Читать книгу "Оборотень из Оскола - Никин Сим"

невмоготу.

Продолжая крутить баранку карьерного самосвала, Константин Силютин думал о том, как же долго тянутся последние предпенсионные месяцы.

Большинство ровесников всеми правдами и неправдами упираются, чтобы остаться на комбинате после достижения пенсионного возраста. Ему же хватило сполна этого осточертевшего карьера. Ну и что, что только пятьдесят? Кто желает, пусть хоть до ста лет работает. А он честно заработал свою первую сетку. Зато теперь всласть поездит на рыбалку. Внука с собой будет брать. А чего. Парню уже три года исполнилось. Вона как лихо эти леги-шмеги собирает. Он вот, старый, как не крутил те картонные закорюки, никак не смог сообразить - куда что втыкать. А Дениска - тык-пык и собрал картинку. И буквы уже знает. Видано ли дело - в три года буквы знать! Вундеркинд, не иначе. А рыбалка нынче не та. Вот по молодости какой окунь на водохранилище брал! Ка-ак хапнет горбатенький, ашни удочку из рук вырывал. А судака и щуку по осени на спиннинг бывало надергаешь столько, что не унести. Нынче же если окушка с ладошку поймаешь - уже хорошо. А пруды карасевые все в частные руки похапали, крохоборы, туды их через колено. Видано ли дело, пятьсот рублей за полдня рыбалки, а? Они, мол, малька карпа и толстолобика запустили и кормят того малька чуть ли не грудью. И за это всякий, кто карася ловит, должен по пятьсот рублей за кормежку этих мифических мальков отстегивать. Э-эх, вот так вот пойдешь на пенсию, а порыбачить-то и негде, м-да...

Размышляя, Данилыч кое как боролся с одолевающим его сном. Днем поспать перед ночной сменой не получилось - сперва то одно, то другое, потом голова разболелась так, что невмоготу. Перестала болеть только тогда, когда пришла с работы жена и заставила проглотить какие-то таблетки. Тут дочка с Дениской пришла. Поигрался малость с внуком, а там и самому на работу пора.

На работе поначалу все бодрячком шло, но после полуночи все сильнее и сильнее начал одолевать сон. Последний километр Силютин ехал уже в полудреме, продолжая на автопилоте вести машину по не единожды изъезженной дороге. Через полуприкрытые веки он увидел выскочившую в свет фар лисицу. Рыжая плутовка некоторое время бежала перед гигантской машиной, словно давая взгляду сонного человека как следует зацепиться за свое юркое тело, затем начала забирать к левой кромке дороги, и водитель, словно загипнотизированный, повернул руль вслед за зверем. Когда лиса, сбежав с дороги, шмыгнула в растущие ниже по склону кусты, самосвал послушно поехал за ней.

Когда стальная махина накренилась так, что от перекоса заскрежетала рама, пытающаяся удержать исполинский кузов, Данилыч наконец очнулся. Но очнулся только для того, чтобы понять, что сделать уже ничего нельзя. Однако, когда правые колеса уже оторвались от грунта, он, повинуясь инстинкту самосохранения, выскочил из кабины на площадку и тут же сорвался вниз.

Константин слышал об этом не раз, а теперь и сам убедился в том, что в последний миг жизни перед глазами потоком быстро мелькающих сюжетов проносится вся жизнь. Вот отец ведет его в детский сад, а он все повторяет и никак не может выговорить слово "пьедестал" из стихотворения, которое должен рассказать на утреннике, посвященном Дню Победы... Вот он горько плачет, боясь встречи с родителями, так как получил свою первую двойку... Вот на перемене его поцеловала соседка по парте Динка, девчонка со смешными косичками. И из-за этого он забыл отлично выученный урок и получил очередную двойку... Вот Динка прислала короткое письмо, в котором извиняется и уверяет, что он после армии обязательно встретит много красивых девчонок, которые лучше и достойнее ее... Вот он поднимается в кабину своего первого пятнадцати тонного железного друга, казавшегося тогда невероятно огромным... Вот он пытается разглядеть в окнах роддома личико дочурки, но заходящее солнце отражается в стекле оранжевым шаром, не давая ничего увидеть... Вот ему, как передовику производства, доверяют один из поступивших на комбинат сто двадцати тонных гигантов...

Вдруг плечи сдавило словно клещами, и Данилыча рвануло вверх так резко, что помутнело в глазах от перегрузки, и на миг отключилось сознание. Очнувшись, он взглянул вверх и немедленно снова зажмурил глаза. До него со всей ясностью дошло, что он погиб и возносится на небеса. Вернее, его возносит явившийся за ним ангел. А он-то, дурень, не верил в Бога, и всякий раз не упускал момента посмеяться над набожной тещей. А вона как оно на самом-то деле- не успел погибнуть, а его уже в рай волокут. В рай ли?

Данилыч боязливо глянул вверх одним глазком. Так и есть - крылья-то у ангела черные. Ишь, размечтался безбожник. В рай ему захотелось, чтобы цельный день лежать на травке под райской яблонькой, да в арфу дудеть. А к чертям на сковородку не хочешь?

А можно и к чертям. Может, оно так и лучше. Не тот он человек, чтобы цельную вечность на арфах дудеть. Хоть в партии побывать и не довелось, но закалка у него еще та - воспитанная на образе Павки Корчагина. Так что, что касается чертей, то тут мы, как говорится, будем посмотреть, кто там кого жарить будет и на сковородке, и под сковородкой, и возле... М-да...

Ощутив, что резко опускается, Константин уверился в мысли, что несут его именно в Ад, и, раззадоренный любопытством, снова открыл глаза и с удивлением обнаружил, что черный ангел несет его вслед спускающейся в карьер вахтовке. Вот они пролетели над будкой, и ангел опустился так, что ноги Данилыча зависли перед лобовым стеклом "КрАЗа". Водитель вахтовки резко затормозил, одновременно ангел выпустил Константина, и тот плюхнулся прямо на капот автомобиля.

Шофер в немом изумлении открыл рот и уставился на свалившегося с неба человека готовыми выскочить из орбит глазами. Тот, распластавшись на капоте, смотрел на водителя не менее изумленным взглядом.

- 24 -

Как только оборотень опустился на дно стального чрева, гигантский жук вильнул и начал заваливаться на левый бок. Вот он накренился настолько, что когтистые лапы заскользили по металлу, и Ворону пришлось снова взлететь. Монстр сбежал с тропы и теперь опрокидывался, словно пораженный стрелой в самое сердце вепрь.

Вдруг из его желтой головы выскочил человек и, соскользнув с покрытой резиновым ковром площадки, полетел вниз. Видя, что бедолага, если не разобьется о камни, то непременно будет раздавлен падающим гигантом, Ворон