Читать книгу "Принцесса ветра и мести - Алиса Джукич"

смотреть в мою сторону, не то что разговаривать. В прошлом у нас сложились весьма напряженные отношения, принцесса, – просто ответила фейка, но от меня не ускользнула давящая горечь в ее обычно чистом голосе.

– Хорошо, я организую вашу встречу с Благим Королем после коронации, – пообещала я, по-новому взглянув на напыщенную фейку.

Даяна олицетворяла собой величие и отчужденную красоту. Как дикая роза, она была опасно привлекательна, а учитывая многовековой жизненный опыт, еще и смертельно умна. Из-за таких женщин устраивали дуэли, а короли склоняли перед ними головы.

– Как вы примирились с безответной любовью?

Вопрос опалил губы прежде, чем я успела придержать язык за зубами. Даяну вовсе не удивила моя бестактность и резкая смена темы, заставив лишь шумно выдохнуть.

– А кто сказал, что я примирилась? – Мрачная улыбка исказила ее прекрасное лицо.

– Поэтому вы так жаждете увидеть Маркуса? Вы могли помочь ему встретиться с фавном и защитить Элеонор от расправы, не возвращая ее в мир смертных, но решили не вмешиваться. Вы любили Маркуса, и исчезновение моей матери определенно сыграло бы вам на руку.

– Не только я любила короля. Твой отец тоже отвечал мне взаимностью, пока не повстречал родственную душу. – Даяна отвернулась к багровым полосам заката, словно могла видеть на алеющем горизонте события гнетущего ее прошлого. – Не хочу тебя разочаровывать, но твоя мать была вовсе не так проста, да и праведной девой не являлась. Ее интрижка с друидом это доказала. Даже после смерти Элеонор Маркус отказывается верить в ее загадочное прошлое и гнилую душу. Эта безграничная любовь давно сделала его слепым глупцом.

В моих жилах вскипела кровь.

– Моя мать всего лишь человек! – возмущенно воскликнула я и, оторвав от гамака белый георгин, безжалостно смяла его в кулаке. – Сердца фейри и людей отличаются. Жизнь последних коротка и непредсказуема, неразумно распылять ее на вечную надежду, что однажды Маркус изменит ход политической игры и уничтожит опасное пророчество. Элеонор осталась одна в забытом ею мире, Мигель был единственным, кто поддерживал ее многие годы, она имела полное право полюбить его!

Я слетела с гамака, не в силах усидеть на месте, и принялась мерить шагами веранду. Силясь вернуть себе хотя бы частичку самообладания, я до крови закусила нижнюю губу, переключаясь с клокочущего гнева на боль.

– Мы сейчас точно говорим об Элеонор? – Вопрос Даяны словно ударил в область бьющегося под ребрами сердца. Я и не замечала, насколько похоже сложились наши с мамой судьбы.

Я прерывисто выдохнула, обуздывая разбушевавшиеся эмоции.

– Что вы имеете в виду, Даяна?

– А то, что приглашенные на твою коронацию гости уже размещаются в замке. Неблагая свита прибудет ближе к утру. Будь осторожна, принцесса. – С этими словами торговка встала и, поспешно обогнув меня, направилась к выходу из купальни. Боль от осознания скорой встречи с бывшим возлюбленным острым шипом впилась в позвоночник, заставляя замереть на месте, а Даяна продолжила, даже не обернувшись: – Вопреки всему вышесказанному я отнюдь не желаю тебе зла, Агнес. Твой отец слишком много для меня значил. Смерть и измена Элеонор и так похоронили часть его души, новые страдания ему ни к чему.

Я не пошевелилась, ступор все еще властвовал надо мной. Перед тем как раствориться в последних лучах солнца, торговка осторожно опустила обещанную монету на ажурный стол. Мгновение поколебавшись, она удрученно добавила:

– Я не тешу себя мечтами о возвращении благосклонности Маркуса. С тех пор утекло слишком много воды, а возведение новых мостов на руинах его любви к Элеонор не кончится для нас ничем хорошим. Все, чего я по-настоящему желаю, – это возможности извиниться, отпустить годами разъедающее душу чувство вины.

Голова Даяны устало наклонилась, словно на ее затылок давила тяжесть прожитых лет. Фейка двинулась прочь, но я остановила ее еще одним неуместным вопросом:

– Как долго Александр посещает Благой Двор?

Я обмякла, словно потратив на реплику последние силы. Хотя жгучая паника из-за незабытых чувств к мужчине, которого мне следовало ненавидеть, все еще плескалась в моих венах.

– Несколько месяцев, – сообщила торговка таким тоном, будто я спросила у нее рецепт печенья, а не о сговоре Благого Короля с кровожадным монстром, и исчезла в дверном проеме.

Всю ночь я ерзала на хрустящих простынях, а если и проваливалась в неглубокую дремоту, то буквально через пару мгновений вскакивала в поту и с колотящимся сердцем.

Под утро я и вовсе оставила безнадежную затею выспаться.

Золото восходящего солнца осветило полосами мою кровать. Сев на постели, я поправила сбившуюся сорочку. Свойственная фейри острота слуха позволяла мне улавливать мельчайшие шорохи за несколько метров от покоев. Вот звякнули блюдца – это горничные готовились подавать завтрак; вот зашелестело чье-то постельное белье – кто-то, как и я, встал с утра пораньше. Однако во всей палитре звуков я боялась и одновременно жаждала различить его ласковый баритон, хотя бы краем уха услышать звонкий смех Бриэль, напоминающий перезвон колокольчиков, или возмущенное негодование брата.

Так и не распознав знакомых ноток, я потянулась к прикроватной тумбочке, на которой вчера оставила новую подсказку от Даяны.

Чучело пучеглазого гнома недовольно наклонилось, когда я достала из-под его колпачка спрятанную монету. Медь оставалась подозрительно холодной. Я поставила монету на ребро и, толкнув ее пальцем, пустила юлой по тумбе.

Гравировка – ветром вырванный с корнями цветок – ни о чем мне не говорила. Растение словно тянулось обратно к земле, но разъяренная стихия уничтожала его несбыточные надежды.

После коронации неплохо бы наведаться в лазарет к Бриджет, вдруг ей известно толкование и этого символа. Усевшись в позе лотоса, я обдумывала свой новый план, пока монетка со звоном не упала на пол и по половицам не закатилась под комод. Я шустро бросилась вдогонку за беглянкой, и как раз в этот момент в дверь легонько постучали.

Не знаю почему, но у меня свело живот, а сердце екнуло в груди. Стук повторился, но я словно вросла в пол, замерев в полусогнутом состоянии над монетой.

Мотнув головой, я прогнала нелепый страх. В отцовском замке мне ничего не грозило. Магия обряда коронации не позволила бы причинить мне вред. Схватив монету, я выпрямилась и, по-королевски расправив плечи, гордо разрешила:

– Войдите.

Тишина.

– Войдите! – повторила я уже громче, опасливо поглядывая на дверь.

Казалось, секунды стали длиннее часа. Что-то необъяснимое тянуло меня к тяжелому дереву. Словно во сне я сделала шаг и распахнула дверь настежь.

Заставленный дорогими скульптурами коридор пустовал. Выглянув из покоев, я покрутила головой в разные стороны. Ничего не изменилось, только подсвеченная солнцем