Читать книгу "Сломленные души - Нева Олтедж"

очень тихо. Когда ест. Когда ходит по дому. Даже когда готовит. Не слышно ни звона кастрюль, ни звона столового серебра, вообще никакого шума, разве что она напевает себе под нос. Я не могу расшифровать песню, но мелодия кажется мне знакомой.

Интересно, она и раньше была такой тихой, или это следствие всего, что с ней произошло? Но огонь в ней еще живет. Может, он и подавлен в глубине души, но он есть. Тот, кто причинил ей боль, не погасил его полностью.

Глава 8

Павел

— Ну что, готова? — спрашиваю я.

Ася стоит посреди спальни, обхватив себя руками.

— Нет.

— Надо купить тебе одежду. Все, что я купил, тебе не подходит. — Я киваю в сторону рубашки, которая ей велика как минимум на два размера. На ногах синие джинсы тоже закатаны. Как я так оплошал? Когда покупал одежду, она показалась мне маленькой. Ася, возможно, поживет у меня недолго, но я не допущу, чтобы она постоянно одергивала рукава своих рубашек. Я хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно.

— Магазин рядом, и мы будем там одни.

Ася глядит в пол, прикусив нижнюю губу.

— Ася. Посмотри на меня, детка, — говорю я, и она нехотя поднимает голову. — Я не отпущу твою руку, что бы ни случилось. Ты будешь в безопасности.

— Ты сказал «в безопасности», — бормочет она. — Ты не сказал «все будет хорошо». Почему?

— Потому что, возможно, все может пойти не по плану. Возможно, ты испугаешься, потому что впервые выходишь на улицу после почти трехнедельного перерыва. Ты можешь даже психануть. — Я сжимаю ее руку. — Но все это время ты будешь в безопасности. Ты понимаешь, о чем я говорю, mishka?

Ася ловит мой взгляд, и на мгновение меня поражает доверие, которое я вижу в его глубине. Роман доверил мне свои клубы, когда поручил мне управлять ими. Но еще никто не доверял мне свою жизнь. Чувство безопасности — одна из самых основных человеческих потребностей, и Ася мне доверилась.

— Хочешь взять машину или прогуляемся пешком? — спрашиваю я. — Магазин всего в двух кварталах отсюда.

Ася смотрит на меня, поджав губы. Похоже, ей все еще трудно самой принимать решения, но она идет на поправку. Сегодня утром она открыла холодильник и достала молоко, чтобы приготовить хлопья на завтрак, наверное, сделала это, не задумываясь. До сегодняшнего дня она просто открывала холодильник и смотрела внутрь, пока я не приходил и не выбирал для нее молоко. Я бы ни за что в этом не признался, потому что это безусловно эгоистично, но втайне мне это нравится.

Я никогда ни в ком не нуждался или, лучше сказать, никогда не позволял себе в ком-то нуждаться. И никто никогда не нуждался во мне. До сих пор это понятие было для меня совершенно чуждым. Сама мысль о том, что я нужен Асе, питает тоску, которой я раньше не мог дать названия.

Мы по-прежнему спим в одной постели. Первые несколько ночей думал о возможности перебраться в другую спальню, но видел страх в глазах Аси, когда пытался уйти и снова ложился рядом с ней. В какой-то момент я перестал пытаться. Мне нравится, как она прижимается ко мне, когда просыпается от кошмара, как будто близости со мной достаточно, чтобы прогнать чудовищ.

— Тогда мы прогуляемся пешочком, — говорю я и выхожу из комнаты, а Ася идет следом, крепко сжимая мою руку.

* * *

Мы единственные покупатели в небольшом бутике, который я выбрал. Я заранее позвонил владельцу и попросил его проследить, чтобы никого не пускали в бутик, пока мы не закончим. Также попросил, чтобы вышли все сотрудники магазина, кроме одной работницы кассы, которой тоже было сказано не покидать своего места.

Ася останавливается посреди магазина и оглядывается по сторонам, пробегая глазами по длинным стеллажам с одеждой и полкам с обувью. Она все рассматривает, глубоко вдыхает и сжимает мою руку.

— Давай начнем с нижнего белья, — предлагаю я и веду Асю в дальний угол магазина.

Ася рассматривает выставленные вещи, но ничего не берет. Ее взгляд блуждает по нижнему белью, задерживаясь на одних вещах на несколько секунд дольше, чем на других. Обычно ее внимание привлекают яркие цвета. Белые вещи она пропускает, как будто их и нет.

Я внимательно слежу на ней, пока она рассматривает выставленное нижнее белье, и запоминаю каждый предмет, на котором ее взгляд задерживается на долю секунды дольше, чем на остальных. После того как она закончила разглядывать витрины, я беру самый маленький размер каждой вещи, которая привлекла ее внимание.

— Все в порядке? — Вижу, что Ася наблюдает за мной. Ее глаза наполнены непролитыми слезами. Я провожу тыльной стороной ладони по ее щеке, затем киваю в сторону вешалки слева от меня. — Давайте займемся рубашками.

Мы повторяем процедуру во всех отделах магазина, и поскольку мои руки в итоге оказываются заняты одеждой, Ася начинает держать рукав моей куртки. Когда мы добираемся до раздевалки, я захожу в кабинку и кладу ворох одежды, а также желтое пальто, на которое Ася смотрела почти минуту, и две пары обуви на скамейку у зеркала.

— Можешь отпустить мою куртку и все примерить, — говорю я.

Она кивает, но не отпускает мой рукав.

Я достаю первую рубашку из стопки и предлагаю ей.

— Ты в безопасности, mishka. Пока я здесь, тебя никто не тронет.

Уголки губ Аси чуть приподнимаются, и она медленно опускает руку.

На примерку всех вещей у нее уходит более получаса, и лишь несколько вещей оказываются слишком большими. Я собираю одежду, которая подходит, в одну руку, и, взяв руку Аси в другую, мы выходим из примерочной. Когда расплачиваюсь на кассе, позади нас раздается звон колокольчиков над дверью. Я оборачиваюсь и вижу, как в магазин заходит пожилой мужчина в сером костюме.

— Господин Морозов! — улыбается он, направляясь к нам. — Надеюсь, ваши покупки прошли без проблем?

Ася напрягается, судорожно сжимая мою руку. Я опускаю взгляд на нее и вижу, что она с ужасом в глазах смотрит на управляющего бутиком.

— Иди сюда, детка, — зову я, обнимая ее за талию. Она подпрыгивает и плотно обхватывает меня руками и ногами в знакомой позе.

— Вам все понравилось? — продолжает тараторить этот идиот, приближаясь к нам. — Я специально…

Я хватаю управляющего магазином за воротник рубашки свободной рукой, а другой поддерживаю Асю. Рывком разворачиваю его и прижимаю к бетонному столбу рядом с кассой.

— Что я тебе, твою мать, говорил? — рявкаю