Читать книгу "Контрольный выстрел - Николай Федорович Иванов"

Глава 10

Врагов сидел за столиком, любовно сколоченным и выскобленным ординарцем. За два года войны тот уловил главные позы начальника и сделал свои лекала. Первая – начальник застыл с локтями на столе, чашка с чаем на уровне губ. И от этого, и только от этого зависит высота ножек в сооружении. И вторая – майор, забросив руки за голову, вытягивает ноги. От этого зависит уже глубина стола.

Карты перед начальником контрразведки не имелось, папки были предусмотрительно убраны в сейф, а сам он вертел в руках «крылатку», оглядываясь на каждый шорох за дверью землянки. Значит, просто кого-то в нетерпении ждал.

Вошли капитан Бубенец и Нина. Не без интереса осмотрели жилище-кабинет, задержали взгляд на ситцевой, в мелкий синий горошек, занавеске перед картой. На шторе с северными оленями, отгородившими своими ветвистыми рогами угол землянки. Здесь взгляд задержали, словно чуткие пугливые животные могли прикрывать собой какую-то тайну. Более настороженно капитан оценил подшивку «Красной Звезды», лежавшую на табурете в самом дальнем углу землянки. Отметил в ней три закладки. Есть такой фокус: именно трижды успели перед выездом на объект тиснуть в «Звездочке» фотографии за подписью фронтового корреспондента капитана Бубенца. Значит, майор проштудировал газету. Браво. Значит, не сидит на спине, ковыряясь в носу. Но вот газету с глаз убрать забыл или не успел. Или сделал это специально, чтобы пощекотать нервы и заставить нервничать? Только не надо никому волноваться и краснеть от напряжения, документы безупречны. А вот еще и полуоткрытый сейф с торчавшим в замке ключом. Манит, привлекает легкой добычей. Но такое только для бесплатного сыра в мышеловке…

Майор словно вслед за пришельцами осмотрел обстановку в землянке. Не всем остался доволен, и первое, что мгновенно сделал, даже не прикрывая своих действий, – это вытащил из сейфа ключ. В самом деле допустил оплошность или подбросил дополнительный кусочек сыра – ах, как загадочно, сладко в железной темноте. И только после этого распахнул в приветствии руки.

– Как отдохнули? Где отдохнули? – поинтересовался в первую очередь прифронтовым бытом.

– У солдата ночлег там, где можно вещмешок под голову положить, – успокоил Бубенец, пожимая руку. – У вас тут на каждой стометровке то навес, то шалаш.

Майор не стал выпытывать более точные координаты. Наоборот, похвалил:

– И это по-нашему. Как работается?

– Отлично, – поблагодарила Нина. – Проблема одна – хватило бы пленки для снимков. Больно хороши у вас люди.

– А что же ваш начальник фотолаборатории пожадничал, – удивился майор, посмотрев на капитана. – Кстати, как его зовут?

Бубенец смерил недобрым взглядом напарницу: ты-то чего лезешь в мои проблемы, провоцируешь лишние вопросы? Смотри за своими свитками грамот. Но ответил без запинки, как хорошо выученный урок:

– Кузьмич? Он у нас такой. Будь возможность, вместо пленки выдавал бы карандаши, потому что в его интендантском понимании рисовать портреты значительно дешевле, чем проявлять их на пленке в химических растворах.

– А что ж комсомол не помог? – продолжал тянуть самую слабую ниточку в легенде москвичей начальник контрразведки. А, по сути, – почти явно допрашивая их. Но с сопереживанием, готовностью помочь в разрешении конфликта. Для чего, не давая капитану выключить из разговора более достоверный для себя источник информации, вновь повернулся к Нине: – У вас в ЦК ведь наверняка есть фотослужба?

– Фотослужба? У нас? – комсомолка запнулась, сто раз сама пожалев о том, что, во-первых, втянулась в мужской разговор, а во-вторых, затронула никому не нужную здесь производственную тему. Могла бы про цветочки-занавесочки. Вон как колышатся олени от чьего-то дыхания за ними… – Ну… вроде где-то же печатают плакаты, снимки, – стала на ходу выстраивать логическую цепочку. – Конечно, есть!

– В Москве карманы у всех тоже разные, отчитываемся каждый перед своим непосредственным начальством, – пришел на помощь спутнице капитан.

Майор почувствовал напряжение гостей и, посчитав полученные впечатления для первого раза вполне достаточными, сам охотно сменил тему, чтобы не раздражать собеседников:

– Сегодня куда? Извините, что интересуюсь, служба такая: заботиться в том числе и о безопасности прикомандированных.

– Да мы с пониманием, – торопливо согласился на опеку капитан, лишь бы не давать больше Нине открывать рот. – Пройдемся вправо-влево от участка Прохоровой. Чтобы охватить побольше народа, оценить и осознать масштаб героизма людей. Мне кажется, это будет справедливо, так ведь? – подтянул начальника контрразведки к похвальбе самого себя.

Тот согласился, но не мог не предложить свои услуги, совершенно уверенный, что откажутся:

– Может, сопровождение все же дать? Мало ли какие проблемы возникнут.

– Нет-нет, занимайтесь своими делами. Мы привычные к тому, чтобы никого не отвлекать. Справимся. Спасибо. У нас вот – лучший пропуск, – поднял капитан блестящий от потертостей, но вполне еще боевой ФЭД.

«А настоящий пропуск все же лучше», – про себя возразил, держа улыбку гостеприимного хозяина, Врагов. Но фотоаппарат даже попробовал на вес, словно пытаясь удостовериться в наличии в нем дефицитной пленки.

Комсомолка, замаливающая перед капитаном свои грехи и оплошности, откланялась первой и направилась к выходу. Врагов проводил москвичей до двери, придержал ее, одаривая гостей великодушием. И лишь оставшись один, отдернул, собирая в гармошку оленей, штору. За ней с кляпом во рту сидела на табурете связанная Полина. Для пущей надежности Соболь держал у ее виска пистолет.

Майор сам вытащил кляп у задержанной. Вопросов задавать не стал, молча уставился на врача в ожидании ответа.

– Они. Это они ее и меня, – без сомнений, подтвердила Полина похищение диверсантки ушедшей парочкой.

– Ты же их не видела? – нахмурился майор, и лейтенант надавил стволом на висок: не надо здесь ничего сочинять и никого обманывать, выгораживая себя.

Полина поняла жест лейтенанта правильно, но осталась при своем мнении:

– С ними была женщина. Это она.

– Доказательства! – потребовал майор. Если врачихе могло что-то с перепугу показаться, то ему нельзя ошибиться ни на йоту. Слишком высокой может оказаться цена просчета.

Полина подтвердила свое убеждение самой железной логикой, только существующей в мире:

– Это вы, мужчины, по запаху можете найти только кухню. А мы – соперницу. Она так же пахла. Мне этот запах понравился…

Аргумент оказался более чем весомым, а других, судя по всему, больше и не имелось. Майор несколько раз измерил землянку шагами, остановился около сейфа. Открыл его, вытащил из железного квадратного чрева газетный кулек, издали посмотрел на врача. Та, не зная содержимого пакета, напряглась: в чем еще ей надо оправдываться?

Врагов подошел вплотную, высыпал на ладонь таблетки:

– Это что?

– Таблетки, – ответила Полина то, что ответил бы любой из опрошенных. Но у самой перехватило дыхание. Таблетки – это не патроны, это принадлежность к ее профессии, а здесь возможны любые варианты.