Читать книгу "Избранные речи - Демосфен"

(38) Далее, есть люди, которым кажется, что они опровергают оратора, если зададут ему вопрос: «Так что́ же надо делать?» Этим людям я со своей стороны дам самый справедливый и истинный совет: не делать того, что вы делаете сейчас. Впрочем, я могу объясниться и точно по каждому вопросу отдельно. При этом пусть они с таким же рвением, с каким задают этот вопрос, проявят желание и исполнять это. (39) Прежде всего, граждане афинские, вам надо проникнуться сознанием того, что Филипп ведет войну против нашего государства и что мир он уже нарушил (на этот счет перестаньте обвинять друг друга!); знайте также, что он относится к нам недружелюбно и является врагом всему нашему государству и самой почве государства; (40) прибавлю еще: и всем проживающим в государстве людям, даже тем, которые думают, что особенно ему угождают (если не верят, пусть подумают об участии олинфян Евфикрата и Ласфена21, которые почитали себя его ближайшими друзьями, но после того, как предали свое государство, погибли самым жалким образом), но ни с кем не воюет он так ожесточенно, как со свободным государственным строем, ни против кого не питает таких злобных замыслов и ни о чем вообще не хлопочет он так усердно, как о том, чтобы его низвергнуть. (41) И это приходится ему делать до некоторой степени естественно, так как он знает отлично, что, если даже он всех остальных подчинит себе, никакое владение не будет у него прочным, пока у вас будет демократическое правление, но что, если только его самого постигнет какая-нибудь неудача, каких много может случиться с человеком, тогда все, находящиеся сейчас в насильственном подчинении у него, придут к вам и у вас будут искать себе прибежища. (42) Ведь вы по природе не имеете такого свойства, чтобы самим польститься на чужое и забрать в руки власть, а наоборот, способны помешать другому в захвате ее и отнять у похитителя, и вообще готовы оказать противодействие любому, кто стремится к власти, и всех людей готовы сделать свободными. Поэтому он и не хочет, чтобы выгодам его положения угрожала стоящая наготове свежая сила22 приносимой вами свободы – ни за что не хочет, и расчет его не плохой и не напрасный. (43) Таким образом, в первую очередь нужно вот что: признать, что он враг свободного государственного строя и демократии и враг непримиримый; если вы не проникнетесь до глубины души этим убеждением, у вас не будет желания относиться к этим делам с полным вниманием. Во-вторых, надо ясно себе представлять, что все решительно свои теперешние действия и все замыслы он направляет именно против нашего государства и, где бы кто ни боролся против него, везде эта борьба служит на пользу нам. (44) Нет ведь между вами ни одного настолько непонятливого человека, который мог бы вообразить, что Филипп стремится завладеть только трущобами во Фракии (в самом деле, как же иначе можно было бы назвать Дронгил, Кабилу, Мастиру23 и все те местечки, которые он захватывает теперь?24) и что ради приобретения их терпеливо переносит и труды, и непогоды, и крайние опасности, (45) но что он не гонится за обладанием афинскими гаванями, верфями, триерами, серебряными рудниками и за такими большими доходами, и что всем этим он предоставит владеть вам, а ради проса да полбы, спрятанных во фракийских погребах, проводит зиму в этой яме. Быть этого не может! Нет, и это, и все остальное он предпринимает ради того только, чтобы завладеть местами здесь. (46) Что́ же в таком случае надо делать благоразумным людям? Раз вы знаете и понимаете это, вам надо отложить прочь от себя эту чрезмерную и ни с чем не сравнимую беспечность, вносить деньги и требовать этого от союзников, следить и добиваться того, чтобы всегда было наготове это собранное нами войско; и, как он держит наготове войско для того, чтобы притеснять и порабощать всех греков, так и вы должны держать наготове войско, для того чтобы спасать и защищать всех. (47) Действительно, никогда нельзя добиться нужного успеха посылкой одних вспомогательных отрядов, но следует снарядить целое войско, снабдить его продовольствием, назначить к нему казначеев и государственных рабов25, установить по мере возможности самую строгую бережливость в деньгах, и после этого уже требовать отчета в денежных вопросах с этих лиц, а в военных действиях с военачальника. И если вы все так сделаете и подлинно пожелаете держаться такого образа действий, тогда вы принудите Филиппа честно соблюдать мир и оставаться в пределах своей страны, – а лучше этого уже не могло бы быть ничего другого, – или в противном случае будете вести войну на равных условиях с ним.

(48) С другой стороны, если кто-нибудь думает, что это сопряжено с большими расходами, со многими трудностями и хлопотами, он рассуждает совершенно правильно. Но когда он представит себе последствия, какие ожидают наше государство в дальнейшем, если оно не согласится на эти меры, тогда он увидит все преимущество самим добровольно исполнять то, что требуется. (49) В самом деле, пусть бы даже кто-нибудь поручился – из богов, конечно, так как из людей никто бы не мог быть надежным поручителем в таком важном деле – за то, что, если вы будете оставаться спокойными и все предоставите своему течению, он не придет в конце концов сюда против вас самих; тогда все-таки позорно, клянусь Зевсом и всеми богами, и недостойно вас и установившейся славы нашего государства и деяний наших предков – из-за собственной беспечности ввергнуть в рабство всех решительно остальных греков, и я лично согласился бы скорее умереть, чем это предложить. Впрочем, если кто-нибудь другой говорит так и это вам представляется убедительным, пусть будет по-вашему, – не обороняйтесь, бросьте все на произвол судьбы. (50) Но если никто не разделяет такого взгляда, – наоборот, если мы все знаем наперед, что чем больше владений мы позволим ему захватить у нас, тем более упорного и сильного будем иметь в нем врага, тогда где же тот предел, до которого мы будем все отступать? Чего мы ждем? Когда же, граждане афинские, у нас явится желание исполнять свои обязанности?26 (51) – «Тогда, клянусь Зевсом, когда это будет необходимо». – Но то, что можно назвать необходимостью с точки зрения свободных людей, не только есть уже налицо, но у нас давно уже позади; что же касается той необходимости, какая бывает у рабов, то надо молиться, чтобы она никогда не наступала. А в чем разница? В том, что если для свободного человека необходимостью бывает стыд за происходящее (и я не знаю, какую еще можно бы назвать другую выше этой), то для раба – это побои и телесные наказания (да минует нас это!), о чем и говорить-то не пристало.

(52) Я охотно сообщил бы вам и все другие соображения и показал бы, каким образом некоторые люди своей политической деятельностью ведут вас к гибели, но не стану останавливаться на всем, скажу только об одном: всякий раз, как зайдет речь об отношениях к Филиппу, сейчас же встает кто-нибудь и заявляет: «Какое хорошее дело – мир!»27, «как тяжело содержать большое войско!» или: «некоторые люди хотят расхищать государственные деньги!»28 или еще какие-нибудь речи в этом же роде; этим они задерживают действия с вашей стороны, а Филиппу дают возможность спокойно делать, что он хочет. (53) Вследствие этого и оказывается, что в то время, как вы бездействуете и ничего не предпринимаете сразу же, – боюсь только, не пришлось бы вам когда-нибудь впоследствии признать, как дорого вам обошлось все это, – эти люди получают за свои дела милости и мзду. Но по-моему, относительно соблюдения мира не вас надо убеждать, поскольку вы и так вполне убеждены в этом и потому сидите сложа руки, но того, кто войною только и занят: если он согласится на это, то с вашей стороны все это уже есть налицо. (54) А тяжелыми надо считать не те затраты, которые мы делаем на свое спасение, но бедствия, которые ожидают нас в случае, если мы не согласимся на эти затраты; разговоры же о том, что «будут расхищены государственные деньги», надо прекращать, предлагая меры к их сохранению, а вовсе не отказываясь от собственной пользы. (55) Но меня возмущает уже само по себе то обстоятельство, граждане афинские, как некоторые из вас сокрушаются при мысли, что будут расхищены деньги, хотя от вас зависит и беречь их, и карать виновных, но не сокрушаются о том, что Грецию всю, вот так – одно место за другим, расхищает Филипп и притом расхищает, собирая силы против нас.