Читать книгу "Хранитель тайн, или Сброшенная маска - Екатерина Гринева"

Я улыбнулась, слушая Муськин восторженный вопль, и подумала, что мне с ней действительно будет лучше, и, кроме того, я по ней уже соскучилась… Все-таки полтора года мы с ней жили бок о бок! Я вспомнила о Шашковой и нахмурилась. Бедная Ирка, ничего она уже не увидит!

Все завертелось со страшной силой. Муська приехала в Москву, в тот же день мы купили с ней авиабилеты. Накануне я позвонила в «Капитулос». Там включился автоответчик, который на английском языке сказал, что «синьор Парчелли» находится в отъезде по делам и будет на месте через два-три дня. Я решила лететь в Рим, а оттуда уже снова позвонить во Флоренцию и договориться о встрече. Конечно, я могла оставаться и в Москве, но нетерпение, охватившее меня, было так велико, что я решила лететь в Италию, а там уже сориентироваться на месте. Мы с Муськой купили новенькие чемоданы и кое-какие шмотки. По счастью, у Муськи оказался загранпаспорт, и нам не пришлось терять время на его изготовление, давая приличную сумму какой-нибудь турфирме, делающей паспорта «в короткие сроки». Я позвонила Богданову и спросила его о Матео Парчелли и о фирме «Капитулос». Богданов сказал, что ничего об этом не знает. Он спросил, где я, но я дала отбой. С этим же вопросом я обратилась к Иванникову; у наших отцов в прошлом были совместные проекты, а так как Володька унаследовал семейный бизнес, то он мог быть в курсе. Но Иванников сказал то же самое, что и Богданов. В ответ на вопль Володьки: куда я делась, я ответила, что решила маленько развеяться и укатила в Грецию. Никто ничего не знал ни о «Капитулосе», ни о Парчелли и, стало быть, не мог помочь мне в поисках ответа на вопрос: зачем отец ездил в Италию и почему это беспокоило Темку.

В Италию мы прилетели под вечер. В номере четырехзвездочного отеля мы разложили свои вещи и сразу легли спать; при этом Муська открыла окно – было жарко, и мы сбросили одеяла на пол и накрылись одними простынями.

– Ты спишь? – услышала я звенящий шепот моей Муськи.

– Ага! Сплю. Нам завтра вставать рано.

– Куда торопиться-то?

– Рим посмотреть. Я здесь раньше никогда не была.

– Я тоже…

– Пока я не дозвонилась и мне не сказали ничего конкретного, нужно Рим посмотреть.

– Никуда от нас Рим не денется. – По голосу Муськи я чувствовала, что она рада снова оказаться рядом со мной. – Ты скучала по мне?

– Мусь! Ты мне спать дашь или нет?

– Мне первое время так тошно было без тебя. Даже Вазген заметил это и сказал, чтобы я бросила дурить. Ты, мол, никогда сюда не вернешься… Ты, типа, другого полета – так он и сказал. И еще прибавил, что такие вещи он сразу чует нюхом. А ты, Маруся, – девушка с тараканами в башке, раз мечтаешь о несбыточном, так он и сказал мне. Не вернется сюда твоя подруга – и не мечтай! Я так на него рассердилась, а потом всплакнула, подумала, вдруг это правда. И мы с тобой больше не увидимся!

– Ты и правда с тараканами, – беззлобно сказала я. – Раз мне спать не даешь!

– Ладно, спи. Завтра разбужу в шесть утра, и поскачешь в Рим, как на зарядку. Только попробуй не встать!

– В шесть не надо. Часиков в десять.

– Мы же завтрак проспим. И кто из нас с тараканами?

Я запульнула в Муську подушкой, и та, поймав ее на лету, возвратила сей предмет обратно.

Утром после завтрака мы решили начать осмотр с Колизея и Палатинского холма. Очередь в Колизей растянулась на добрые полкилометра; вдоль нее ходили торговцы со своим нехитрым товаром – очками, сувенирами и предлагали их.

– Будем стоять? – скривилась Муська.

– Будем! – припечатала я.

Колизей не произвел на меня такого впечатления, как Палатинский холм. Солнце поднялось уже высоко, и мы бродили по древним развалинам не спеша; с чувством, с расстановкой осматривая их. Пахло нагретой на солнце сосной, и этот запах, одуряюще-сильный, плыл над нами, пока мы переходили от одного памятника к другому. Это были действительно развалины – где-то камни, где-то полуразрушенные колонны или фундаменты домов. Поражала концентрация памятников в одном месте, отчего рождалась какая-то особая аура. Как на машине времени, мы перенеслись в прошлое и погрузились в него без остатка. Иногда мы останавливались и присаживались прямо на землю или на ступени. На смотровой площадке были лавочки, и пока Муська безостановочно щелкала фотиком, стараясь запечатлеть виды, я думала об одном: что это за фирма «Капитулос» во Флоренции? И что это за тип Матео Парчелли? И почему никто из соратников отца о ней не знает? Даже Богданов… Особой веры этому прохиндею у меня не было, но его недоумение показалось вполне искренним, если он, конечно, не первоклассный актер. Поди разберись… Правда, сейчас множество пособий выходит, как по поведению человека разгадать, лжет он или нет. Ну, во-первых, авторы зачастую сами себе противоречат или между собой не разберутся, почесывание носа является показателем лжи или нет.

– Иди сюда! – позвала меня Муська. – Сфоткай меня на фоне римских крыш.

Вид и в самом деле был замечательный, и я щелкнула Муську. Римские крыши были как игрушечно-театральные или выполненные в компьютерной графике – такие нарядно-красивые и ухоженные. В отличие от домов крыши были прямо образцово-показательные. Дома выдавали некую итальянскую халатность, сродни российской, и облупленный фасад или покосившиеся ступеньки были не редкость. А здесь… аккуратные горшки с цветами на балконах и лоджиях, стульчики, кое-где скульптуры или вазы. Как в кино про «итальянскую жизнь».

Потом мы вышли на большое поле и отправились во двор весталок. Это замкнутое пространство со скульптурами было словно отгорожено от всего мира. Небольшой прямоугольный водоем красовался в центре, по краям росли кусты роз.

Вскоре по динамику раздался голос, призывающий туристов покинуть холм, так как он закрывается…

Мы вышли на улицу, и Муська повернулась ко мне:

– Теперь куда?

– В путеводителе я нашла неподалеку остров Тиберина. Пошли там поедим.

– Не откажусь. Уже кишки сводит. Слушай, а где тут красавчики итальянцы? Я пока ни одного не вижу…

– Разуй глаза! – пошутила я. – Вон на каждом шагу твои итальяшки.

– В упор не вижу…

Киношных итальянцев и правда не было. Попадались мелкие, невзрачные с озабоченными лицами. Может, они вымерли уже? А по актерам в кино не судят. В отличие от Муськи по отсутствию красавцев итальяшек я не страдала. Был один мужчина, при воспоминании о котором мое сердце начинало сильно биться о ребра, но, похоже, он не в счет. И когда синьор Парчелли вернется к себе?

– Подожди! Я сейчас, на минуту… – Я отошла от Муськи и позвонила. Вестей никаких пока не было…

Мы обогнули огромный бело-рафинадный комплекс императора Виктора-Эммануила и потопали вниз. Количество туристов в Риме зашкаливало и явно превосходило коренное население. Немножко поплутав, мы вышли к острову. Нужно было перейти мост, пройти несколько метров и еще один мост, и тогда попадаешь на остров. Там уже колыхались от ветра белые натянутые тенты кафе и ресторанов. Прямо перед нами были остатки древнего моста – почти разрушенного; он естественным образом переходил в другой мост и являлся его органической составной частью. Вообще я заметила, что в Риме древности не являлись предметами обожания, они скорее были предметами повседневного быта.