Читать книгу "Из царства тьмы - Вера Крыжановская"

После отъезда Зепара Мэри легла, но не могла уснуть. Все ее тело болело, голова была точно налита свинцом, а воспоминание о вечерней сцене кошмаром преследовало ее. Наконец, уже поздней ночью, она забылась тревожным сном.

Ощущение обдавшего ее горячего тока сразу разбудило Мэри. Она приподнялась и с удивлением увидела беловатое, осыпанное искрами облако, клубившееся в нескольких шагах от постели. Потом облако быстро расширилось и приняло форму человека, который подошел, протянул в направлении смежной комнаты, где спал тигр, руку, а затем наклонился над кроватью. Мэри вздрогнула, узнав Вадима Викторовича, с любовью и грустью смотревшего на нее.

— Я по-прежнему люблю тебя. Вернись ко мне, не допускай, чтобы ад вырыл бездну между нами, — слышался слабый, но хорошо знакомый голос.

Ошеломленная Мэри бессильно опустилась на подушки и задрожала, почувствовав прикосновение губ к своим губам и руке. Минуту спустя видение побледнело и исчезло.

Более она уже не могла сомкнуть глаз. Все ее существо трепетало и в памяти вставали яркие воспоминания о мимолетном счастье. Значит, он любил ее даже за гробом, если явился сказать, что любовь его не угасла, и умолял вернуться к нему. Что он хотел сказать этими словами? Должна ли она умереть, чтобы соединиться с ним, или отречься от ада, несомненно разлучившего их, так как Вадим Викторович был верующий? Мгновенно воскресло прежнее чувство, пробужденное любовью смотревшим ей в глаза взором. Ей казалось, что она еще чувствует на губах поцелуй дорогого человека, и вдруг явилось непобедимое желание увидеть хотя бы его могилу. Молиться она не смела, но мечтать и плакать там, где покоился его прах, не было запрещено.

От Лили она знала, что могила Заторского на Александро-Невском кладбище и на другой же день отправилась в Лавру. После некоторых поисков и расспросов один из сторожей указал ей дорогу к памятнику. Решетка была открыта и садовник, под наблюдением сторожа, заканчивал убранство могилы цветами. Мэри подождала, когда работа будет закончена и, сунув затем сторожу рубль, сказала, что хочет помолиться на могиле, так как хорошо знала покойного, а благодарный сторож просил только потом запереть калитку и вернуть ему ключ у кладбищенских ворот.

Оставшись одна, она положила у подножия памятника гирлянду роз с орхидеями и, сев на скамью, глубоко задумалась.

Барон Козен очень удивился внезапному отъезду Мэри накануне, но затем обморок Лили заставил его забыть об этом обстоятельстве, и он помог молодым людям перенести дочь. Только после того, как Лили очнулась, и по совету индусского врача удалилась в свою комнату, чтобы отдохнуть, барон расспросил о случившемся. Елецкий просто объяснил, что, вероятно, портрет Веджега-Синга испугал тигра и привел его в бешенство, что видно по изрытому паркету. К счастью, он не бросился на присутствовавших, а выскочил в открытое окно. Мэри, встревоженная его бегством и могущими произойти на улице неприятностями, поспешила уехать, чтобы следить за тигром, и, если возможно, усмирить его. Разумеется, об их разговоре по поводу принадлежности Мэри к сатанинскому братству князь умолчал.

Когда Елецкий остался наедине с доктором, князь сообщил о неудачной попытке обратить Мэри на путь истинный.

— Я думаю, что будет трудно, если не вовсе невозможно вырвать ее из бездны, в которую она упала. Она всегда была решительна и энергична, а может быть уже пристрастилась к прелестям зла, — уныло проговорил Вадим Викторович. — А те скорее убьют, но не выпустят из своих когтей.

— Стыдись, Вадим, без боя слагать оружие. Я лучшего мнения о Марии Михайловне и твердо надеюсь, что энергию, с которой ты говоришь, она использует на то, чтобы освободиться от пут, — твердо сказал князь. — Эх, если бы можно было как-нибудь дать ей понять, что ты жив, это облегчило бы нам труд. Но как воскресить тебя для нее одной? Вот в чем задача.

— Главная задача в том, чтобы узнать, любит ли еще она меня, — ответил доктор, качая головой. — Пять лет ведь большой срок для того, чтобы забыть умершего.

Он простился с князем и тот, видя его угнетенное состояние и тревогу, не удерживал его. И действительно, у Заторского было тяжело на душе. Презрительные слова, брошенные ею мимоходом, болезненно кольнули его: дважды уже говорили они, и голос сердца ничего не подсказал Мэри, которая не заметила, видимо, сходства между Заторским и Равана-Веда. А между тем, это сходство сразу поразило Лили.

Он опустился на колени и долго молился, прося Бога наставить его, руководить им в жизни и помочь спасти молодое создание, которое он знал таким чистым, невинным, жизнерадостным и счастливым. Вдруг у него появилось неодолимое желание повидать Мэри и убедиться, не имело ли для нее гибельных последствий вчерашнее происшествие?

Во время прохождения начального посвящения в Тироле он теоретически и практически изучил, между прочим, выделение астрала и развил способность выходить, хотя и с некоторым усилием, из своего физического тела, а затем, по желанию, переноситься в любое место. Теперь он решил применить это на деле, и его попытка удалась как нельзя лучше, что видели и мы, по ночному видению Мэри. Из этого своего необыкновенного «путешествия» он вернулся спокойнее и в нем воскресла новая надежда: в глазах Мэри он прочел, что память о нем еще жива в ее сердце.

На следующий день приходилась память кончины его тетки, и он решил помолиться на ее могиле. Исполнив свой долг, он пошел к памятнику с надписью «Заторский Вадим Викторович», удивительно притягивавшему его к себе. Подойдя ближе, он вздрогнул и остановился: на скамье около могилы сидела Мэри, закрыв лицо руками, и сквозь ее пальцы струились слезы. Это не была Лили, потому что видневшиеся из-под шляпы волосы были совсем черные, и он узнал Мэри.

Доктор решительно и быстро пошел к памятнику и в ту минуту, когда был уже у решетки, Мэри заметила его. Она вздрогнула и поднялась с места.

— Опять вы, господин Равана! Что значит это преследование? Кажется, я довольно ясно выразила вам вчера свое мнение о вас, — презрительно сказала она.

— Вы оскорбили меня, не узнав даже, виновен ли я. Я вас не преследую, и только случай, или воля Божия, привели меня сюда. Но я ясновидящий и знаю, что тот, чье имя стоит на этом памятнике, был дорог вам. Будь он в живых, вы, может быть, перестали бы добровольно называться сестрой Ральдой.

Мэри мрачным и испытующим взглядом смерила его.

— Мертвые не возвращаются и прошедшее непоправимо. Мое счастье погибло в бездне. Но если уж вам все известно, странный вы человек, то скажите, какая смерть ожидает колдунью, принявшую наследие Ван-дер-Хольма?

Заторский подошел к ней и взял за руку.

— Мэри, если вы еще любите человека, которому отдали свою первую любовь, то «колдунья» исчезнет в бездне, а возродится снова Мэри Суровцева. Неужели сердце вам ничего не говорит или вы утратили способность драться за наше счастье?

Он нагнулся и его взор, полный любви, впился в испуганные глаза Мэри, но она вдруг отшатнулась и схватилась руками за голову.

— Кто вы?.. У вас глаза Вадима, ваш голос напоминает его, и вы говорите по-русски. А между тем он ведь умер, вы же по своей внешности человек жаркого климата. Объясните эту загадку. Выходец ли вы с того света или просто агент наших противников и пользуетесь случайным сходством для того, чтобы обратить меня в свою веру? Но в таком случае у вас нет ни стыда, ни страха, если вы смеете прикрываться чужим именем, да еще стоя на могиле, где покоится прах этого человека.