Читать книгу "Фонтан - Граниил Орлов"

– Нормально, Гри, ты как? – Он спросил его, и сам не понимая своей радости, ещё раз его обнял. – Я давно тебя не видел, куда ты пропал?

Рощин изумлённо посмотрел на него и, подняв руки, возмущённо вскрикнул:

– Это я пропал?! Алё, Церетели, это от тебя после похорон Марины никаких вестей. Исчез поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой, с свинцом в башке и жаждой мести, поникнув гордой головой.

Колосов закашлял.

– Со свинцом в груди, а не в башке, Гришка. Это же строчки из Пушкина. Ты не изменился, чему я очень рад.

Рощин остановился и выказал ещё большее недовольство:

– Ну, извините, поправка. Ты, братишка, даже ни одного сообщения не написал за полгода, а я переживаю, между прочим. Сразу к делу. Вон пакеты в углу – это вещи Марины, которые мне передала её двоюродная сестра. Там её косметичка с зеркальцем, флэшка с какими-то документами, фильмами и парочкой сопливых песен и кулон с вашим изображением на цепочке. Мило, в общем, романтика со всеми специями, от которой мне плохо. Отдам эти вещи только после того, как мы прогуляемся, попьём пива и поговорим о старом и новом. Я соскучился по тебе, дружище, и пора бы уже вытащить тебя из той психологической западни, в которую ты себя загнал. Ну что, согласен?

Колосов кивнул:

– Согласен, Гри… конечно, согласен… только…

Он не успевает договорить. Рощин перебивает его:

– Вот и отлично, пойдём в бильярдную. Там я угощу тебя пивом и разгромлю в пух и прах в «Девятку» на зелёном бархатном столе.

Колосов широко улыбнулся:

– Ты никогда не выигрывал у меня, Гри…

Надевая куртку, тот запротестовал:

– А в этот раз дело будет за мной, – с этими словами он передал Колосову папиросу со своим любимым табаком. – Добро пожаловать в Гришколенд, – сказал он, и они вышли на улицу.

По дороге он ещё несколько раз подумал о Марининых вещах. Рощин говорил без остановки, и Колосов всячески показывал ему, что вникает в каждое его слово.

В его голове то и дело проскальзывали фрагменты из прошлого, постепенно он стал вспоминать многие забытые эпизоды, по кусочкам восстанавливая в памяти всё, что происходило с ним до этого момента. У него создалось впечатление, что он почти собрал этот своеобразный конструктор.

Для начала – это косметичка с зеркальцем. Та самая, которую он подарил ей на Восьмое марта.

Флэшка – вот что было самым ценным из всех вещей. На ней была дипломная работа Марины про карфагенского полководца Ганнибала. И, наконец, кулон в виде сердца – ещё один его подарок на их двухлетие.

* * *

Они сидели с Рощиным в тёмном баре. Сыграв три партии в «Девятку» и отставив свои кии в сторону, они раскуривали вытянутые папиросы. Дым тонкой струйкой поднимался над ними, рисуя линии воображаемых гор и вулканов, затем уходил в самый тёмный угол потолка. Рощин пускал свои любимые колечки. После он взял свой бокал пива и протянул его к Колосову, приговаривая:

– За нашу встречу, которая наконец-то состоялась.

Он немного опьянел.

Друзья чокались пивными кружками. Звон толстого стекла быстро пропадал из ушей.

Отпив глоток, Рощин произнёс:

– Слушай, Ярик, у меня скоро нормальная работка нарисуется. В ближайшее время я буду работать на один многопользовательский сайт. Как говорится, дослужился. Собираюсь представить им свой новый проект. Это будет сайт, созданный для простейшей передачи информации, для простого общения. Если всё будет хорошо, замолвлю и о тебе словечко. Ты же в редакторе умеешь рисовать?

В этот момент обгоревшая капсула пепла с его сигареты упала на джинсы Колосова.

– Вот, блин! – Он стряхнул пепел, затем, посмотрев на Гришку и задумавшись, мысленно представил, как через час ему придётся выносить его отсюда.

– Ну, так ты рисуешь? Или после смерти Марины совсем зачах, а?

Колосов растерялся и не знал, что ответить, язык непроизвольно выдал:

– Редко, но рисую. Сейчас я вернулся к восковым маскам.

Рощин, немного качнувшись на месте, продолжил свои расспросы:

– Значит, снова занялся воском? Отлично, хотел бы я хоть раз глазочком посмотреть на твои творения. Это хоть деньги тебе приносит? Наверное, у тебя теперь вся комната в этих масках. Слушай, Ярик. Сделай мне маску, а?

Нахмурившись, Колосов посмотрел на него и ответил:

– Зачем же она тебе нужна? Тебе и без маски хорошо. У меня новый проект для одной музейной выставки восковых фигур. Нынешний начальник этого проекта и главный его вкладчик сделал мне заказ на несколько скульптур, которые я ему должен предоставить уже через две недели. Знаешь, Гри… нам уже скоро надо по домам. Мне предстоит ещё много работы. Завтра вечером нужно идти в мастерскую на первичный осмотр.

Рощин недовольно пробурчал, еле стоя на ногах:

– Вот, значит, как. Это, конечно, похвально, но послушай же, Ярик… сколько мы уже не виделись, не сидели вот так, как сидим сейчас. Сегодня я так рад, что мы с тобой снова вместе, друг ты мой бесценный.

Рощин попытался сесть на барный стул и чуть не упал. Он был сильно пьян.

– Сделаешь мне маску, а? Я надену её и буду скрывать ото всех своё смеющееся лицо.

Перекидывая его руку через своё плечо, Колосов ответил:

– Хорошо, Гри… сейчас пойдём ко мне, до тебя всё равно уже не ходит транспорт, но при одном условии. Сегодня ты больше уже не будешь пить.

Рощин стал икать.

– Клянусь орденом Феникса. У меня ещё есть заначка. Раскурим ведь ещё разок моего табачку?

Колосов, обходя бильярдные столы, старался удерживать равновесие обоих.

– Пойдём, Гри, по пути решим.

Он двигался вместе с ним к выходу из прокуренного бара, в котором, как ему показалось, не осталось уже никого, кроме спящего завсегдатая и бармена. Бар был насквозь пропитан дымом и с неким отчаянием погружался в свою мёртвую тишину.

Мысленно он представил себе необычную сцену: директор ночью умрёт от сердечного приступа, и его жена, позвонив в «Скорую помощь» под утро, слишком припозднится – её муж будет уже лежать грузной массой на спине и непонятным взором смотреть в потолок. Этот бар как одна большая декорация больше не примет своих актёров, и только жизнь расставит всё по своим местам. Всё изменяется, таково правило существования.

Ему всегда нравилось представлять подобные картины, его естество протестовало.

Колосов подумал и вздохнул.

– К чёрту декорации. Только звёздное небо и долгожданные глотки свежего воздуха. Как же прекрасно это ночное небо, его созвездия Большой и Малой Медведицы. Прекрасен и тонкий месяц, с острыми, как лезвия, краями, который как заколка прикреплён к тёмной вуали ночи.