Читать книгу "Упасть в облака - Светлана Слижен"

– С каким смыслом?

– Ну… что это все… про очень большую и страстную любовь.

«Ах, так это у нее страсть такая. С возможной вариативностью. Ясно».

– Хорошо, я подумаю, – пообещала Вера, убирая листы с эскизом и мерками этой невесты в папку. – Давайте решим это в следующий раз на примерке. Она, кстати, может, быть довольно долгой, учитывайте это. А сейчас я быстро сниму мерки для пробника.

Смеркалось. Вера сидела на балконе своей кухни и с высоты птичьего полета наблюдала за мерцанием бело-красных огоньков в ожерелье, обнимающем высокий дом неподалеку. Свежевыжатый апельсиновый сок, который она по своему обыкновению пила мелкими глотками, казался ей безвкусным.

Целыми днями она работала, и пасы руками над тканями и манекеном разгоняли тоску, но по вечерам одиночество, смешанное с нарастающим чувством вины, брало верх. Повторный анализ крови на RW в районной поликлинике оказался отрицательным, окончательно подтверждая ошибочность первого, история с обвинениями в сексуальных домогательствах начала забываться, с каждым днем Вера все больше скучала по мужу и сомневалась в своем праве на подозрения, которые так прямолинейно озвучила любимому человеку, нуждающемуся в поддержке.

Дочь много времени проводила вне дома, а возвращаясь, перекидывалась с матерью парой слов и запиралась у себя, чтобы продолжить виртуальное общение с друзьями. Инициировать разговоры или встречи с мужем было боязно: слишком свежа память о том, чем это закончилось два последних раза. Родителям в кои-то веки тоже было не до Веры: мать выписали из больницы, и она занималась восстановлением подмоченного имущества, то взывая к помощи отца, то сердясь на него за нерасторопность, так что в итоге он снова вернулся в квартиру своей матери.

Хлопнула дверь. Шаги прошлепали на кухню, покружили вокруг холодильника.

– А! Мама! – закричала Маша, заметившая Веру на балконе. – Ты здесь? Напугала меня!

– Я такая страшная?

– Нет, конечно. Я думала, ты шьешь.

– Да спина уже не гнется, и глаза устали. Вот выходила подышать, – сказала Вера, возвращаясь на кухню.

– Подышать? Здесь? Чем? – усмехнулась девушка, указывая рукой в сторону дорог и автомобильных развязок, по площади превосходящих небольшой сквер около их дома.

– Ты голодная? – спросила Вера. – Там йогурт есть. И фрукты. Мармелад еще принесли клиенты.

– He-а… Мы в пиццерии были.

– Да? Откуда деньги?

– Меня угостили.

Вера посмотрела на Машу и по-дружески улыбнулась:

– Может, уже раскроешь карты и расскажешь, кто этот таинственный незнакомец, похитивший твое сердце?

– Не скажу.

– Почему, разве это секрет?

– Тебе не понравится мой выбор.

– Разве когда-то такое было? – искренне удивилась Вера. – Я готова принять любой твой выбор.

– Не уверена, – Маша изучающе посмотрела в глаза матери и после долгой паузы медленно протянула: – Ну, ок. Допустим, это Николай.

– О-о, – улыбнулась Вера. – Редкое имя для твоих сверстников.

– А он и не сверстник, – Маша, не отрываясь, следила за ее реакцией. – Ему сорок…

Вера поперхнулась соком.

– Ну вот, – засмеялась девушка, – а говорила, готова принять любой выбор.

Вера откашлялась, сделала еще глоток, не поднимая глаз на Машу. Как актриса, напрочь забывшая слова, она чувствовала на себе пристальный зрительский взгляд и не знала, как себя вести. Мать сильно побледнела. Дочь перестала смеяться:

– Я… пошутила…

– Ему шестьдесят? – натянуто игриво спросила Вера.

Маша оценила шутку и, улыбнувшись, села за стол:

– Нет. Ему семнадцать.

– О… – обронила Вера с интонацией, в которой читалось: «Конечно, это не такая жуть, как сорок, но тоже жуть».

– Я же говорила, тебе не понравится, – иронично произнесла Маша.

– Почему же не нравится. Просто неожиданно немного. Ему семнадцать, тебе – четырнадцать.

– Что неожиданно, мам? Что у меня с кем-то может быть такая же разница в возрасте, как у тебя с отцом – три года?

– Нда… три года, – вынуждена была признать Вера.

– Но вы ведь познакомились уже в универе, поэтому там три года – это норм, а для нас слишком много, да?

– Я такого не говорила.

– Но ты так подумала.

– Ты умеешь читать мысли? – устало спросила мать, уже жалея, что затеяла этот разговор.

– Нет… но я была права, что есть вещи, которые тебе лучше не знать. Тем более когда еще непонятно, чем все закончится.

– В смысле «чем закончится»? – не смогла скрыть беспокойства Вера.

– Блин, мама! У тебя сейчас даже выражение лица, как у бабы Тани! Я прямо слышу ее голос «Ой, Верочка, говорила тебе, не доведет до добра эта ваша свобода воспитания!».

Девушка сгребла в горсть мармеладки из пакета и, не оглядываясь, вышла из кухни.

Вера смотрела ей вслед. «А может, моя мать и права…»

Вера дала себе слово больше не совать нос в дела дочери, чего бы ей это ни стоило. За последние два года, получая образование психолога, она твердо усвоила: эмоциональную пуповину с подростком должны «перерезать» сами родители, постепенно отпуская его в самостоятельный мир, иначе ребенку придется рвануть самому, со своей стороны, и, возможно, даже выдрать ее с кровью. В теории это было так понятно и логично, а в действительности, когда за предыдущие десять – пятнадцать лет ты только и делал, что постоянно приглядывал и обслуживал растущего человека, изменить свое восприятие и поведение по щелчку было крайне сложно. Глаза-то видели, что человек уже вырос, вон, выше матери уже ростом, но сердце болит – ведь совсем еще ребенок мозгами!

Утро после разговора было спокойным. Мать работала в мастерской, дочь еще не выходила из своей комнаты. Вере потребовался каталог вечерних платьев, на привычном месте его не было. Она порыскала по полкам – нет, у нее закралось подозрение, что журнал опять утащила к себе дочка и забыла вернуть его на место. Вера поразмыслила, стоит ли идти к ней в комнату, и решила, что это хороший повод поздороваться этим утром и сгладить вчерашнее недоразумение.

Подойдя к Машиной комнате, Вера услышала, что дочка с кем-то разговаривает. Чтобы не подслушивать, мать постучала и заглянула внутрь. Девушка прикрыла рукой телефон и кивнула матери:

– Привет. Что-то случилось?

– Нет, доброе утро. Каталог мой не у тебя?