Читать книгу "Никто и звать никак - Полина Ром"

Счет на местном я знала до двадцати. Никто меня не учил специально, разумеется, но я запоминала, когда называли цифры. Команды типа «подай трех кур», «очисти десять яиц» и так далее научили. Но я не знала, как сказать некоторые цифры.

Так что я растопырила пятерню и спросила:

— Через столько дней мы идем?

Утвердительный кивок.

Возможно, мы бы и пошли через пять дней, но в той же ловушке, прямо на следующий день, Дик обнаружил еще одну рыбину. Даже больше, чем первая. Мы выловили ее, и, когда тащили к себе, почти на самом верху, у него из-под ног выломался камень. Я уже стояла на обрыве на коленях и тянула рыбину на себя, когда он нелепо взмахнув руками, упал и покатился в низ. Вслед за ним побежала мелкая лавина камушков.

Я бросила рыбину на землю, и, повернувшись лицом к скале, аккуратно начала спуск. Меня трясло от страха, я очень долго и внимательно топталась по каждому камню, проверяя, не вывалится ли он, но, когда спустилась, поняла, что можно было и не торопиться. Дик был мёртв. На лице и теле еще немного сочились порезы, но шея была вывернута так, что сомневаться не приходилось…

Глава 16

Я вцепилась зубами в свою руку и завыла… Но даже сейчас я помнила — кричать нельзя!

Я проклинала этот мир, этот выверт пространства, что закинул меня сюда… Я проклинала свою жизнь и вспоминала, как сказал Сергей:

— Она никто и звать никак…

Единственный человек, для которого я была кем-то, который был ко мне добр… Единственный друг… Проводник, учитель, брат…

Если бы я смогла заплакать, наверное мне бы стало легче, но этот вой не давал слез, скорее — ненависть… Ненависть к собственному страху, к неумению, к бессилию…

Я выживу, выживу, выживу…

Я всему научусь сама…

Я стану кем-то…

Это был тяжелый, переломный момент… До этого мне всё еще было на кого надеяться. А после смерти Дика осознание собственной крошечности и ничтожности в рамках этого мира легло на меня бетонной плитой. Вспоминая сейчас те дни, я всегда мысленно представляю кариатиду… Не тех красоток, что элегантно украшают фасады домов, а ту, что изваял Роден… Упавшая кариатида… Как ни чудовищна сама история, но для меня она, эта девочка — символ борьбы. Она выстояла, хотя и раздавлена плитой. Выстою и я…

Могилу я рыла руками, так далеко от воды, как позволил берег. Это было не так уж и тяжело, песок — материал поддатливый, но я жалела, что не могу похоронить Дика по-другому. Вынести тело отсюда у меня не хватит сил. Это было понятно даже без попыток. Я видела, что на дне ямы песок становится влажным, но это все, что я могла для него сделать. Тело было очень тяжелым, но я справилась… Немного подумав, я сняла с Дика огниво и тот самый кожаный пояс, что украла у солдата. На нем, в ножнах, висел хороший нож. Мне он будет нужен больше, чем ему…

— Прости, Дик… Не думаю, что ты стал бы возражать, но… Прости…

Песчаный бугор я обложила камнями. Так его размоет не сразу.

Наверх поднялась уже в сумерках. Рыбина терпеливо дожидалась меня. Больше всего на свете я хотела сейчас лечь и уснуть, но меня ждала работа. Нужно надергать ниток из рогожи. Тушку нужно разделать и высушить. Через три дня я выйду в путь.

В дорогу я отправилась только через пять дней. Рыба сохла медленно, а нести влажную я боялась. Вещи были все перестираны, я сшила себе новый, большой рюкзак и простегала к нему толстые лямки. Теперь все придется нести одной. Бросить здесь вещи я не могу. Нож Дика висел на поясе, для топорика я подшила крепкую петлю с другой стороны, чуть не сломала пальцы и иглу, прокалывая толстую кожу. Рюкзак был тяжелый, но это сейчас — моя жизнь. Дважды ночами я слышала, как выли какие-то звери. Может быть и волки. Я точно не буду ночевать в лесу. На берегу гораздо безопаснее.

Вышла я с рассветом и решила, что буду идти столько, сколько смогу. Не уходя далеко от моря. Это мой единственный ориентир.

Зашла попрощаться к Дику, принесла букет местных цветов, помолчала, посидела с ним на дорожку…

Первые два дня были похожи, как близнецы. Я выходила рано утром, сразу, с рассветом, в полдень, в самую жару, делала небольшой привал, ела и дремала час-другой. Потом снова шла, до сумерек. Искала камни, складывала их так, как показал Дик, колодцем. Разводила маленький костерок, такой, чтобы со стороны было не видно из-за каменных стенок. Варила порцию похлебки и ложилась спать на лапник.

Иногда приходилось возвращаться и искать путь. Один раз помешала река и я отошла от моря километра на три вглубь леса, пока нашла брод. Вернулась уже по другому берегу. На третий день с утра зарядил мелкий, моросящий дождь и похолодало. Тут я задумалась. Дело не в том, что идти неприятно, и солдатская куртка, которую я накинула на голову и рюкзак, стала тяжеленной… Дело в том, что я могла простыть. Болезнь для меня сейчас — роскошь непозволительная. Пещеру я искала долго. Спускалась медленно, проверяя под ногами каждый камушек. Нашла только к вечеру, когда совсем промокла и вымоталась. Скинула рюкзак и куртку. Осмотрелась. Побольше, чем наша с Диком, и видны старые следы костра. Внутри пещеры куча прошлогодней сухой травы. Похоже, здесь и раньше кто-то ночевал, но искать другое убежище у меня не было сил. Оставила вещи и поползла на скалу — за дровами и водой. Вода нашлась далеко, но котелка мне хватит до утра. Дрова скинула с обрыва. Когда разводила костер, прямо у входа в пещеру, зубы уже клацали так, что поняла — насморк и кашель мне точно обеспечены. Дров я притащила с запасом, но вот идти за лапником уже не было сил. Я вытряхнула из рюкзака все вещи и сгребла сухую траву в кучу. Сверху застелила рюкзаком, штанами и рубахами. И моя старая дерюжная хламида пригодилась. Я одела ее вместо промокшей одежды. Проверила все припасы, рыбу на всякий случай вынула из рюкзака и развесила по стенам, увы, место нашлось не для всех вязанок. Пришлось пожертвовать старой рубахой Дика — на нее вывалила рыхлой кучей остатки рыбы, с краю — связки грибов и сушеная трава, что заменяла мне чай. Всё же так меньше шансов, что еда заплесневеет. Пока возилась — согрелась. Дров подкидывала понемногу, смолистые ветви горели долго, но дымили. Иногда дым несло прямо в пещеру, но мне уже было все равно. Я выпила чаю с сухарями и, свернувшись клубком под рогожей, уснула.

Утром так же моросил дождь, я кашляла, чихала, но, кажется, ничего страшного не случилось — просто легкое недомогание. Пришлось идти за дровами. Мочить вторую куртку я не рискнула. Накинула влажную. Проходила я долго, зато нашла молодую поросль сосен и срубила несколько штук. Тащила волоком каждый раз по 2 деревца. Скидывала их вниз с обрыва вместе с ветками, разрубить и в пещере смогу. Даже если завтра будет морось, за дровами идти не придется.

Там я просидела еще два дня. Выручал костер. Мне было тепло, у меня была еда. И я обдумывала, как определить, из какой страны был Дик? Долго идти, а потом плыть, но вот куда? Есть ли в этой стране, где я сейчас, какой-то аналог документов? Даже если нет…