Читать книгу "А зори здесь тихие... - Борис Васильев"

Она плохо помнила, как выбралась на островок.Вползла на коленях, ткнулась ничком в прелую траву и заплакала. Всхлипывала,размазывала слезы по толстым щекам, вздрагивая от холода, одиночества иомерзительного страха.

Вскочила — слезы еще текли. Шмыгая носом,прошла островок, прицелилась, как идти дальше, и, не отдохнув, не собравшись ссилами, полезла в топь.

Поначалу было неглубоко, и Лиза успелауспокоиться и даже повеселела. Последний кусок оставался и, каким бы трудным онни был, дальше шла суша, твердая, родная земля с травой и деревьями. И Лиза ужедумала, где бы ей помыться, вспоминала все лужи да бочажки и прикидывала, стоитли полоскать одежду или уж потерпеть до разъезда. Там ведь совсем пустякоставался, дорогу она хорошо запомнила, со всеми поворотами, и смелорассчитывала за час-полтора добежать до своих.

Идти труднее стало, топь до колен добралась,но теперь с каждым шагом приближался тот берег, и Лиза уже отчетливо, дотрещинок видела пень, с которого старшина тогда в болото сиганул. Смешносиганул, неуклюже: чуть на ногах устоял.

И Лиза опять стала думать о Васкове и дажезаулыбалась. Споют они, обязательно даже споют, когда выполнит комендант боевойприказ и вернется опять на разъезд. Только схитрить придется, схитрить ивыманить его вечером в лес. А там… Там посмотрим, кто сильнее: она иликвартирная хозяйка, у которой всего-то достоинств, что под одной крышей состаршиной…

Огромный бурый пузырь вспучился перед ней. Этобыло так неожиданно, так быстро и так близко от нее, что Лиза, не успеввскрикнуть, инстинктивно рванулась в сторону. Всего на шаг в сторону, а ногисразу потеряли опору, повисли где-то в зыбкой пустоте, и топь мягкими тискамисдавила бедра. Давно копившийся ужас вдруг разом выплеснулся наружу, остройболью отдавшись в сердце. Пытаясь во что бы то ни стало удержаться,выкарабкаться на тропу, Лиза всей тяжестью навалилась на шест. Сухая жердиназвонко хрустнула, и Лиза лицом вниз упала в холодную жидкую грязь.

Земли не было. Ноги медленно, страшно медленнотащило вниз, руки без толку гребли топь, и Лиза, задыхаясь, извивалась в жидкоммесиве. А тропа была где-то совсем рядом: шаг, полшага от нее, но эти полшагауже невозможно было сделать.

— Помогите!… На помощь!… Помогите!…

Жуткий одинокий крик долго звенел надравнодушным ржавым болотом. Взлетал к вершинам сосен, путался в молодой листвеольшаника, падал до хрипа и снова из последних сил взлетал к безоблачномумайскому небу.

Лиза долго видела это синее прекрасное небо.Хрипя, выплевывала грязь и тянулась, тянулась к нему, тянулась и верила.

Над деревьями медленно всплыло солнце, лучиупали на болото, и Лиза в последний раз увидела его свет — теплый, нестерпимояркий, как обещание завтрашнего дня. И до последнего мгновения верила, что этозавтра будет и для нее…

Глава 8

Пока хохотали да закусывали (понятное дело,сухим пайком), противник далеко оторвался. Драпанул, проще говоря, от шумногоберега, от звонких баб да невидимых мужиков, укрылся в лесах, затаился и — какне было.

Это Васкову не нравилось. Опыт он имел — нетолько боевой, но и охотничий — и понимал, что врага да медведя с глазуспускать не годится. Леший его ведает, что он там еще напридумает, кударванется, где оставит секреты. Тут же выходило прямо как на плохой охоте, когдане поймешь, кто за кем охотится: медведь за тобой или ты за медведем. И чтобытакого не случилось, старшина девчат на берегу оставил, а сам с Осянинойпроизвел поиск.

— Держи за мной, Маргарита. Я стал — ты стала,я лег — ты легла. С немцем в хованки играть — почти как со смертью, так что вухи вся влезь. В ухи да в глаза.

Сам он впереди держался. От куста к кусту, отскалы к скале. До боли вперед всматривался, ухом к земле приникал, воздух нюхал— весь был взведенный, как граната. Высмотрев все и до звона наслушавшись, чутьрукой шевелил — и Осянина тут же к нему подбиралась. Молча вдвоем слушали, нехрустнет ли где валежник, не заблажит ли дура-сорока, и опять старшина,пригнувшись, тенью скользил вперед, в следующее укрытие, а Рита оставалась наместе, слушая за двоих.

Так прошли они гряду, выбрались на основнуюпозицию, а потом — в соснячок, по которому Бричкина утром, немцев обойдя, клесу вышла. Все было пока тихо и мирно, словно не существовало в природеникаких диверсантов, но Федот Евграфыч не позволял думать об этом ни себе, нимладшему сержанту.

За соснячком лежал мшистый, весь в валунахпологий берег Легонтова озера. Бор начинался отступя от него, на взгорбке, и кнему вел корявый березняк да редкие хороводы приземистых елок.

Здесь старшина задержался: биноклем кустарникобшаривал, слушал, а потом, привстав, долго нюхал слабый ветерок, что сползалпо откосу к озерной глади. Рита, не шевелясь, покорно лежала рядом, с досадойчувствуя, как медленно намокает на мху одежда.

— Чуешь? — тихо спросил Васков и посмеялсясловно про себя: — Подвела немца культура: кофею захотел.

— Почему так думаете?

— Дымком тянет, значит, завтракать уселись.Только все ли шестнадцать?…

Подумав, он аккуратно прислонил к сосенкевинтовку, подтянул ремень туже некуда, присел:

— Подсчитать их придется, Маргарита, неотбился ли кто. Слушай вот что. Ежели стрельба поднимется — уходи немедля, в туже секунду уходи. Забирай девчат и топайте прямиком на восток, аж до канала.Там насчет немца доложишь, хотя, мыслю я, знать они об этом уже будут, потомукак Лизавета Бричкина вот-вот должна до разъезда добежать. Все поняла?

— Нет, — сказала Рита. — А вы?

— Ты это, Осянина, брось, — строго сказалстаршина. — Мы тут не по грибы-ягоды ходим. Уж ежели обнаружат меня, сталобыть, живым не выпустят, в том не сомневайся. И потому сразу же уходи. Ясенприказ?

Рита промолчала.

— Что отвечать должна, Осянина?

— Ясен — должна отвечать.

Старшина усмехнулся и, пригнувшись, побежал кближайшему валуну.

Рита все время смотрела ему вслед, но так и незаметила, когда он исчез: словно раствопился вдруг среди серых замшелыхвалунов. Юбка и рукава гимнастерки промокли насквозь; она отползла назад и селана камень, вслушиваясь в мирный шум леса.