Читать книгу "Первая жена - Диана Рымарь"

class="p1">— Если она оттуда выйдет… — стонет Майя. — Никто же не дает никаких гарантий…

В этот момент до меня наконец доходит, чего она так злится.

Майя просто боится! Ее взгляд за доли секунды из злого делается каким-то затравленным, мученическим. Да, она до дрожи боится того, как пройдет операция. Вот и сходит с ума, и меня сводит за компанию.

Как только это понимаю, мне становится безумно ее жаль. Никогда ее боли терпеть не мог. Не в моих это силах.

Я резко подаюсь вперед, обнимаю ее.

— Отпусти! — пищит она упрямо.

А я и не думаю отпускать, говорю ей то, что сам бы хотел услышать на ее месте:

— Все будет хорошо, я тебе обещаю. Я сам лично проконтролирую… Я их там так зарядил, что мотивированы по самые яйца. Они все сделают по высшему разряду. Мне сам главврач обещал… Я клянусь тебе, вылечим Польку. Мы ж лечить ее приехали, вот и вылечим. Ты мне веришь, Май? Верь мне.

Неожиданно это работает.

Майя поначалу кажется мне напряженной, как взведенная пружина. Но чем дольше я убеждаю бывшую жену в том, что все пройдет на ура, тем быстрее она расслабляется.

Майя утыкается носом мне в плечо, обвивает шею руками и тихо всхлипывает.

А я все продолжаю давать ей новые и новые обещания, глажу по голове.

Делаю это не потому, что так принято, а потому что искренне хочу ее успокоить. Хоть как-то.

М-да… Если девчонка не переживет операцию, это будет полный пиздец.

Глава 16. День Х

Артем

Я наблюдаю за тем, как Майя сюсюкает с дочкой в больничной палате.

Она обнимает малышку, шепчет ей на ухо всякие ласковости, а та трясется как осиновый лист и, кажется, все понимает. Хотя мы не говорили Полине, что сегодня ее будут оперировать. Как такое объяснишь ребенку?

Я не знаю, как повернется дело, поэтому не захотел оставлять Майю одну в такой день.

Наблюдаю за тем, как она обнимает дочку, и сердце будто трет наждачкой.

Я кристально ясно понимаю, что это не моя малявка сейчас сидит на больничной койке, к матери жмется, худыми ручками ее обнимает. А жалко мне ее аж до дрожи. И ее, и Майю…

Смотрю на них и диву даюсь, как я вообще смел думать, помогать им или нет?

Тут реально вопрос жизни и смерти, а не какой-то там сраной шубы, которая на хрен никому не нужна.

Все всерьез.

Я теперь искренне не понимаю всего того, что натворил, когда Майя пришла ко мне просить помощи. Она ведь была до обморока напугана тем, что может случиться с дочкой. А я ее грязью облил, заставил прилюдно извиняться…

Та сцена, когда Майя при всем честном народе клеймит себя блядью, до сих пор мне поперек горла.

Она ведь тогда абсолютно беззащитная ко мне пришла, а я раздавил ее катком своих обид. Морально уничтожил и посчитал, что так надо. А ведь Майя пошла на это все из реального, животного страха за дочь. Скажи я ей выйти голой на публику, она, вероятно, и это сделала бы, потому что готова была на все, лишь бы вылечить Польку, которая вообще ни в чем не виновата.

Я всего несколько дней с ними побыл, увидел, насколько Майя любит дочку, и все мне про нее стало ясно.

Не кукушка… Очень ответственная мать, любящая. Уважаю в ней это качество.

Нельзя мне было тогда так жестоко с ней. Пусть не я папка, но это ж живое дите. Надо было сразу сообразить, в каком Майя была отчаянии и что стояло на кону. Теперь совесть мучает, хотя ей не признаюсь, конечно. Смотрю на них, и самому себе язык откусить хочется за все те мерзкие слова, что тогда сказал бывшей жене, за то, как себя с ней повел.

Хорошо, что я все-таки включился в эту историю, обеспечил Полине лучшее лечение, какое смог. Иначе даже не знаю, что было бы.

Неожиданно в комнату входит женщина-врач в белом халате.

— Здравствуйте, я ваш анестезиолог, — представляется она.

Майя тут же оставляет дочку, выходит вместе с врачом в коридор — обговорить нюансы предстоящей операции.

Я иду следом, хотя я тут больше как группа поддержки. Свою роль уже выполнил.

Краем уха слушаю, как Майе объясняют, какого типа будет наркоз, сколько будет действовать и как долго малышка будет отходить. Сам же слежу, чтобы Майе не сделалось плохо.

Мне, если честно, самому уже хреново дальше некуда.

Представить не могу, как крошку Польку положат на операционный стол. А главное — что я буду делать, если все пойдет по хреновому сценарию.

Дальше все происходит очень быстро.

Полину увозят на каталке, а Майя замирает в коридоре, перед входом в операционный блок.

— Пойдем, — тяну Майю за руку.

— Куда? — спрашивает она.

При этом делает большие глаза.

— В отель, — пожимаю плечами. — Или хочешь, по городу погуляем. Хотя, как по мне, то лучше в номер. Закажем еду, посмотрим какой-нибудь фильм, немного отвлечемся. Всяко лучше, чем ждать здесь.

— С места не сдвинусь, — вдруг заявляет Майя.

— Ты не слышала анестезиолога? Операция будет длиться несколько часов. Ты всерьез хочешь провести это время в коридоре? Тебе все равно сразу позвонят, как все закончится, зачем…

— С места не сдвинусь, — повторяет Майя упрямо. — Мое место здесь.

На это мне остается лишь пожать плечами. Как оказалось, Майя — упрямейшее создание, когда дело касается дочки.

— Иди, если хочешь, — говорит она.

При этом цепляется за мою руку. Будто на самом деле не верит, что я уйду.

Не то чтобы я собирался… Если ее место здесь, значит и мое тоже.

— С тобой буду, — обещаю ей.

Отчетливо слышу вздох облегчения. Я нужен ей!

***

Артем

Я сижу рядом с Майей на банкетке в коридоре. Ждем завершения операции.

Постепенно Майя совсем деревянеет. Смотрит в окно, а точнее в одну точку на подоконнике, и практически не двигается, даже, кажется, дышит через раз, чем изрядно меня пугает.

Я испробовал все что мог, чтобы ее отвлечь.

Три раза предлагал ей кофе.

Четыре раза выпить воды.

Пару раз пытался сманить Майю в местный кафетерий, чтобы перекусить…

Чую, еще одно предложение с моей стороны, и буду послан в жопу или даже на хуй.

Майя так не выражается, конечно.