Читать книгу "Привычное проклятие - Ольга Голотвина"

— А Верджит? — сжал кулаки мальчишка.

— Проиграл магический поединок с грайанской чародейкой — и потерял рассудок.

— Так ему и надо! А Шадхар?

— Тогда он вывернулся. Но не бросил плести интриги — и вот попался на горячем. Его ищут по всей стране.

— А! — догадался Нурнаш. Спрыгнул со скамейки, подошел к стражникам, встал перед ними, уперев кулачки в бок. — Вы ловите Шадхара? Одноглазого, тощего, сутулого?

Тут расхохотались не только стражники, но и все, кто был в трапезной. Дагерта взяла разобиженного сынишку за руку и утащила на кухню, там в два счета утешила его куском лепешки с медом. А Кринаш решил воспользоваться забавным случаем и кое-что выяснить.

— А кто знает, — преувеличенно грозно сказал он, — вдруг Шадхар и впрямь среди нас сидит? Вот, скажем, мы ж ничего не знаем про этого господина…

Светловолосый веснушчатый юнец лет восемнадцати под общими взглядами отчаянно смутился, даже уши стали пунцовыми.

— Я… я не Шадхар!

Снова грохнул общий смех.

— Мы догадались, — снисходительно объяснил хозяин. — Во время воцарения Тореола моему господину сколько было — шестнадцать лет, пятнадцать? Просто хотелось бы знать, кого в своем доме принимаю.

— Плохая примета — в дороге имя называть, — обиженно сообщил юноша. — А вообще-то я — бродячий лекарь!

— Вот как! — изобразил радостное удивление Кринаш, который не поверил гостю (молод для лекаря!). — Тогда господин может не платить за обед. Вечерком потолкуем о моей больной спине…

Заявление Кринаша вогнало гостя в панику.

— Я… не совсем лекарь… я по домашним животным… да, по скотине всякой!

— Ой, хорошо-то как! — поддержала хозяйка игру мужа. — У нас коза что-то ест плохо. И злющая стала — не подойти. Надо бы ее поглядеть!

Загнанный в угол юнец обреченно кивнул. Кринаш наблюдал за его агонией без жалости. Имя не назвать — это право гостя, но вот врать о себе…

Хлопнула дверь. Верзила сообщил с порога:

— Господин, сверху по реке идет «Летящий»!

* * *

— Но было же обещано, что мы не станем здесь задерживаться! Только причалим, узнаем, нет ли кого до Джангаша!

Бледный лысоватый человечек волновался, суетился, бросал несчастные взгляды то на невозмутимого капитана, то на Кринаша, то на худощавую высокую девушку, молча стоящую рядом с ним на пристани.

— Что ж поделать! — развел руками капитан. — С Пенными Клыками поцеловались. Вот разгрузим трюм, чтоб осадку уменьшить, залатаем дыру, отчерпаем воду, снова погрузимся…

— Когда? — нервно перебил человечек. — Когда снова в путь?

— А завтра к полудню и отчалим, — безмятежно отозвался капитан.

— Завтра?! — задохнулся человечек. — Но это же… это невозможно!..

В разговор вмешалась девица — врезалась, как наррабанская конница на полном скаку:

— Невозможно? О чем ты говоришь, отец? Очень даже возможно — если капитану заплачено, чтобы он задержал нас в пути! И нечего таращить на меня глаза! Я не первый день как на свет родилась, меня не проведешь!

Кринаш чуть поморщился. Девица не вопила, не драла горло, но ее пронзительный от природы голос звоном наполнял воздух, болью отдавался в голове, вызывал желание заткнуть уши ладонями.

Капитан не обиделся. Похоже, привык за время путешествия.

— От крика пробоина не заделается, — ответил он. — Нравится не нравится, а ночуем тут.

— В этом клоповнике? — прибавила металла в голосе девица. — В этой грязной дыре?

За плечом Кринаша шумно вздохнула Дагерта. Хозяин тоже обиделся: заезжая нахалка даже не зашла в дом, не поглядела, что да как, а сразу принялась хаять… Однако сдержался: гостья устала с дороги, нервничает. Видно, спешит куда-то, а тут задержка в пути.

— Деточка, деточка, — заискивающе засуетился отец, — не волнуйся, пожалей себя! Мы успеем, вот увидишь, успеем! Ступай в дом, покушай…

— Отстань! Лучше прикажи капитану, чтоб поторопил своих бездельников.

Гордо вздернув востренький носик, девица процокала каблучками по доскам. Отец поспешил за ней, на ходу учтиво попросив:

— Хозяин, наши вещи бы на берег снести…

За ними к дому прошел третий пассажир: сутулый, жилистый мужчина лет тридцати, в синем суконном плаще. Кринаш почти не обратил на него внимания, занятый мыслями о капризной гостье. Вот чума! Ясно-понятно, устроит она им здесь танцы!

* * *

Вастер стояла, прижавшись к стволу высокой сосны, и жадно глядела на калитку, за которой скрылся ее враг.

Вроде рядом, а не войдешь! Не потому, что негодяй может ее узнать: Вастер хитра, змеею проползет, лисою проскользнет. Но до замка дошел слух: у Кринаша, мол, ограда заколдованная: ни Подгорной Твари не пройти, ни упырю, ни лесовику, ни оборотню.

Впрочем, она-то не упырь и не лесовик! Правда, бусина помогает принять чужой облик — так то бусина! Сама Вастер не оборотень. А про колдовство служанка не упоминала.

Заморосил дождь. Двор опустел. Если б не псина, можно бы проскользнуть за калитку, пока хозяева не задвинули изнутри засов!

На крыльцо, кутаясь в старый платок, выглянула девчушка. Уныло побрела через двор к калитке, таща деревянное ведро.

Вастер решила рискнуть. Кончиками пальцев коснулась бусины, не отрывая взгляда от девчонки. Торчащие косички вразлет, большой рот, светлые, недоуменно вздернутые брови. Хорошо, что ростом девчонка ненамного ниже Вастер. И просто замечательно, что чары, скрытые в бусине, изменяют не только тело, но и одежду…

Пес из будки проводил ленивым взглядом Недотепку, которая почему-то вернулась от реки очень быстро и без ведра. Встрепенулся, учуяв чужой запах. В горле зародилось тихое рычание. Но привычный вид Недотепки сбил пса с толку. Он помешкал с лаем. Девочка обогнула дом, скрылась за углом.

И почти сразу калитка открылась вновь. Вошла Недотепка. С ведром. Поставила его наземь, принялась возиться с засовом.

Озадаченный пес вылез из будки, разразился хриплым лаем.

На шум вышла Дагерта:

— На своих лаешь, дурень лохматый? Недотепку не признал? Вот я тебя метлой!

Пес обиженно вернулся в конуру, предоставив хозяевам самим заниматься своими непонятными делами.

* * *

На постоялый двор судьба приводит разных людей — грустных и веселых, тихих и шумных, кротких и раздражительных. Кое-кого Кринаш охотно выкинул бы за ворота. Случалось, и вышвыривал…

Но Рурита Танцующий Мотылек из Рода Унхашар ухитрилась выделиться в длинной череде постояльцев и оставила о себе память, поистине неизгладимую. Режущим слух голосом она без стеснения бранила все, что попадалось на глаза: двор, дом, отвратительные рожи толпящихся в трапезной мужланов, стряпню Дагерты — заранее, по запаху. (Позже она эту стряпню уплетала за обе щеки, но доброго слова все равно не сказала.)