Читать книгу "Палеонтология антрополога. Иллюстрированный путеводитель в зверинец прошлого - Станислав Дробышевский"

Кстати, о кошках. До 1,3–0,7 млн л. н. в Африке продержались саблезубые Dinofelis, Metailurus, Megantereon и Homotherium, но численность их после 2 млн л. н. была уже очень низкой.

Любопытное о котиках…

Кроме озвученной выше версии о смене фауны копытных, есть мнение, что в вымирании саблезубых виновны именно люди. За это говорит хронология исчезновения саблезубых в разных местах: во вроде бы стабильной Африке они кончились раньше всего, а за её пределами продержались намного дольше. Например, в ледниковой Европе Homotherium дожил как минимум до 28 тыс. л. н., а в Северной Америке и до более поздних эпох – 12,7 тыс. л. н., причём тоже не где-нибудь, а в Канаде, то есть в самых незаселённых краях. Трудно сказать, насколько были способны питекантропы, неандертальцы и кроманьонцы повлиять на численность огромных хищников, но показательно, что время исчезновения махайродусовых в Африке совпадает со временем возникновения и расцвета вида Homo erectus.

Скорее всего, люди, конечно, не прямо убивали огромных хищников, а просто с некоторого момента стали слишком успешными конкурентами или повадились отнимать добычу у гипермурок. И сейчас в Африке бушмены и зулусы вполне успешно отбивают добычу у львов и гепардов, причём иногда делают это даже без оружия, так что и древним людям такое вполне было под силу. А охота на секачей и толстокожих и без халявщиков опасна и специфична, саблезубых и так никогда не было много. Тяжеловесный саблезуб тратит на охоту много сил. Но тут прибегает толпа двуногих с палками, начинает вопить, суетиться и швыряться булыжниками. Хищник устал, ему желается спокойствия и отдохновения. Он не хочет получить даже малейшей травмы, ведь она снизит успех будущих охот и будет для него фатальна. Гоняться за шустрыми приматами – себе дороже, к тому же их много, они мельтешат вокруг, непонятно – на кого бросаться. Кот злится, щерится, шипит, но уходит. Ловит новую добычу. И тут опять прибегает толпа двуногих… После третьей-четвёртой итерации несчастный царь зверей падает без сил и издыхает. А теперь представьте такое в режиме многих тысяч лет. Был ли вообще шанс у саблезубых?

Впрочем, вопрос пока остаётся открытым: сокращение ли поголовья кошачьих освободило дорогу людям или же расплодившиеся люди доконали бедных махайродусовых?

Примерно с 2 млн л. н. род Panthera включает уже вполне современных львов и леопардов. Из менее значимых для эволюции людей можно помянуть рысь Lynx thomasi (2,5–0,6 млн л. н.) из Марокко.

Среди гиен долго продержались охотящиеся: южноафриканский Lycyaenops – до 1,8 млн л. н. – и вездесущий Chasmaporthetes – до 1 млн л. н. Среди прочих прежняя Pliocrocuta perrieri дожила до 2 млн л. н., а Pachycrocuta brevirostris – до 1,3 млн л. н., но в итоге разделила судьбу саблезубых кошек, причём практически синхронно с ними. Hyaena makapani появилась 2 млн л. н.; она была весьма продвинутой, но вымерла, в отличие от своей примитивной родственницы – современной полосатой гиены.

Совсем мало пересекались с нашими предками земляные волки Proteles, возникшие 2,5 млн л. н. в Южной Африке (а возможно, даже 4 млн л. н. в Восточной): их заклыковые зубы редуцированы до состояния смешных колышков, так как главная пища этих мелких, странных и особо вонючих гиен – термиты и жуки-мертвоеды. Как и зачем приличный падальщик опустился до пожирателя насекомых-падальщиков – наука умалчивает, хотя этапы этого падения можно проследить: древний вид P. amplidentus имел менее редуцированные зубы, чем современный P. cristatus. Ясно только, что стратегия эта не особо успешная – земляные волки, хотя и имеют большой ареал, очень редки.

Около 2 млн л. н. появились гиеновидные собаки Lycaon (или Xenocyon), которые, кстати, известны и на плейстоценовом Ближнем Востоке, и в древней Испании. Интересно, что гиеновидная собака обладает очень широким черепом и особо-крупными премолярами для разгрызания костей (то есть сходство с гиеной заключается не только в названии), однако падалью она никогда не питается.

Любая халява когда-нибудь, да кончается. Продолжающееся осушение и похолодание климата медленно, но верно сокращало доступные ресурсы. По спискам фаун видно, что между 2 и 1 миллионами лет назад огромное число живших ранее животных исчезло, а такого же количества новых видов не появилось. Сплошь и рядом выжили не самые продвинутые, а довольно примитивные виды. Коловращение павианов, свиней, кошек и гиен кого-то загоняло в эволюционные тупики, а человекообразных обезьян вывело в люди.

Заключение

Историю надо изучать, чтобы не повторять совершавшихся предшественниками ошибок. А что может быть важнее, чем выживание собственного вида? Оглядываясь назад, мы видим великое множество эволюционных неудачников, не прошедших проверку на прочность. Одни из них слишком сильно специализировались, зациклились на чём-то и при изменении условий уже не смогли перестроиться. Среди ближайших родственников потеря гибкости сгубила гигантопитеков и парантропов. Как ни странно, вариант той же проблемы – опережающая прогрессивность, ибо она и есть – первая стадия специализации. Сплошь и рядом мы видим примеры того, что выживали достаточно примитивные формы, а выскочки пропадали в горниле отбора. Жертвами своей продвинутости стали свиньи Kolpochoerus heseloni и Metridiochoerus compactus, колобусы Paracolobus mutiwa и Cercopithecoides alemayehui, гиена Hyaena makapani и даже австралопитек Kenyanthropus platyops.

Напротив, иногда сыграть на руку может эволюционная приторможенность. Казалось бы, архаичные особенности вдруг оказываются востребованы в новых условиях. Так случилось с нашими предками, когда они с деревьев спускались на землю. Мартышкообразные обогнали нас в освоении саванн, но сделали это на примитивной морфологической базе и остались четвероногими. Опоздав и уступив на какое-то время колобусовым и павианам, оставаясь на деревьях, гоминиды развили вертикальное лазание – преадаптацию к прямохождению. И вот на следующем этапе обнаружилось, что свободные руки – это хорошо, хватательная кисть пригодна для собирания еды, а после – и для изготовления орудий.

Чрезвычайно важна и эволюционная «политика»: хитрые взаимоотношения конкурентов одних сводят в могилу, а других поднимают «из грязи в князи». Хищные свиньи и гиены общими усилиями победили креодонтов, ограничивали экспансию амфиционид и долго не пускали в Африку псовых, что дало нашим предкам возможность стать всеядными собирателями и после – охотниками-загонщиками. Но сами свиньи под давлением гиен скатились в травоядность, что освободило австралопитекам и «ранним Homo» дорогу в зарослях. Кошки сначала подстегнули нашу эволюцию на деревьях, затем пресекли линию барбурофелид, прореживали свиней и не давали скучать нашим пращурам уже на земле, но с момента изобретения орудий поневоле снабжали ранних людей мясом. Колобусовые извели дендропитековых и ньянзапитецин, облегчив жизнь проконсуловым и кениапитековым; ранние полуназемные мартышкообразные не пускали человекообразных на землю, благодаря чему те развили вертикальное лазание и подготовились к прямохождению, однако потом гигантские павианы победили уже австралопитеков и вынудили их менять экологическую нишу. А она вовремя подвернулась, так как изменения климата сократили число как свиней, так и больших хищников. И вот уже люди палками и камнями загнали колобусов обратно на деревья, гелад – в горы, а саблезубых так и вовсе прямо или косвенно поубивали.