Читать книгу "Заступник и палач - Денис Юрин"

В самой убогой, грязной таверне разведчик почерпнул много нового, о чем его или забыли, или не захотели предупредить. Пять синдоров, щедро пожертвованных на выпивку местным бродягам, помогли майору избежать многих неприятностей. Болтовня городского сброда уберегла его от ошибок, которые могли стоить ему свободы и жизни. Лачек узнал, что за обнажение меча в городе убивали без предупреждения, не снятие шляпы перед священником или рядом с собором считалось кощунством и святотатством и, конечно же, что запрещалось приближаться к титулованным особам ближе, чем на пять шагов, о том же, чтобы заговорить с ними, и речи не шло.

К сожалению, изрядно пропитавшиеся за его счет спиртным осведомители ничего не смогли рассказать о жизни за стенами города. Лишь один из них краем уха слышал, что неподалеку есть маленький, захудалый городишка Лютен, и что расположен он в тех местах, где обитает богомерзкая нежить, страшные существа на службе у сатаны, называемом на местном языке Вулаком. Стандартный сказочный набор кровососущих и мясопожирающих тварей был усилен несколькими специфическими для РЦКб78 разновидностями, например, вутерами, теми же самыми оборотнями, но только обрастающими по ночам не собачьей шерстью, а ворсинистой чешуей, по прочности не уступающей панцирю морской черепахи. Слухов о нападении тварей на людей по городу бродило много. Для борьбы с нежитью Церковь даже создала Орден из лучших рыцарей Лиотона и соседствующих с ним королевств, но вот только собственными глазами никто из рассказчиков тварей не видел, да и в сводном отчете последней экспедиции о них не было ни единого слова.

«Средневековье – эпоха страха. Людям мерещится всякая всячина, а Церковь, поддакивая дуракам, укрепляет свои позиции… Учебник древней истории пятой ступени», – отметил про себя разведчик, не забывавший поддакивать и кивать головой, брызгающим в азарте слюной пьяным рассказчикам, фантазии которых становились все более изощренными и кровавыми по мере нарастания дармового градуса.

Посмеявшись в душе над суеверными страхами средневековых простачков, Палион решил не терять времени и выехать из города в ночь, тем более что спать на одной кровати с тараканами, вшами и прочей гостиничной живностью он еще не был морально готов. Городская стража была весьма удивлена необычным желанием заезжего самоубийцы, но за десять синдоров (стандартная ставка подкупа мелких должностных лиц) охотно пошла на нарушение приказа коменданта гарнизона и открыла перед сонной мордой престарелой кобылы скрипучие городские ворота.

Встающих из могил мертвецов, крылатых кровососов и прочих жутких созданий ночной скиталец на дороге так и не приметил, зато почти сразу за воротами ему встретилась небольшая группка давно немытых разбойников. Пятеро бродяг с самодельными кистенями и охотничьими луками позарились на его полудохлую клячу, тощий скарб и оставшиеся в мешке пятьдесят синдоров. Лачеку ничего не оставалось, как отстоять свою собственность, а заодно и оправдать гнусное прозвище Палач, благо, что холодное оружие за много веков почти не изменилось, а в Академии планетарной разведки его научили сносно владеть всем, что хоть немного колет и режет, включая пластиковую зубочистку и щербатую, оловянную вилку.

Вынужденная процедура защиты имущества не была утомительной и заняла не более пяти минут. Еще четверть часа Палион потратил, чтобы методично развесить на деревьях вдоль дороги трупы бродяг, за неимением под рукой веревок использовались кожаные пояса. Сначала он хотел закопать тела, но, вспомнив инструкции, решил поступить, как настоящий лиотонец, чтящий закон и уважающий нелегкий труд стражников и ополченцев.

К. утру потерявшая подкову кобыла все-таки доковыляла до Бобровых Горок, последнего населенного пункта на его маршруте. Кузнец нашелся сразу. Наковальня и печь стояли прямо возле дороги, прикрытые от дождей лишь деревянным навесом. Лачеку уже почудилось, что ему вдруг снова улыбнулась удача, но мелкие, пакостные трудности не заставили себя долго ждать. Жители странно разговаривали с ним: предлагали за умеренную плату еду, постель и даже ночные забавы пикантного свойства, но на любой вопрос, выходящий за рамки этих тем, отвечали одно и тоже: «Иди к старосте или в трактир!», притом с интонацией: «Да пошел ты куда подальше!» Имея богатый опыт общения с начальством, мнимый наемник избрал путь попроще, тем более что в старом деревенском амбаре возле церквушки можно было и отоспаться, и перекусить.

Несмотря на неказистость посуды и сомнительную чистоту липучего стола, над которым кружилась не одна эскадрилья ожиревших мух, Лачек остался доволен ранним обедом. Стряпня местной кухарки казалась божественной, по сравнению с переработанными отбросами-консервантами, которыми ему обычно приходилось набивать неприхотливый, привычный к фабричной пище желудок. Даже теплое пиво из бочонка под трактирщиком показалось цивилизованному человеку необычайно вкусным.

Воспользовавшись тем, что в питейном амбаре днем абсолютно никого не было, кроме хозяина и прислуги, отказавшихся отвечать на его вопросы, Лачек несколько часов вздремнул. Впервые за долгое время сон был сладок и не прерывался кошмарами. Майору грезились прекрасные пейзажи не затронутой промышленным хаосом природы и свободные вариации на тему когда-то прочитанных им рыцарских романов, в которых он, конечно же, был прекрасным принцем на белом коне; могучим варваром-воином, борющимся в одиночку против многочисленных орд иноземных захватчиков; или восточным султаном, пожиравшим мисками шербет и тонущим в назойливых ласках персонального гарема. Одним словом, проснулся разведчик только к вечеру и в весьма благодушном настроении.

Крестьян в амбаре уже собралось около дюжины, но выслушать предложение о походе в лес никто не хотел. Палион как древний оратор источал красноречие, как опытный психолог пытался оболванить деревенских дурней, но все было без толку. Страх перед лесной чащей, в которой наверняка не водилось никого страшнее енотов и барсуков, был настолько силен, что напрочь отбил у крестьян охоту к легкой наживе. Найти провожатого не удалось ни за двадцать, ни за тридцать, ни даже за сорок синдоров, а больше предложить Палион уже не мог. Поначалу увесистый мешок-кошелек заметно отощал уже к концу второго дня.

Ко всем невзгодам прибавилась еще одна неприятность, на него упорно таращился какой-то рыжеволосый тип в накидке из овечьей шкуры. Порою майору казалось, что бритоголовый субъект со скуластой физиономией, тонущей в зарослях нечесаных бакенбард, и тонкой косичкой на макушке, слышал все, о чем он говорил, хотя шум в амбаре стоял такой, что можно было оглушить соседа кружкой по голове, и никто даже не услышал бы грохота падения грузного тела.

Лачек упустил свой шанс найти проводника и понапрасну потерял целый день. На дворе уже почти стемнело, крестьяне начали разбредаться по домам, а оставшиеся в трактире не горели желанием в…надцатый раз выслушивать его «выгодное» предложение. И тут произошло невероятное. Покинувшие питейную мужики неожиданно вернулись обратно, а вслед за ними в ворота ворвался десяток солдат, с ног до головы закованных в блестящие латы.

Рефлекторно майор схватился за меч, но тут же убрал ладонь с рукояти. Солдат было слишком много, а он один при оружии, не считая охранников, которые ни за что не вступились бы за крестьян, и того балбеса в овчине, несколько минут назад отшвырнувшего в сторону свой меч. В голове новичка, почти стажера, закружились классификационные образы из раздела «геральдика Лиотона», Палион пытался определить, кому служили воины, и, в конце концов, поиск привел к неутешительному результату. Перед ним были мракобесы-головорезы из Небесной Братии, от которых можно было ожидать чего угодно, кроме милосердия и пощады.