Читать книгу "Замуж – никогда - Таня Винк"

— Как это на что? На наше будущее. — Николай откинул одеяло и опустил ноги на пол. — Давай собирайся, а то я на дежурство опоздаю.

Узнав о беременности Инны, бабушка Рая категорически отказалась жить под одной крышей — не с ребенком, а с его отцом.

— Дура ты, Инка, и память у тебя короткая! — Бабка стукнула крепким кулаком по столу и сверкнула глазами. — Чтобы духу его тут не было! Вот помру, тогда делай что хочешь, а пока… Нет, ни за что!

Узнав об этом, Роман испугался — а вдруг его тетка выпишет Инну, она такая… Но Рая внучку не выписала, а только головой покачала. Ну не отдавать же такие хоромы сволочному государству, которое расстреляло ее отца!

Николай же, узнав об отказе бабы Раи, рассвирепел:

— Ты имеешь право разделить эту квартиру. Вот что, я кое с кем поговорю, и мы подадим на твою бабку в суд.

— Коля, ты что?! — испуганно воскликнула Инна.

— Как что? Она не имеет права запрещать тебе приводить мужа на свою жилплощадь. Ты такая же хозяйка в этой квартире, как и она!

— Коля, не нужно. Лучше тогда я к отцу поеду…

— К отцу? Ну, попробуй…

В село Инна, конечно, не поехала, а поселилась у Николая и довольно быстро поняла, что одно дело наведываться к нему в гости, а другое — жить в общаге. Эта ситуация очень ее злила — ну что стоило бабке согласиться?

Брак зарегистрировали, свадьбу сыграли в небольшом кафе. Роман Андреевич произнес тост «за счастливую семью и здоровенького внука». Со стороны Николая были только Катя с мужем да Шурка, их старшенькая. Младшая, Галка, совсем недавно родилась, и ее оставили дома. Катька — единственная из Сергиенок, кому плевать на вражду. А какое ей дело до всего этого? Она не кровная родственница, а всего лишь замужем за двоюродным братом Николая, Василием. И Василий, надо сказать, не в родню пошел — молчаливый, спокойный, мухи не обидит, с селянами никогда не ссорился. Непонятно, кто у них в доме за мать, потому как с дочками Васька больше нянчился, чем супруга, и Рома его за это очень даже уважал: видел в нем родственную душу. Катерина отличалась своенравным характером, с Шурой сидела дома всего три месяца, а потом пошла на работу. С Галей история повторилась. Хорошо, что было на кого детей оставить — крепких старушек в селе хоть отбавляй, и за небольшую прибавку к пенсии они брались за такую работу с удовольствием. У Кати работа тоже была не пыльная — табельщица в совхозе, но она не очень спешила домой, как другие бабы — те улучат минутку и до хаты: как там дети? Конечно, пока Катерина грудью дочерей кормила — бегала, а потом уже Вася как угорелый мотался между машинно-тракторной станцией, на которой слесарил, и домом — нянькам он не очень доверял.

Баба Рая на свадьбу не поехала, сбрехала, что нога болит. И так получилось (то ли баба Рая накаркала, то ли время пришло), что, спускаясь по лестнице, она действительно подвернула ногу и скатилась вниз, повредив себе позвоночник. Ее заковали в корсет, прописали постельный режим. Полдня при ней была сиделка, потом Инна прибегала из института, а вечером ехала в общагу. Роман Андреевич приезжал каждую субботу и уезжал в воскресенье. Увы, баба Рая на ноги так и не встала, а незадолго до рождения Ани умерла во сне от тромбоэмболии. Такое случается с лежачими больными.

Инна и Николай тут же переехали в квартиру бабы Раи, и Коля очень быстро навел в ней образцовый порядок. Сначала он привел трех мужиков, осужденных на пятнадцать суток за хулиганство. Они сдвинули всю мебель на середину комнат и накрыли ее простынями и газетами. Потом явилась бригада ремонтников. Они побелили потолок, наклеили обои и расставили мебель. Казалось бы, живи и радуйся, но у Инны было такое чувство, будто Коля делает все это, чтобы стереть память о бабе Рае — он даже ее и Петра Ильича портреты снял со стены и неизвестно куда спрятал. А еще он злорадствовал по поводу ее смерти, мол, это Бог наказал старую кошелку.

Пришло время сессии. Коля взял отпуск и стал ходить на лекции. Инна бегала на занятия, готовилась к летним экзаменам и еще писала курсовые мужу, вернее, переписывала чужие. От долгого сидения у нее отекали ноги и ломило спину, но что поделаешь? Возвращаясь домой после третьего экзамена, Инна почувствовала боль внизу живота. «Началось», — мелькнуло у нее в голове. Держась одной рукой за живот, другой — за перила, она добралась до квартиры, открыла дверь и позвонила в скорую помощь.

Анечка родилась душной июньской ночью. Утром Николай, с темными кругами под глазами после бессонной ночи — переживал, примчался в роддом с розами и огромным пакетом, в котором лежали фрукты. Потом приехал отец Инны. За ним — Катя с Шуркой. Катя все время вспоминала, как тяжело Шурку рожала, а вот Галю легче. Сидят они в коридоре, разговаривают, и вдруг из родзала донеслись такие вопли, что Катерина замолчала, глаза округлила и за низ живота схватилась:

— Ой, у меня, кажется, схватки начались…

Да какие схватки, если Галке уже год? Оказывается, это память сыграла с ней злую шутку, и Катя, не окончив рассказа, схватила дочку и умчалась подальше от роддома.

Все шло отлично — Анечка не болела, и ровно через год Инна вернулась в институт. С дочерью и потом хлопот не было — пока Инна училась, за девочкой тетя Оля, соседка, присматривала. Николая приняли в партию. Он окончил институт, и его повысили в звании — теперь он щеголял в капитанских погонах, и, что самое главное, приближалась его очередь на государственную квартиру. Инна получила диплом и устроилась на работу в продуктовый магазин, расположенный в двух минутах ходьбы от дома, бухгалтером-экономистом. И вдруг новость: в жилищной комиссии узнали, что жена капитана Сергиенко имеет в собственности почти стометровую квартиру.

Колю вызвали в комиссию, но сначала он побежал к Марине Ивановне. Когда-то давно у них был роман: Марина Ивановна любила молодых мужчин, а Коля — опытных в постели женщин.

— Мариночка, ты ведь мне поможешь? — ластился он к пышнотелой сорокалетней блондинке.

Полковник милиции усмехнулась:

— Вряд ли, дорогой. Времена уже не те…

Несмотря на «не те» времена, Николай повел Мариночку в гостиницу. Отдышавшись после бурных ласк, она пообещала все устроить. Но не устроила, а через пару дней гневно спросила:

— Что за конфликт был у тебя две недели назад во время ночного дежурства?

— Две недели назад? — Коля нахмурился, фуражку на лоб сдвинул, затылок почесал.

Хмуриться ему не нужно было, а чесать затылок тем более — он и так все прекрасно помнил. Пятница-развратница… Бордель, который они «крышевали», как и положено, прислал им девочек. Развлекались в машине, в укромном месте — глухом дворике в зарослях акации, а тут патрульный, вшивый сержантик… Вел себя непочтительно, и Николай послал его матом. Патрульный не услышал — пришлось дать ему по роже, чтобы уши прочистились.

— Не понимаю, о чем ты… — Николай захлопал глазами.

Марина театрально вздохнула:

— Я о том, что у того патрульного родственники в Киеве… Да-да, на самом верху.