Читать книгу "Вьетнам. Отравленные джунгли - Александр Тамоников"

— Очень интересно, Никита. Правда интересно. Но в целом ты прав — на сон, как всегда, не хватило одного часа.

— Ладно, закругляемся. — Приятель подтащил к себе сумку, потом принюхался и добавил: — Слушай, ты бы помылся, пахнет от тебя не очень…

В отличие от остального Вьетнама, на территории учебного центра имелись душевые кабины и даже теплая вода. После помывки и переодевания Андрей навестил полковника Бахметьева, и тот подтвердил: командировочные, вернувшиеся из-под Ханьхо, могут отдыхать. На ЗРК в Чонг Линь осуществляются ремонтные работы, трудится инженерный персонал, возможно, к завтрашнему дню неисправности устранят. Одну из ТЗМ придется заменить, а также пару антенных блоков. Об отправке людей к 17-й параллели полковник ничего не знал и озадаченно уставился на подчиненного. Откуда такие сведения? Узнав фамилию источника информации, тяжело вздохнул. Почему органы знают, а военное руководство — нет? Но в этом не было ничего удивительного. «Гуляй, майор, — сказал напоследок Бахметьев. — С преподавательской работы ты снимаешься, поскольку наработал серьезный боевой опыт, пусть школяров другие учат. На всякий случай находись на базе, не исключаю, что завтра ваши подразделения поднимут по тревоге…»

Нина Ивановна в самом деле уехала в Хайфон и еще не вернулась. В канцелярии, где Андрей тактично наводил справки, на него смотрели с жалостью и сочувствием, но ничем помочь не могли. «Может, я смогу ее заменить, Андрей Иванович?» — лукаво подмигнула вторая секретарь-делопроизводитель Селезнева Ирина Макаровна. «Нет, товарищ Селезнева, подобные вопросы — не в вашей компетенции».

Это был один из редких дней во Вьетнаме, когда Раевский изнывал от безделья. Подтянулись товарищи, выяснили, что ничегонеделание продолжается, обрадовались и расползлись по своим бунгало. Все устали, измотались, а долгий сон только усилил страдания на лицах. Вадим Гарин потащился в медпункт. Никто не шутил над его обожженным лицом, смущенно отводили глаза, и это вселяло опасения: не превратился ли он в Квазимодо? Руководство группы СВС обещало расследовать инцидент в спальном лагере под Ханьхо, но это выглядело смешно: американских ракетчиков, что ли, будут опрашивать?

Учебный центр работал бесперебойно. По плацу маршировали люди невысокого роста, одетые в рубашки песочного цвета с карманами и погончиками. Строевая подготовка была не главной дисциплиной, но как без нее? Занятия проводились в классах — продолговатых, ничем не примечательных сараях. Элементы ЗРК находились под брезентовыми тентами и маскировочными сетками. Матчасть сдавали с «переменным успехом». Вьетнамцы старались, проявляли усердие, но звезд с неба не хватали, брали зубрежкой и усидчивостью. Преподавание осталось в прошлом и особо радостных воспоминаний после себя не оставило. Приходилось самому готовить конспекты, потом вызывать переводчика и полночи вбивать парню в голову то, что назавтра ему предстояло донести до слушателей. Обидчивыми вьетнамцы не были, но установку старались соблюдать: ничем не ранить чувство национального достоинства, никакого снисходительно-пренебрежительного отношения к курсантам! Это такие же люди, и не их вина, что страна под игом колонизаторов не стала высокоразвитым государством. Еще станет — под руководством Партии трудящихся Вьетнама и лично товарища Хо Ши Мина.

Товарищ Хо Ши Мин — верный последователь марксизма-ленинизма, основатель Коммунистической партии Вьетнама, глава ДРВ, создатель Национального фронта освобождения Южного Вьетнама — умер в 69-м году, но дело его жило и побеждало. Весь Ханой был обклеен изображениями «дядюшки Хо», развевались алые полотнища с яркой желтой звездой, радовали глаз плакатные творения местных мастеров пропагандистского жанра. Все это причудливо соседствовало с тропической растительностью и изобилием цветов. Государственные флаги развевались даже над разрушенными зданиями. У вьетнамцев был силен дух коллективизма — они все делали сообща, индивидуализм и одиночество не любили. Желающих выучиться на ракетчика было с избытком. Отбирали лучших, а потом натаскивали в течение полугода, чередуя теорию с практикой. Своим успехам курсанты радовались со всей непосредственностью. Андрей преподавал эксплуатацию ракет и всего, что связано с ракетным топливом, боевой частью, сжатым воздухом, а заодно — содержание и эксплуатацию грузоподъемных устройств. Правила техники безопасности приходилось вбивать в головы постоянно, добиваться шаг за шагом твердого усвоения. Особый упор — на обеспечение комплекса электричеством. Подключиться к промышленной сети было практически невозможно — питание осуществлялось от автономных средств энергоснабжения, от автомобильных генераторов. Специальные подразделения занимались изготовлением и отладкой энергетиков, следили за бесперебойными поставками горючего…

Раевский издали наблюдал, как проводятся занятия, кивал знакомым офицерам и солдатам срочной службы. Курсанты на свежем воздухе разбирали элементы антенного блока, заучивали странные понятия: «контур», «соленоид», «узколучевой радиолокатор». Прибежал опухший Газарян со свежим анекдотом: «Сбили проклятые американцы вьетнамского летчика. Сам успел выпрыгнуть, самолет сгорел. Взяли в плен, неделю допрашивали, пытались выведать технические характеристики «МиГ‐21». Ничего не сказал. Плюнули в итоге, обменяли на своего. Встречают парня как героя: ну, как там, расскажи? «Да все нормально, мужики, только учите матчасть, там так спрашивают…»

— Как на личном фронте, товарищ майор? — поинтересовался Армен, делая кроткую физиономию. Андрей заскрипел зубами. Откуда они все берутся — эти посвященные и любопытные?

— На личном фронте без перемен, — процедил он. — Тебе заняться нечем?

— Абсолютно, товарищ майор, — признался подчиненный. — Буду рад, если найдете занятие. Побегать там, поотжиматься…

Никита Ханов больше не появлялся. В районе моря грохотало весь день, но до Ханоя не долетало. «Пляжи утюжат, — объяснил один из заместителей командира полка главный инженер Тищенко. — Там два зенитных полка не дают им разгуляться. Теперь, по-видимому, один зенитный полк…»

Повара в столовой кормили в этот день говядиной с рисом. Коровы во Вьетнаме были худые, костлявые, как говорится, но «голод не тетка», ели и их — вернее, говяжьи кости, слегка обернутые мясом. Вьетнамцы под маскировочной сеткой разбирали устройство ракеты, учились на имитаторах синхронизировать действия. Люди были неприхотливые, удобств не требовали, ели мало и быстро. Сравнительное соотношение отличников и троечников было как везде, — но во Вьетнаме большой преградой вставали трудности перевода.

Преподавательская «карьера», по-видимому, закончилась, и Андрей с жалостью поглядывал на своих коллег, несущих свет в умы ребят, многие из которых даже школу толком не закончили. «Некогда этим людям учиться, — объяснили старшие товарищи, — Родину надо было с оружием в руках защищать». Вьетнамцы сидели на земле, сбившись в кучку, слушали переводчика с открытыми ртами. А тот с трудом подбирал слова, делал уморительные гримасы. Авторитет Советского Союза был непререкаем. Каждый старший офицер — наместник бога на земле. Слово «дружба» выучили все, запоем читали советские книги, переведенные на родной язык, знали всех героев Советского Союза, особенно им нравилась партизанка Зоя, спалившая (вернее, пытавшаяся) немецкую конюшню, и на митингах они клялись «сражаться мужественно и стойко, как это делала советская партизанка Зоя». Люди были непосредственные, доверчивые, и порой это подкупало…