Читать книгу "Буря и пламя - Элейн Хо"

оружие?

Но тут деготь под розами загорелся. Стеклянная твердь разлетелась на осколки, и между Эрис и цветами разверзлась пламенеющая пропасть. Те из призраков, которых еще не успела задавить колючая ветвистая масса, взмыли вверх. Их кожаные доспехи задымились, а льняные рубашки вспыхнули.

Розы вздрогнули, налетев на преграду. Огонь под ними мучительно медленно поднимался, сжирая тела. Стебли и лепестки съежились от жара. Розы и люди, отрезанные стеной огня, истошно кричали, но густой черный дым приглушал их голоса. У Эрис перехватило дыхание.

– Мы столько сделали для твоего отца, – прошипели близнецы, – и вот чем ты нам отплатила!

Она проснулась, судорожно и хрипло вздохнув, и закашлялась на своей кровати с пологом под вышитым одеялом. Камин у дальней стены слабо потрескивал. От остывающих угольков исходил сероватый дым и растекался по комнате.

Эрис нашла кочергу и стала тушить ею остатки огня. Во сне розы убивали горожан. Неужели город в опасности? Что грозит ее сестрам? Как розы помогли отцу? Или это все – какая-то метафора, пророчество, которое она не может понять?

Эрис принялась щипать себя за царапины. Боль принесла облегчение, но мучительные вопросы, от которых все внутри сжималось, никуда не исчезли.

Вряд ли это просто сон. Скорее всего, здесь не обошлось без магии, а Чудовище прекрасно в ней разбирается. Наверняка оно что-то знает.

* * *

Великан стоял на коленях у земляной горки в углу сада. На ней лежало три камня – они служили надгробием. Инструментов для того, чтобы вытесать настоящее, в замке не было.

Здесь они похоронили маленькую пантеру. После этого Эрис лишь один раз сопровождала Чудовище к могиле – само ее существование пробуждало в девушке чувство вины, а тишина, царящая здесь, неумолимо напоминала об отце.

Чудовище соединило ладони, потом повернуло одну из них к могиле, вытянуло могучую руку, а потом опустило. Кончики пальцев коснулись земли. Похожие движения Эрис видела в Храме, когда священники проводили службы в память о смерти королей. Они раскрывали ладони, кланялись до самого пола, совершая древние ритуалы, которых никто из горожан уже не помнил.

Эрис решила не отвлекать Чудовище от молитвы и сосредоточила свое внимание на черной колючей ветви, которая оплела прочный деревянный колышек, воткнутый в землю. Девушка рассеянно погладила стебель и поморщилась, когда шипы царапнули кожу, оставив после себя розовую полосу. Царапина была совсем неглубокой – даже кровь не выступила, но руку все равно пронзила боль.

И думать забудь. Ты убила его пантеру. Лучше уходи, он ведь даже не заметит.

За развалинами замка высились горы. Где-то в безжизненном лесу у границы таилась расщелина – путь в город, к сестрам.

«Свобода, свобода, свобода!» – опять прокричал голос у нее в голове.

Но девушка отогнала эту мысль.

Как знать, может, ей сейчас пригодится урок, усвоенный среди развалин. Девушка зажмурилась. Биение ее сердца через кончики пальцев передалось и стеблю. Она взяла его, оглаживая жесткую, точно кора дерева, поверхность. Отыскав местечко, где шипов было поменьше, она осторожно сжала стебель.

И тут на омертвевшей ветке появился маленький бутон с алой сердцевиной.

– Получилось! – ахнув, воскликнула Эрис.

Чудовище беззвучно подскочило к ней – лишь тихий шорох плаща возвестил о его приближении. Великан склонился пониже, чтобы рассмотреть цветок, и радостно вскрикнул.

– Это и есть пробуждение? – спросила Эрис.

Чудовище покачало головой.

– Но это все равно достижение.

Девушка театрально простонала. Она понимала, что путь будет нелегким, но досадовала, что не получилось мгновенно достичь успеха.

– На то, чтобы освоить магию, нужно время, Эрис, – с терпеливой улыбкой пояснил великан. – Нельзя пробудиться так быстро.

– Но как я узнаю, что это произошло? Вдруг все уже случилось?

– Ты его не пропустишь. Продолжай трудиться, не забывай наши уроки, и все получится.

Девушка снова взялась за ветку и погладила ее, мысленно приказывая бутону раскрыться сильнее, но нетерпение отвлекало, и ничего не вышло.

– А что это за цветы? – полюбопытствовала она.

– Алые розы.

Она кивнула на другие кусты.

– А там?

– Несколько видов того же цвета.

Ей вспомнились дикие розы, которые расцвели в саду за их домом, оплели стеблями стены и даже закрыли ей окно. Алый оттенок бархатистых лепестков того цветка, который она сорвала для отца в день его смерти. Такой же, как у бутона, что она теперь держала в руках. Значит, отец здесь бывал. Да, наверняка.

– А у вас тут не было гостя десять лет назад? – спросила девушка.

– Для меня времени не существует, но ты права. До тебя у меня гостил лишь один человек.

– Мужчина, стройный и жилистый, с огрубевшей смуглой кожей. Рубашка из пеньки в грязных пятнах. Редкие волосы на висках. Приступы кашля.

– Да, верно. – Чудовище выдержало паузу, с любопытством посмотрело на Эрис. – Ты его знаешь.

– Да. Это мой отец.

– В ту ночь я почувствовал, что завеса между нашими мирами разорвалась. Земля задрожала так сильно, что я испугался, как бы замок не обрушился. Пошел искать причину и наткнулся на него. Он шел к замку с факелом в руке. Бедняга очень испугался, увидев меня без плаща, и бросился наутек. Я его окликнул.

– И он, должно быть, вернулся. Его не было два дня.

Чудовище кивнуло.

– Думаю, отчаяние в нем победило страх. Я вернулся в замок, и уже через несколько часов кто-то постучал в дверь. Тогда-то я и решил спрятать лицо, чтобы его не пугать. Он, как и ты, стал моим гостем, когда на дворе была глубокая ночь. Чем дольше мы разговаривали, тем сильнее я убеждался, что никаких магических способностей у него нет. Передо мной был всего-навсего перепуганный, измученный работой человек. Волшебство было ему неведомо. Он надеялся, что путешествие в мои края хоть немного его обогатит, что он найдет тут средство от невзгод, переполнивших его жизнь.

– И вы дали ему семена роз, – отчеканила Эрис ледяным тоном, хотя сама от себя такого не ожидала.

Чудовище удивленно вскинуло голову.

– Так ты и про розы знаешь?

Эрис горько рассмеялась.

– Надо же, а я ведь восхищалась их красотой. Жаль только, что они стали последним, что он увидел при жизни.

– Они что… расцвели? – изумленно спросил великан.

Его одержимость судьбой роз до того разозлила Эрис, что у нее задрожали руки.

– Нам пришлось бежать из нашего единственного дома, да еще с пустыми руками! У нас не было знакомых, мы не понимали, что нас ждет, не знали даже, выживем ли! А ты, – накинулась она на Чудовище, мигом позабыв о вежливости, – ты дал ему семена? Зачем, чтобы моя семья вечно помнила о твоем самолюбии?

Нападки вывели Чудовище из задумчивости.

– Эрис, поверь мне, – качая головой, произнес он. – Я дал твоему отцу семена вовсе не для того, чтобы поглумиться над его бедами.

– А зачем тогда? – прошипела она, отшатнувшись от него. – Они не могли нас прокормить, их нельзя было продать, ими не погасить долг. Когда ты был королем, ты и к своему народу так относился?

– Возможно, мое золото лет на десять избавило бы твоего отца от невзгод, – подметило Чудовище, пропустив колкость Эрис мимо ушей. – Но засуха ведь никуда бы не делась. Вы бы, как и раньше, пахали, не получая никакого урожая, только теперь кредитором был бы я. Разве не в таком же положении был твой отец, когда пришел ко мне? Жизнь твоей семьи ни капли бы не изменилась.

Горло Эрис сдавило от гнева.

– Откуда тебе знать? Может, через год засуха бы закончилась! Может, ты бы нас спас!

Чудовище наклонилось вперед. От его ледяного дыхания по коже Эрис пробежали мурашки.

– Но она не закончилась. Твой город до сих пор борется за жизнь. Возможно, твоя семья и жила бы припеваючи посреди погибшего мира, но мне не хотелось усугублять его участь. Неужели ты поступила бы по-другому?

Засуха продолжалась уже три с лишним десятка лет. Золотистые пшеничные поля теперь можно было увидеть только на картинах, и Эрис понимала, что через год ничего не изменится. Этот ужас нескончаем. В город продолжат стекаться беженцы и трудиться до изнеможения, как ее отец.

Ей повезло. Семья Эрис могла бы умереть с голоду за городскими воротами, как многие бедняки, которые прибыли вместе с ними. Из-за Чудовища им пришлось рискнуть жизнью, ведь мировую катастрофу, само собой, никак нельзя было сравнить