни я, ни ребята, — как это она уедет в другой город, в больницу… на труднейшую операцию… и мы не простимся!

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Ну, Мариночка, не надо драматизировать. Старуха сама сказала — ни в коем случае никого не срывать с уроков.

Н а з а р о в. Последнее распоряжение прежнего директора — как же я могу наперекор? Я не могу, Марина Максимовна.

Пауза.

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Позвоните ей, пока она не выехала, и попрощайтесь. Она же так и так  н е  у в и д и т  вас, вы это учитываете?

Н а з а р о в. Вот именно!

М а р и н а. Хорошо. (Пошла к двери, потом оглянулась.) Я вас поняла, мы не поедем. Только один урок будет все-таки сорван. Урок человеческой благодарности! Ну и черт с ним, верно? В программе он не значится… (Ушла.)

Н а з а р о в (несколько уязвлен). Как вы ее определили? «Главная изюминка школы»?

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Это я так сладко выразилась, чтобы не напугать вас. Видите: кончается логика — и вместо нее сразу пафос. И перед вами уже не Марина, а прямо Лермонтов в юбке!

Н а з а р о в. А кто возражает ей — тот, соответственно, — Бенкендорф?

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Вот-вот. Это утомительно, согласитесь.

Н а з а р о в. Но ведь она не притворяется, по-моему. Так чувствует!

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Знаете, когда искренность пудами — это тоже тяжело. Побежала я к старухе, пора! Такси еще поймать надо… (Ушла.)

Картина четвертая

По коридору идет  А л е ш а  С м о р о д и н. Перед ним возникает  М а й д а н о в.

М а й д а н о в. Эй, ты не меня ищешь? Если меня — я вот он.

А л е ш а. Что надо?

М а й д а н о в. Нет, я, наоборот, интересуюсь: может, тебе что надо? Может, ты разговор со мной не закончил? Я свободен как раз.

А л е ш а. Ну и гуляй. Мне ты не нужен.

М а й д а н о в. Жалко… А та, которая тебе нужна, пошла на третий этаж. С расстроенным, но гордым лицом!

А л е ш а. Если ты про Баюшкину, то не волнуйся, я ее не искал.

М а й д а н о в. Ну-ну-ну! При чем тут Юлька? Со мной не надо темнить, Лешенька, я такие вещи секу…