Читать книгу "(не)случайный наследник для магната - Вероника Колесникова"

Я в ответ ничего не сказала, даже бровью не повела. Моя совесть была чиста: я никогда и никуда не пропадала в отличие от самого Грецких. А если ему прямо сейчас приспичило поиграть в настоящего мужчину, то запретить ему этого я не могу. И дело не только в том, что я  чувствовала постоянную слабость и все, чего мне хотелось последнее время – провалиться в сон и не выплывать из него много-много часов. Все-таки по совести я должна была сейчас так себя вести, чтобы он успокоился и больше никогда не появлялся на моем пороге.

А кроме того, главное было верным и правильным: мой сын находился рядом со мной.

— Я уже вызвал семейного врача домой, так что по приезду тебе нужно будет сдать анализы, пройти небольшой просмотр. Все-таки ты сбежала с больницы! — мне показалось, или действительно в его голосе прозвучало неодобрение?

— Сбежала и сбежала, так на моем месте поступил бы любой человек, — прошептала я, не думая, впрочем, слышит он меня или нет.

Я подозревала, насколько мы с Грецких разные, знала, что наши миры очень сильно различаются, но не представляла, насколько. Едва автомобиль затормозил возле высокого забора, за которым высились шпили огромных елей, я широко раскрыла рот, и, кажется, не закрывала его до тех самых пор, пока мы не сели друг напротив друга в уютной столовой за большим столом.

Видимо, это был стол переговоров – он стоял в огромной, просторной, светлой комнате, отделанную явно дизайнерской рукой в светло-бежевых тонах. Мы сели напротив друг друга. Под столом дергал за веревочку новой машинки Лешка. Ему все здесь казалось большим и страшным, и потому он не собирался отходить от мамы ни на шаг – держался максимально близко, так, чтобы или рукой или ногой дотрагиваться до меня, боясь, наверное, что я смогу исчезнуть.

— Значит, план такой. Вы живете в этом доме до тех пор, пока не будут готовы результаты анализов на ДНК, — я кивнула головой, показывая, что не против такой его инициативы, понимая, насколько это может быть важно для мужчины. — Ну и до тех пор, пока ты не придешь в себя, видимо, вон, цвет лица какой зеленый.

Я сморщилась. Таких комплиментов не слышала никогда, и, хоть и понимала, что Алексей просто озвучивает то, что происходит в действительности, узнать такое мнение со стороны было неприятно. Тем более…от него…

— Я так понимаю, нам хватит на это и три дня. — Я поправила волосы, растрепавшиеся за время путешествия. Он проследил за этим движением потемневшим взглядом - было видно, как расширились зрачки. — Что-то не так?

Он моргнул, вздохнул и положил руки на стол ладонями вниз. Понятно: приготовился спорить, обдумывает аргументы. Вот только зачем ему это нужно?

— Если окажется, что Лешка – мой сын…

— То? – я сразу напряглась, ощетинилась ежом, выпустила свои коготки.

Алексей посмотрел на меня внимательным, долгим взглядом, который подразумевал, что на этот вопрос не требуется ответ.

— Я тебе серьезно говорю, Грецких. Я уеду через три дня. И не одна!

Вскочила со стула, подхватила Лешку на руки. Сын сразу прильнул своим маленьким тельцем, потерся о щеку, как котенок, ластясь.

— Успокойся, — он поднял на меня свои невозможно черные глаза. — Никто тебя неволить не собирается. Мы просто поговорим.

И тут же Алексей сменил тактику разговора. Добавил в голос нотки дружелюбия, которые меня обмануть не могли:

— Ну а до этого времени обживайтесь, осматривайтесь. Кстати, я заказал Лехе качели, думаю, ему понравится. — И тут же этот невозможный мужчина подхватил на руки малыша, который и не думал сопротивляться тому, что его разлучили с мамой, и быстрым шагом направился с ним во двор.

Алексей действительно очень подготовился к нашему приезду: в холле этого огромного дома стояли не распакованными вещи, которые явно предназначались Алешке. Стульчик для кормления, своими габаритами напоминавший небольшую ракету; электромашина с пультом управления, за рулем которой мог сидеть ребенок как минимум до шести лет; пакет с игрушками, на которых все еще болтались ценники, и, самое главное, – легкая, маневренная, небольшая коляска. От одного ее вида я растерялась и схватилась за место, где, по моему мнению, должно было находиться сердце. После всех этих ужасов, и ощущения оттянутых к земле рук к вечеру эта коляска кажется мне просто десертом с вишенкой. Даже слюноотделение повысилось.

Я взялась за ручку, покачала коляску и буквально застыла: в окне просторного холла хорошо просматривался участок перед домом, где были установлены огромные качели. На них с явным удовольствием раскачивались и дурачились двое: брутальный, огромный бородатый мужчина, от одного взгляда на которого в моем теле все обмирало от непонятной тоски и маленький, сладкий пряник, которому однажды тоже предстоит вырасти до таких же размеров.

Вдруг, будто поймав мой взгляд, Алексей вскинул голову и буквально пригвоздил меня к месту своими глазами. Черными, влекущими, греховными. Казалось, что это совсем другой человек, не тот, с кем я познакомилась почти два года назад и от которого потеряла голову, а совершенно, кардинально другой.

Если тогда Алексей был немного бесшабашным, легким, по хорошему взрывным, невероятно харизматичным парнем с ямочками на щеках, то теперь прямо передо мной находился темный, большой, замкнутый, немногословный мужчина, скрывший свою милую особенность под стильной, ухоженной, но бородой. Он больше походил на Кая из сказки про Снежную королеву – оледеневший, застывший, «сам в себе».

Но при этом, несмотря на все эти внешние и явные внутренние изменения, где-то глубоко внутри я чувствовала огонь его души, который привлек когда-то меня к себе, как свет свечи – мотылька.

Также неожиданно Алексей отвел взгляд, и я проследила за его траекторией. Он посмотрел на человека, который будто бы пришел из фильма про катаклизмы и эпидемии: на руках – латексные перчатки, поверх легкого стильного пальто – одноразовый синий халат, на половину лица – маска.

Алешенька расплакался, испугавшись непривычного вида посетителя, или угрозы, которую таил его внушительный чемоданчик, но Алексей легко отвлек его внимание, и я в очередной раз удивилась тому, как быстро он нашел ключик к сердцу моего сыночка.

Глава 25

Едва только дом уснул, провалился в то самое прекрасное, «ведьмовское время», когда между миром фантазий и грез и реальностью размыты границы, и стало тихо так, что можно было услышать биение сердца полевой мышки, я перевернулась на живот на самой удобной кровати в мире и зарыдала в подушку.

На расстоянии вытянутой руки от меня спал Алешка – свет моей души, чемпион моих помыслов и целей, а за сорок тысяч километров от меня находился Алексей – человек, чье имя прочно вошло в мою реальность, изменив ее до неузнаваемости.

Семейный врач Грецких сделал все очень быстро: он усадил Алексеев – большого и маленького – на стул, достал длинные ватные палочки, засунул каждому ее за щеку, провел по внутренней стороне несколько раз, а после поместил их в бумажные пакеты.