Читать книгу "Под пологом семейного счастья - Эмилия Остен"

Старая дама в очередной раз всерьез задумалась, не настало ли уже время объяснить Марку, что без него Дженни будет гораздо несчастнее, но появление самой девушки помешало ей изменить ход нашей истории.

Дженни, порозовевшая на холодном воздухе, вошла с папкой нот, чтобы окончательно утвердить репертуар, который ей предстоит играть по ходу пьесы, и графиня удалилась, оставив молодых людей увлеченно обсуждать, какой ноктюрн подходит к какой сцене.

9

Вечером двадцать третьего декабря все участники концерта, включая сирот из приходской школы, были приглашены в дом Рэдволлов на последнюю репетицию представления, за которой должен был последовать ужин. Для того чтобы настроить участников на нужный лад, детей послушали первыми. Гимн в их исполнении звучал нежно и трогательно, а мисс Форест в роли дирижера превзошла самое себя. Получив заслуженные аплодисменты, детишки в сопровождении стесняющегося учителя и пунцовой от гордости и смущения мисс Форест отбыли в малую столовую подкрепиться, а оставшиеся члены компании небольшими группками разошлись по комнатам, чтобы прорепетировать сначала отдельные сцены, а после ужина – пьесу целиком.

Дженни Браун, отыграв еще раз все этюды, долженствующие сопровождать ход спектакля, распрощалась и отправилась навестить Сару Долни. Мисс Сара сильно простыла и вот уже три дня лежала в постели, заливаясь слезами, так как болезнь практически лишала ее шансов увидеть триумф своего жениха на подмостках сцены. Добросердечная Дженни в который раз собиралась утешать подругу и обещать после спектакля немедленно явиться к ней и во всех подробностях рассказать о происходившем.

В большой гостиной молодая графиня Рэдволл, будучи не в настроении от того, что ей приходилось находиться в одном доме с миссис Браун и ее дочерьми, которых она не выносила, сидя за столиком у окна, торопливо подписывала приглашения тем из вновь прибывших к ее соседям гостей, кого считала достойными чести быть приглашенными в ее элегантный дом. Граф Рэдволл спрятался от суеты и шума в курительной комнате, где играл в шахматы с мистером Бродвиком. Последний безнадежно проигрывал, но тем не менее изображал из себя знатока.

Старая графиня вспоминала развлечения своей молодости, по мере сил помогая Алисон доделывать костюм Полли и не без злорадства наблюдая, как кривятся лица миссис Пич и миссис Хорсмен, когда она употребляла выражения, несовместимые в глазах общества со словом «леди».

Коротко говоря, каждый был занят своим делом до того момента, как был подан сигнал к ужину, и молодежь потянулась в гостиную, чтобы затем направиться в большую столовую, чинно и благопристойно, следом за молодой графиней, которая очень тщательно следила за соблюдением подобных ритуалов. Присутствие старой графини сегодня лишало ее возможности главенствовать за столом, но порядок должен был соблюдаться неукоснительно. Вскорости в комнате собрались почти все участники представления, и в этот момент мисс Марч спросила, обращаясь ко всем сразу:

– А где мистер Рэдволл?

Томас Притчард поспешил ответить на этот вопрос, так как участники компании начали озираться, пытаясь определить, все ли собрались – задержка могла вызвать неудовольствие графини.

– Они с мисс Браун отправились репетировать в библиотеку, у них не очень получается одна сцена, и мисс Полли просила позвать их, когда будет пора садиться за стол, – исчерпывающее объяснение юноши вызвало ревнивую досаду на лицах миссис Теодоры Рэдволл и мисс Корделии, но они не успели каким-либо образом выразить свое отношение к этому факту.

– Ну что ж, библиотека как раз на пути в столовую, мы позовем их по дороге, а сейчас самое время отправляться, иначе кое у кого заурчит в животе, – высказывание старой графини вызвало одновременно веселые смешки и неодобрительное перешептывание в обществе.

Тем не менее, пропустив вперед хозяек дома, гости парами и тройками высыпали в широкий коридор, ведущий в открытую по случаю сборища большую столовую. Проходя мимо библиотеки, Розамонд Рэдволл небрежно распахнула дверь с намерением позвать внука и Полли, и той части компании, которая следовала сразу за старой дамой, открылась сцена, способная во все времена привести в сильнейшее волнение родственников молодого человека и юной девушки.

Два томика Шекспира лежали рядышком на полу, а парочка, сидя на ковре перед камином и точно так же прильнув друг к другу, самозабвенно целовалась, являя пример полного погружения в выбранное занятие, ибо шум растворившейся двери никоим образом не дошел до органов их чувств.

Старая графиня хмыкнула, выражая таким образом заинтересованность в происходящем, ее невестка же, схватившись за сердце, истерично выкрикнула:

– Марк!

Шедшей следом Алисон показалось, что пол под ней скакнул в сторону, и она ухватилась за дверной косяк, чувствуя, как напирает сзади толпа любопытствующих гостей, уже сообразившая, что вызвано какой-то серьезной причиной. Кто-то, мисс Мэй или мисс Марч, громко ахнул, и молодые люди наконец прервали свое увлекательное занятие. Повернувшись к толпе в дверях, Марк улыбнулся и слегка укоризненно заметил:

– Надо было постучать.

Полли скромно потупила взгляд, однако Алисон успела заметить на ее лице полное отсутствие какого-либо смущения.

– Что ты делаешь, Марк?! – еще более визгливо выкрикнула графиня, с трепетом опираясь на руку подоспевшей миссис Бродвик.

– Матушка, бабушка, дорогие гости! – самым торжественным тоном начал молодой Рэдволл, и только хорошо знавшие его могли уловить веселье в голосе юноши. – Мои чувства к мисс Полли Браун возобладали над благоразумием, и я, почтительно призывая всех вас в свидетели, прошу ее стать моей женой.

Вот так Полли Браун получила предложение руки и сердца, сидя на ковре в библиотеке графа Рэдволла.

С торжествующей улыбкой Полли вложила пухлую ручку в руку Марка и согласно наклонила голову:

– Я признательна вам за предложение, мистер Рэдволл, и с радостью приму его.

Никогда еще она не выражалась так правильно и учтиво, и мы осмелимся предположить, что это был первый и последний пример хороших манер, продемонстрированный Полли за всю ее жизнь, прошлую и будущую.

Чувствуя, что должна что-то сказать, вне себя от ужаса, смятения и даже гнева, Алисон воскликнула, отлипая от косяка:

– Мигрень на оба ваши дома!

Потом она и сама не могла понять, почему именно эта фраза была ее первой реакцией на замужество дочери. Вероятно, Шекспир, владевший последние две недели умами всей округи, оказал и на нее свое благотворное влияние, и только недостаточное знание предмета не позволило ей произнести свою реплику без ошибок.

– Наши дома, моя дорогая Алисон, поскольку теперь, как я понимаю, мы с вами станем родственниками, – не замедлила ответить старая графиня.

– Нет, Марк, нет, ты не можешь говорить это серьезно! – продолжала истерику молодая графиня, уже смутно чувствовавшая, что непоправимое случилось.