Читать книгу "Хеппи-энд на две персоны - Рина Осинкина"

высящихся под окнами больничного корпуса. Шеренга кустарника, сейчас бело-пышного от снега, рассаженного вдоль изгороди со стороны двора, тоже отвлекала внимание праздных глаз от собственно здания, которое не было приговорено под снос лишь потому, что строилось в эпоху генералиссимуса и простоять могло еще столько же лет и еще половину столько.

Металлические ворота на территорию были закрыты, и Сандра понимала, что на машине ее могут и не пропустить, а время на базар с охранниками, сидящими на КПП, будет упущено. Отчего-то ей казалось, что следует спешить.

Она отыскала свободный клочок самостийной парковки в десяти метрах от въезда в больничный двор, но нормально пристроиться между сугробом и чумазым внедорожником не смогла, оставив Васин «Солярис» стоять враскоряку: отчасти на тротуаре, отчасти перегородив выезд для джипа.

Все из-за спешки, а еще из-за того, что нервничала. По телефону барышня из справочной ей сказала, что состояние больного Кущина средней тяжести, но все же – тяжести. Сандре это не понравилось. С другой стороны, может, это у них сленг такой профессиональный – про тяжесть говорить, а не про легкость. Сейчас Сандра все сама и узнает. Посмотрит на Васю, оценит круги под его глазами, восковую бледность щек и синюшность губ и не заплачет. Отчего бы ей хлюпать? Он ей никто. И даже не старший брат. Если только понарошный.

В раздевалке, в холле первого этажа, она оставила куртку, надела поверх ботильонов предложенные гардеробщицей бахилы. Узнала на сестринском посту, в какую палату уложили вчера пациента Кущина с сердечным приступом.

Кардиология оказалась на втором этаже в одном крыле с гастроэнтерологией. По непривычно высоким ступеням, касаясь непривычно широких дубовых перил, поднялась в отделение. Подошла к приоткрытой двери палаты под номером двадцать три. Остановилась в нерешительности.

А вдруг Вася голый? То есть абсолютно? Ну, может, едва прикрытый простыней. С резиновыми нашлепками электродатчиков на груди, от которых тянутся провода к страшной серой тумбе возле изголовья, испещренной множеством сигнальных лампочек, клавиш и переключателей на панели? А из ноздри у него торчит прозрачная трубка, потому что он по-другому не может дышать?

Надо кашлянуть и постучаться. А только после этого тихонько отворить дверь и войти.

Она прислушалась. Из палаты доносились неопределенные звуки. Как будто шуршали пакетами или двигали мебель. Потом кто-то желчно спросил:

– Сколько он тебе обещал? За какую сумму купилась, корова?

Интонация Сандре не понравилась. В ней звучала угроза, а кроме угрозы, неприкрытая злоба.

И голос был не Васин. Посетитель? И не один, а двое, если говоривший произнес «купилась», да еще «корова».

Что вообще там происходит?

Заговорила женщина. Точнее, взвизгнула:

– Не держи меня за идиотку, Зига! Я не стану терять работу из-за какой-то разовой подачки!

– Подачки?! Этот крендель мог и пять нулей тебе посулить, ты и повелась. Почему сразу не позвонила?! – продолжил наезд собеседник.

– Но я же говорю: расстройство пищеварения случилось! И сейчас живот крутит! Разве я виновата? Вот только прям сейчас и узнала…

– Не жри что попало, дура. Разъелась, как…

На середине его фразы дверная створка приотворилась, и в палату на полкорпуса выступила девица офисного вида, если судить по белой блузе и угольно-черным штанам. Окинув внимательным взглядом помещение, она поинтересовалась:

– Сюда Маша Тарасова не заходила? Не было ее тут? Пойду дальше искать, – и, не дожидаясь ответа, скрылась за захлопнувшейся дверью.

– Где-то я ее видел, – потирая в задумчивости гладко выбритый подбородок, проговорил щуплый и невысокий человек в пиджачной двойке с неопределенного цвета волосами и неопределенного возраста. – Наверно, из администрации здешней.

– Форму теряешь, – ехидно заметила толстуха-брюнетка в малиновых брюках и такого же цвета медицинской тужурке, плохо сходящейся на груди.

– Замолкни, – грубо оборвал он ее.

Но та продолжила:

– Говорю же, теряешь форму, Зига. Какая, на хрен, администраторша в бахилах?

Мужчина выругался, метнувшись к двери.

Он дернул за ручку. Дверь не поддалась.

Еще бы. Снаружи ключ торчал из скважины, а Зига не озаботился. А «администраторша» – да, та скумекала.

Где же он видел раньше эту козу? И вообще с какой стати она заперла его тут?

Неужто та самая девка, чьи фотки ему недавно прислали? Похоже, похоже. И что делать дальше? Выбить дверь он физически не сможет. Ждать помощи извне, вызвонив кого-нибудь из пацанов, – время терять, смоется коза. Можно еще в дверь дубасить, чтобы с сестринского поста услыхали и местного слесаря прислали, ибо думалось отчего-то Зигмунду, что ключик из замочка девка прибрала в свой кармашек. Как ни крути, прокол. Не одна только Ленка-«колбаса» прокололась со своим поносом, чрезвычайно обильным и внезапным.

Шульц не ожидал сегодня никаких проблем, а в больницу заехал, чтобы у лечащего врача справиться о самочувствии химика-ботаника. Необходимо приложить все старания, чтобы тот встал на ноги поскорее, дабы его можно было подробно порасспросить. На большее он был им не нужен.

Пожилой терапевт принял Зигмунда в своем кабинете с распростертыми объятиями. Неудивительно, если учесть, что койко-место для ботаника было оплачено по классу «люкс» и премия была обещана терапевту и кардиологу по результатам. Хороший куш, если учесть, что сиделку Зигмунд предоставил свою.

От чашечки растворимого кофе Зига вежливо отказался, сославшись на отсутствие времени, а отчет выслушал внимательно. Выяснил, что больной Кущин идет на поправку и вчерашние тревожные прогнозы на его счет не оправдались. Несмотря на то что накануне днем УЗИ фиксировало у пациента явное предынфарктное состояние, сегодня утром он смог с кровати встать и даже прогулялся по больничному холлу, правда, в сопровождении сиделки.

Полученная информация вселила в Зигмунда оптимизм, поскольку внезапная хвороба вольнонаемного ботаника была совершенно некстати. Чем скорее они с ним договорятся, тем для бизнеса будет лучше.

Но тот исчез. Каким образом и куда, остается гадать. Далеко он уйти не сможет: при нем ни паспорта, ни мобильника, ни денег, об этом Зигины служащие вчера позаботились. Одет не для выхода – в старый свитер и флисовые шаровары. Никакой верхней одежды, никаких ботинок.

Рыться в его больничных вещах было делом пустым и глупым, но Зигмунд заставил толстуху все перерыть и пересмотреть. На след в виде скомканного клочка бумаги с уведомлением о скорой эвакуации, оставленный Кущиным в спешке, Шульц не рассчитывал, но адреналин бушевал, заставляя хоть что-то делать. Какая еще записка, вы смеетесь?

Да обычная. И передать ему маляву могла подкупленная процедурная сестра.

Кем подкупленная?

Теперь понятно кем. Козой, которая вернулась за хозяйскими тапками – вон, кстати, они торчат из-под койки.

Отложив разбор проколов на потом, Зигмунд стукнул пару раз кулаком в створку. Ничего не произошло, и