Читать книгу "Некоронованные короли красного Китая: кланы и политические группировки КНР - Николай Вавилов"

На политическую карьеру и авторитет китайских политиков влияют их международные связи. Китайские политики, в том числе и главы обкомов, совершают регулярные встречи с политическими деятелями за рубежом. Несмотря на часто оправданный скепсис критиков российско-китайского сближения, авторитет связей с Россией, которые тянутся у семьи Си Цзиньпина ещё со времён Сталина, может стать ключевым в сложной политической обстановке, разворачивающейся в современном Китае.

По мере обострения политической борьбы связи России и Китая, в частности группы Си Цзиньпина и российского президента, будут только нарастать. Роль поддержки со стороны России лидерству Си Цзиньпина очевидна для внутренних китайских наблюдателей, и именно желанием подорвать авторитет Си Цзиньпина внутри Китая в свою очередь отчасти обусловлены негативные публикации о России в оппозиционных Си Цзиньпину СМИ. Для китайского общественного сознания, не оперирующего фактами и статистикой, Россия остаётся мощным северным государством, с которым, в частности, связан и стойкий миф о «российской угрозе».

Агония чёрного дракона:

почему Китай проводит антироссийские акции

на фоне заявлений о союзе с Россией?

С приходом к власти Си Цзиньпина в 2012 году между Китаем и Россией выстраиваются беспрецедентные по характеру взаимодействия и глубине отношения: в 2014 году банки Китая стали крупнейшими кредиторами российских финансовых структур, Китай стал крупнейшим инвестором в российскую экономику, а также самым большим рынком для российских углеводородов, контакты в военной сфере приобретают очертания антиамериканского блока. Стыкуется не только бюрократическая система, но и идеологические векторы двух стран.

Тем не менее традиционное для российского общества тлеющее недоверие к Китаю подогревается идущими вразрез с официальной позицией Пекина антироссийскими акциями руководства приграничной с Россией провинцией Хэйлунцзян.

20 мая 2015 года, в годовщину подписания Айгунского договора между царской Россией и императорским Китаем, район города Хэйхэ (соседнего с Благовещенском) Айхуэй (название с 1956 года) был переименован в историческое название Айхунь, что должно было стать «свидетельством исторической боли», причинённой Россией, отторгнувшей от империи Цин районы нынешней Амурской области и Хабаровского края.

5 ноября 2015 года руководство провинции пошло на открытую информационную провокацию, разместив в местной партийной газете заметку о передаче Россией Китаю 5 км2 территории, которая на деле не соответствовала действительности. В реальности пограничным отметкам были приданы названия, а демаркация границы произошла более 15 лет назад. Тем не менее заметка, ретранслированная прямо в издание Правительства КНР China Daily, стала настоящим праздником националистов и ура-патриотов, создав первый в истории правления Си Цзиньпина прецедент антироссийской риторики, не считая усечённой трансляции российского парада в День Победы по китайскому телевидению. В заметке была использована формулировка о «начале возврата утраченных территорий». Акция совпала по времени с появлением в Южно-Китайском море флота ВМС США.

В марте 2016 года в Айхуньский был также переименован аэропорт приграничного с Россией города Хэйхэ — центра российско-китайских приграничных связей, где уже введено свободное хождение российской валюты. На этот раз официальная формулировка была связана с возвращением к 400-летним традициям в названиях китайских топонимов, связанным со славным прошлым маньчжурской династии Цин. Тем не менее Айхунь не был переименован в первоначальное название — город Хэйлунцзян-чэн («город реки Чёрного дракона»), которое использовалось во время вторжения армии императора Канси в районы российских крепостей, получив унизительное и провокативное для китайского народа название Айхунь времён потери территорий в середине XIX века.

Последнее и самое резонансное действие властей провинции было связано с введением в 18 пограничных с Россией городах разрешения на рождение троих детей — это уникальный для всей территории Китая шаг. Кроме провинции Хэйлунцзян, ни одна другая пограничная провинция КНР на данный момент не получила разрешения на введение новых лимитов на рождение детей.

С точки зрения российского наблюдателя результатом этого шага может стать появление на огромном участке границы с Россией, на котором проживает около 10 млн человек, ещё более густонаселённого района. Однако этот шаг, без сомнения носящий и информационно-пропагандистский характер, на практике может иметь более сложные и неоднозначные причины и последствия.

Разворот потоков миграции

Несмотря на расхожее утверждение, что население трёх пограничных с Россией провинций Китая больше, чем всё население России, в реальности до 90 % границы с Россией приходится на далеко не самую густонаселённую провинцию Хэйлунцзян. В непосредственной пограничной полосе с Россией проживают около 10 млн человек, при этом число граждан РФ китайской национальности составляет лишь около 20 тысяч человек. Эти факты до недавнего времени свидетельствовали об абсолютной беспочвенности страхов китайской миграционной волны, навязываемых общественному мнению в течение последних 20 лет.

Провинция Хэйлунцзян, население которой составляет 38,5 млн человек (2013), судя по всему, приближается к нулевому росту населения: за три года, с 2010-го по 2013-й, население выросло здесь примерно на 400 тысяч человек, при этом темпы роста сократились вдвое по сравнению с 2000–2010 годами. Население провинции примерно в три раза меньше населения южнокитайского экспортного гиганта провинции Гуандун (107 млн человек) при приблизительно одинаковой территории. Реальный бум роста населения провинции пришёлся на времена правления Мао Цзэдуна: после конца гражданской войны с 1947 по 1982 годы население провинции выросло с 2,8 до 32 млн человек, или более чем в 11 раз, что и дало основание рассуждать о возможности неконтролируемой китайской миграции в соседние районы СССР.

Тем не менее экономическое развитие южных и центральных провинций Китая, начавшееся с 1982 года, позволило развернуть потоки миграции из холодной северной провинции в прибрежные зоны страны: сегодня диаспоры провинции Хэйлунцзян занимают прочное положение в приграничной с Северной Кореей провинцией Ляонин, в Пекине, Тяньцзине, Шаньдуне и особое место на южнокитайском острове Хайнань. Таковыми были основные демографические тренды в северокитайской провинции с 1982 по 2012 годы.

Согласно официальным данным Хэйлунцзянского отделения Академии общественных наук Китая, за последние 30 лет из провинции Хэйлунцзян выехало наибольшее число внутренних мигрантов: за последние 20 лет число мигрантов, уехавших из провинции, выросло в три раза и достигло 3,22 млн. Наибольшее число мигрантов выехало в соседнюю, более южную провинцию Ляонин, провинцию Шаньдун, города Пекин и Тяньцзинь, а также провинцию, окружающую Пекин, Хэбэй. При этом число сезонных мигрантов, которые находятся за пределами провинции более полугода в году, составляет 5,3 млн человек (14,1 % населения региона), в некоторых городах число сезонных мигрантов достигает почти 20 %.

Однако сегодня, когда экономика Китая вошла в стадию стагнации, в демографической ситуации Хэйлунцзяна может появиться новый, противоположный тренд — реэмиграция, прежде всего мужского населения, из развитых районов Северного Китая — Пекина и Тяньцзиня, и в ещё большей степени из провинции Ляонин, чья экономическая ситуация оставляет желать лучшего. По данным за 1-е полугодие 2016 года, Ляонин стал первой китайской провинцией, чья экономика сократилась впервые за 35 лет китайского экономического чуда.