Читать книгу "Земля забытого бога - Максим Дуленцов"

– Ну, ты даешь! Не во всех деревнях была церковь. Здесь вот её точно не было. Так что Митька твой наврал. Церкви строили по согласованию с епископатом, и разрешения выдавали неохотно, чем больше церквей – тем беднее приходы. Тем более здесь, это же места обитания староверов. В восемнадцатом веке с Керженца на Обву был наплыв староверов-беспоповцев, они сначала обосновались у Ильинского, потом расселились по всему побережью, когда гонения усилились – ушли в ближайшие леса. Так что с церквями тут был напряг. Да и места глухие, тракт шел далеко, а тут леса, хозяев не было, бароны, а позже графы Строгановы сюда и носа не совали, только деньги через управляющего получали.

– Как много ты знаешь. Я думал, что церкви везде были, вера все-таки…

– Вера. Религия. Православие. Христианство. Вечные понятия, да? Ты верующий?

Алексей отрицательно помотал головой.

– А что так? Думаешь, что после смерти только черви? Вряд ли, иначе жил бы одним днем.

– Я не знаю. Наверное, нет, не только черви. Душа же бессмертная должна быть. Вот ученые доказали, что душа есть, я читал, что, когда человек умирает, его тело становится легче на несколько граммов, это душа отделяется.

Николай усмехнулся, отпил чаю, махнул рукой.

– Сказал «доказали». Ничего они не доказали, это выдумки. Нет материального доказательства существования души. Лишь религии в своих сомнительно древних и наивных текстах утверждают это. Вообще любая религиозная доктрина может быть разрушена в момент, слишком устарели их аксиомы, а ничего нового в этот мир человеческий разум не принес. Вот возьми христианство: смысл жизни человека заключается в страдании и подготовке к загробной жизни и Страшному суду. После него души будут жить в гармонии. Ну, это же смешно! Проще умереть младенцем и попасть мимо святого Петра прямо в рай. Почему можно убивать на войне и нельзя убивать просто так? В чем разница? Почему Бог дал нам возможность решать, когда заканчивать существование, и не дал возможности решать, когда его начинать? Почему вообще этот Бог как-то странно вмешивается в дела мирские? То нет его, то он есть, когда выгодно кому-то. Зачем плодиться и размножаться, если мы приходим страдать? Зачем Богу столько народа?

– Ну-у… – протянул Алексей, не зная, что ответить.

– Да затем, что это не Богу надо, а церкви, религии, государству. Больше народа – больше налогов – больше денег – больше солдат – больше территории – опять же больше денег. Весь мир материален, и места в нем Богу нет.

– А есть понятия нравственности, любви, морали, в конце концов. Религия несет в себе этот смысл, сохраняя человеческое в человеке, – нашелся, наконец, что сказать Алексей.

Кузнец покачал головой:

– Вся наша жизнь состоит из эмоций и дум. Причем эмоции занимают в ней большее место. Думаем мы мало и редко. Наши эмоции: страх, радость, любовь, гнев, ненависть и прочие – есть следствие наших животных инстинктов. Страх – инстинкт самосохранения, любовь – инстинкт продолжения рода или выживания в стае, гнев, ненависть – инстинкт защиты территории, добычи и самки. Мы все – животные, это доказано исследованиями ДНК, они идентичны для всех существ на земле, мы не из космоса, мы развивались и жили здесь. А если принять это, то жизнь будет, как в лесу – без закона и порядка. Выживут сильнейшие, но жизнь их будет скудна, как и у всех. Человек же еще и думает иногда. И разум довел его до мысли, что лучше жить по законам, лучше, когда человеческой стаи много, тогда можно одним жить гораздо лучше за счет других. Для этого нужно было замаскировать животные инстинкты, и вот кто-то очень умный назвал инстинкты эмоциями, а эмоции разделил на правильные и неправильные, замаскировал это деление под религии, их установил, как образец морали и нравственности, понаписал сказок, поставил служить сильным, и вуаля – возник наш мир, цивилизация. Вот тебе и религия, вот тебе и душа бессмертная.

Николай удовлетворенно выпил остатки чая, оставив Алексея в глубокой задумчивости. Слова кузнеца неожиданно, хоть и косвенно, совпадали со словами Вероники об истории, которая была искусственно вычленена из всего, что было в действительности, и поставлена на службу государству. Но что-то в голове Алексея сопротивлялось этим выводам двух разных людей.

– А тут не церковь была, – неожиданно перевел разговор в другое русло Николай, указав на возвышенность, – другое, более древнее.

– Что? – занятый своими мыслями вскользь спросил Алексей.

– Это вал древнего городища. Тут три вала прикрывали с прибрежных сторон, а река была четвертым естественным укреплением. В первом тысячелетии тут жили люди, неизвестные, неизученные, от которых остались только кости, валы и угли кострищ. Ну и еще кое-что. Вот это. – Николай вынул из рюкзака какие-то зеленоватые железки причудливой формы. Алексей осторожно взял одну. На плоской форме проглядывал узор из дырочек, которые, если присмотреться, складывались в фигурку животного.

– Так называемый звериный стиль, металлопластика. Бронза. Здесь археологический памятник. И кстати, на нем копать нельзя, закон запрещает. Так что ты сюда больше не ходи, сейчас все строго, прибор отберут, закроют, заведут дело – зачем тебе лишние неприятности?

– А как же ты? – спросил Алексей. – Ты же тут копаешь?

– А у меня индульгенция, я внештатный сотрудник Камской археологической экспедиции. Вот так. Давай ищи монетки в деревнях, а на археологию ни ногой, так безопаснее будет.

С берега послышался призывный гудок катера Виктора.

– Ну, приехали за тобой, бывай, дружище, увидимся в деревне, – кузнец Николай подал руку, поднял велосипед. Виктор гудел мощной сиреной.

– Слушай, раз ты археолог, с музеями связан, то вот у меня тут есть кое-что. – Алексей спешно начал рыться в сумке, что висела у него через плечо, выудил оттуда увесистый сверток и протянул Николаю.

– Что это?

– Да книги старые в деревне нашел, возьми, в музей отдашь, а мне они ни к чему. Хотел другу подарить, тоже историк, да он не приехал.

– Хорошо, отдам. Чего бы не отдать, – хитро подмигнул Николай и, сложив книги себе в рюкзак, помахал рукой Алексею, который уже бежал по распадку к катеру под весёлый зазывный крик заждавшегося Виктора.

Глава 3

Станислав Николаевич Садомский собирался в Пермь. Надо было решить две проблемы – книг и Вероники. Проблема книг стояла остро, как никогда, особенно после утверждения Вадима Павловича. Конечно, его экспертное заключение стоило многого, но хотелось бы перепроверить. Все лаборатории страны были в распоряжении крупных музеев, а значит, и Станислава Николаевича, но отдавать книгу туда было бы верхом неосмотрительности. Клиент уже читает содержимое, а до того, как он прочитает и выскажет свое мнение, светить артефакт было нельзя. Поэтому Станислав Николаевич решил действовать, пытаясь найти косвенные подтверждения выводам Вадима Павловича.

Во-первых, надо было определить место находки. Конечно, Урал не родина персов, но какие-то зацепки можно было попробовать отыскать. Вероятно, вместе с книгами были еще какие-то вещи. Если принять текст книги за истину, то находки должны быть, хоть Станислав Николаевич и надеялся, что их еще не нашли или нашли не все. Во-вторых, с персидским текстом была русская книга восемнадцатого века, которую Садомский попытался прочитать, одолел три первые страницы и отложил – уж больно неразборчив был почерк писавшего, бумага пожелтела, а чернила сильно выцвели. Текст изобиловал архаизмами и длинными описаниями природы и местности. Было совершенно непонятно.