Читать книгу "Абрикосовый мальчик - Людмила Леонидова"

– За что? – не поверил Лука.

– Иди к ректору, объясняйся, я человек маленький.

Попасть на прием к ректору Луке удалось только через неделю. Секретарь монотонно сообщала, что ректор занят.

Седой интеллигентный мужчина, не поднимая головы от бумаг, тихо спросил:

– До меня дошли сведения, что ваши родители священнослужители. Это так? – Лука молчал. – Вы подделали документы при поступлении? – Лука не отозвался. – Что вы молчите?

– Я хотел бы доучиться. – Голос Луки звучал просительно.

Ректор покачал головой и печально взглянул на бывшего студента:

– Это самое большее, что я могу для вас сделать.

– Что именно? – удивился Лука.

– Не предавать огласке ваше происхождение, молодой человек, а также ваш поступок с подделкой документов... просто отчислить за аморальное поведение. Вы до полусмерти на глазах милиции избили комсорга. Он представил справку из больницы.

Вылетев из кабинета, Лука помчался к Гарику.

– Не распускай слюни! Через год все забудут, подашь на восстановление. Пока занимайся бизнесом. Будут деньги – все остальное приложится. Теперь работы у тебя прибавится, будешь не только покупать, но и продавать.

– Кому?

– К моим клиентам тебя допускать опасно, – вслух рассуждал Гарик.

– Почему?

– Ты хитрый враль. Даже меня сумел вокруг пальца обвести.

Гарик имел в виду, что Лука не рассказал ему всей правды о себе, прикинулся сирым, убогим дурачком.

– А кому же я буду продавать? Я не москвич, знакомых никаких.

– Найдешь. У нас ведь барахолки при рынках имеются, где старое можно сбыть. Там старушки рвань поношенную продают. Незаконно, но на них сквозь пальцы милиция смотрит. Однако богатый покупатель туда тоже заглядывает. Только будь осторожен! Востроглазые сержантики на таких, как ты, страсть как любят вести охоту. Помнится, я однажды на рынке сам «аляску» купил, шикарную, с капюшоном. Не успел до ворот дойти, как меня прихватили, в ментовку притащили, акт составили, будто я ее продавал. Двух свидетелей откопали, те все подписали.

– И что?

– Отпустили.

– Как?

– Пришлось куртку им оставить.

Советы Гарика не помогли. Через неделю Луку взяли с поличным. Не потому, что он был лопухом. Просто ему не повезло. Попал под спецоперацию «Ондатра». Проводилась облава на цеховиков. Те сбывали по Москве партию мужских ондатровых шапок. Обложили все комиссионные и рынки.

Переодетый дружинник несколько раз обошел прилично одетого Луку.

– Хорошенького ничего? – заискивающе спросил он.

– А что тебя интересует?

– Да все! Понимаешь, из армии пришел – на два года офицером после вуза загребли, одеться хочу. На Севере служил. Денег куча. В магазинах – голяк.

В сумке за плечами у неудачника продавца было две пары новеньких джинсов.

– Джинсы хочешь?

– Конечно, хочу, – якобы загорелся парень.

Лука полез в сумку.

– Эти мне маловаты, – разглядывая одни, притворился дружинник. – Может, размер побольше есть?

Лука огляделся по сторонам. Рядом две пожилые женщины торговали старой домашней утварью. Ничто не предвещало беды.

– На, посмотри другие, – купился он на правдивые глаза парня.

Тут же, словно из-под земли, возникли люди в форме.

– Пройдемте, – подхватив его с двух сторон, приказали они.

В отделении дружинник написал показания.

Статья сто пятьдесят четвертая – спекуляция. Луку приговорили к пяти годам с конфискацией. Имущества-то – кот наплакал, немного денег оставил у Наташки, которая пускала его ночевать.

– Скажи спасибо, что поймали не с иностранцами и не на валюте. За это вышка! – порадовал его на свидании Гарик. – Попробую для тебя что-нибудь сделать. Наймем адвоката. Напишешь прошение на пересмотр. А пока...

«Пока» продлилось ровно пять лет. Когда Лука покинул ворота зоны, наступила революция девяносто первого, и сто пятьдесят четвертую статью за спекуляцию отменили совсем. Действо, за которое у него отняли часть жизни, стали называть модным словом «бизнес».

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Бизнес? – Проститутка Наташка, к которой Лука пришел прямо с вокзала, раскрыла широко глаза. – Уже все схвачено. Даже в моем деле, знаешь, какие изменения произошли? Раньше нас – раз-два – и обчелся, а теперь каждая сопливка, что с Украины приезжает, считает себя профессионалкой. Вечером на Тверскую выйдешь – их немерено! И все молоденькие – с шестнадцати начинают. А иностранцы теперь не в почете, – продолжала кудахтать Наташка, – наши, если разгуляются, куда больше дают. Но мой поезд ушел. Бывшие подруги в мамочки записались, крышуют молодых... вместе с сутенерами и доблестной милицией.

– А ты что же? – спросил Лука.

– А я не бизнесменка! Не научила советская власть. Умею только то, что умею. Но молодежь подпирает. Столько всего нового изобрели!

Лука, припомнив себя наивного и молоденького, своего другана Гарика, их беседу про французскую любовь и Камасутру, громко рассмеялся.

– Что смеешься? Такая, как я, старушка только под заказ.

– Что значит «под заказ»?

– А то значит, что кто-то должен специально заказать. Не какую-нибудь палконогую версту, а солидную барышню, в теле, с русой косой.

Наташка за эти годы раздобрела и стала походить на купеческую дочку, засидевшуюся в девках. Глаза еще светились зазывным блеском, но тело неупругое стало, и коса поредела.

– Что смотришь? – уловив сочувственный взгляд Луки, насупилась проститутка. – Не нравлюсь? А помнится, вы с Гариком за большое счастье считали, если я...

– Ты в порядке, – соврал не моргнув глазом Лука. – А за то, что деньги мои сохранила, хоть и небольшие, но все же, обещаю тебе, как только раскручусь, будешь у меня в экономках служить.

– В ком служить?

– Управлять моим домашним хозяйством будешь. Пора тебе уже на покой. Как думаешь?

– Твоими бы устами да мед пить! – устало покачала головой Наташка. – Ты считаешь, то, что в твоем чемоданчике я сохранила, это деньги, на которые сейчас бизнесом можно заняться?

– Посмотрим, – уклончиво отозвался бывший заключенный. – А про Гарика что-нибудь слышно?

– Нет, – замотала головой Наташка. – Потеряла я его из виду. Раз приходил, когда тебя взяли, советовался насчет адвоката, нет ли кого среди моих богатых клиентов. Был один такой, и валюта у него водилась, оттуда у меня и знакомство с ним. Я адресок дала, а что дальше – не знаю. Потом Гарик сгинул. Поговаривали, что в Америку уехал. И меня бы ты не нашел, если бы бабушка, у которой я снимала квартиру, коньки не откинула, а перед тем дарственную мне на эту халабуду не написала. Хорошая старушка.