Читать книгу "Мой жаркий Марокканский роман - Ольга Волкова"

— Амир Хан, — раздался громоподобный, зловещий голос, и мы оба уставились на старика. Судя по всему, он был представителем тех бедуинов, с которыми вчера Амир провел долгое время. Смуглый, покрытый морщинами, старец заговорил на чистом арабском. Совершенно спокойно. Я бы сказала слишком спокойно. Ведь так не бывает, когда только что была резня, и люди реагировали совсем не замечая, что рядом с ними теперь лежит бездыханное тело. Но меня волновала судьба девушки. Та, кажется, смирилась со своей участью.

В сильных и смелых объятиях Амира, я чувствовала себя в безопасности. Интуитивно знала, что он сумеет встать на мою защиту, и не допустит, чтобы со мной что-то произошло. Старец долго говорил Амиру о чем-то, а потом замолчал. Он дал ему время на раздумье, не затребовав моментального ответа.

Мой король напрягся, все его тело кричало, что я его, и никто не посмеет даже пальцем тронуть. Мы стояли достаточно далеко от тех трех угрожающих мужчин. Не выдержав неопределенности в их разговоре, совсем тихо пролепетала свой вопрос, который задала Амиру так, чтобы только он его услышал.

— Почему они так смотрят на нас?

Амир свирепел. Затем сам встал так, что закрыл меня от их глаз, заслонив своей широкой спиной.

— Просят тебя взамен, — безэмоционально отвечает мне, опять кивая в сторону мертвого мужчины. Все мои конечности заледенели. Амир почувствовал, что я совсем сейчас слечу с катушек, и тут же добавил: — Не делай резких движений. Ситуация достаточно аховая.

— Я постараюсь, — вцепившись в него, я уткнулась носом ему в спину. Зажмурила глаза со всей силой, которая все еще во мне была. Душа и тело явно сопротивлялись мозгу, потому что никак не могла справиться со своей дрожью. Искоса поглядывая на Тахмину, я волновалась за девушку. И не понимала, почему она связанная сидит возле верблюда. Амир успел натянуть на себя белую рубашку, и потому ткань была моим временным источником утешения: она хранила запах духов Амира и его собственный, нотки которого все еще удерживали его влечение ко мне. От короля веяло опасностью. Только со мной он вел себя нежно, терпеливо и осторожно. Но в экстренной ситуации был готов на все – я убедилась в этом лично...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 17

Амир Хан

Когда Аллах гневается, он всегда посылает на путь человека испытания. И пошлет их он столько, сколько душа сумеет вынести. Не более. Мужчина, что теперь пал от моей руки – понес наказание. Я не допущу, чтобы с моей Богиней что-либо случилось. И мне совершенно наплевать на законы отчаянных кочевников. Я – не мой отец, и пора бы им усвоить суть. Я их новый король, а значит будет все так, как я захочу. Совет принял некоторые поправки в свод законов у кочевых племен, и до каждого, пусть находящегося на краю света, донесли информацию. Старейшины подписали документ, соглашаясь на новые условия. И только один – Рамир АтарХан, не желал идти на уступки. А теперь его младший брат лежал мертвым у моих ног.

Полина продрогла. Вцепившись в мою рубашку, девушка не понимала, что только что произошло у нее на глазах: фактически, я развязал войну между будущим и прошлым марокканского мира.

— Амир, — едва шевелит своими губами, но я слышу ее тонкий, осиплый голосок. — Что с Тахминой? Почему она связана? — выпаливала один за другим вопросы. Вместо того, чтобы волноваться о своей свободе, Полина переживала за душу другого человека. Она удивляла меня с каждым днем все больше.

Старейшина ждал моего вердикта: Полина за душу его брата. Напряжение зашкаливало, каждый мой нерв натянулся до острой струны. Я лихорадочно соображал, как выйти из положения. Увидев кинжал у горла Стасиной, меня охватила внезапная ярость. И схватив свой клинок, который был всегда со мной, я вонзил его в спину мужчине. Одно резкое движение, и тело моего врага пало. Я сверлил взглядом прожжённые солнцем глаза Рамира. Старик не отступал. И даже наши вечерние беседы не помогли. Все встало на прежний уровень – мы вновь враги, и ни о каком положительном решении речи не пойдет. Только если я не отдам ему Полину.

— Нет, — четко и громко ответил Римиру АтарХану, и тот согласно кивнул. Его поведение настораживало, хотя среди всех нас, моих подданных было больше. Я выискивал в толпе своего помощника, сейчас он был мне нужен, чтобы урегулировать конфликт, или хотя бы ослабить.

— Ту девку мы забираем, — старейшина пренебрежительно указал на Тахмину, — мой воин клеймил ее, и хочет взять в жены, — прокуренным голосом, Рамир говорил о моей слуге, как будто она вовсе не была человеком. Совсем молодая девушка, а теперь я вынужден отдать ее племени АтарХану. Потому что таков закон и традиции. Тахмину выкрали и клеймили.

— Вы дали мне слово, что не станете трогать моих подданных, особенно девушек и незамужних женщин, — я напомнил старейшине о вчерашних условиях пребывания у оазиса. Мужчина фыркнул в ответ, уводя свой взгляд в сторону. Двое его приближенных нашептывали старейшине, как можно было бы получить из ситуации выгоду.

В пустыне была абсолютная тишина, солнце стояло над нашими головами, пронзая острыми лучами кожу. Жара давала о себе знать. Я еще раз осмотрелся по сторонам, и только сейчас на глаза мне попался Тахир. Он жестом показал мне молчать, и дернул плечом, а, когда я проследил за его движением, то разглядел вдали приближающиеся машины из королевского двора. Мой помощник чудом сумел позвать подмогу. Хотя численность бедуинов была ниже нашей, Тахир все-таки дал сигнал о помощи.

— Девку мы забираем, Амир Хан, и смерь нашего брата будет на твоей совести, — пристально смотрит мне в глаза, а потом перевел свой кровожадный взгляд на Полину. Цыкнул. — Мы надеемся, она – только для ваших утех, и сватовство с Аликой, дочерью Батыра, состоится в срок.

— Это не вам решать, — сказал, как отрезал. — Уходите с миром, иначе все кончится печально.

— Смотря для кого, мой король, — со смехом ответил мне, без поклона и почести, старейшина и его бедуины ушли.

Спустя несколько часов мы были дома. Полина всю дорогу не разговаривала со мной. Вновь отдалилась. И я не настаивал, давая ей возможность свыкнуться с мыслью о восточных правилах. Когда кочевники оставили нас, она набросилась на меня с расспросами, ведь на ее глазах увели в чужое племя Тахмину. Стасина умоляла меня, как короля, сказать слово, чтобы ту отпустили. Но я не мог. Потому что тогда меня клеймили бы как не чтящим традиции королем. И больше всего я был в агонии зла и отчаяния, что мог стать тем, по вине которого могла погибнуть Стасина. На ее шее осталась неглубокая ссадина от кинжала бедуина; капелька крови проступила и уже успела запечься, образуя бордовую ниточку.