Читать книгу "Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев"

– Наверняка больше ста, – быстро посчитала в уме Сильвия. С её мозгами могла бы назвать точнее, но не захотела. – А у тебя женщин? – спросила она навстречу.

– Не знаю. Не считал. Были и были. Временами. А не любил и не хотел всерьёз ни одну. Ни лиц, ни имён не помню.

– Несчастный. – Сильвия встала, провела ладонью по его щеке. – Давай сегодня я стану для тебя первой, единственной, только, упаси бог, не последней…

– Крайней, – снова без всяких эмоций ответил Басманов.

– Да что же ты за человек такой? – Сильвия обняла его за плечи, прижалась грудью, начала горячо целовать в губы, расстегнула пряжку ремня. Пистолет тяжело упал на ковёр.

– Ты всех наших парней уже переимела? – спросил полковник, отстраняясь. Отошёл к окну и закурил бог знает какой уже раз.

– Тебя это так волнует? – Сильвия начала заводиться. – Так запомни, запиши – никого! С Берестиным как начала жить в двадцатом, так и живу. Никого! Они все до отвращения моногамны. А сейчас тебя хочу. Ты ведь до завтра совсем свободен. Завтра сумеешь полюбить Марину – ваше счастье. Свадебный подарок сделаю такой, что и вообразить не сможете. А сейчас, ну, почувствуй, Миша… Очень, очень плохое, непонятное нас ждёт. Что ты с «трёхлинейкой» можешь стрелять до конца – я верю и знаю. Так ведь пять патронов – и всё? Все наши блок-универсалы – аналог того же самого, если за нас возьмутся всерьёз…

Очень сейчас грустна и печальна была женщина, обладающая телом, способным привести в исступление и в изумление почти любого мужчину. Но вот обычного капитана Гвардейской конной артиллерии – почему-то нет.

– Поверь, Миша, перед смертью очень меня на это тянет. Так если можешь и хочешь – помоги…

Она, стоя и пряча глаза, медленно стянула паутинно-кружевное нечто, просто обозначавшее границу того, что по правилам приличий следует прикрывать. Легла на кровать, заложив руки за голову.

– Иди ко мне, полковник, или к е… матери. На твой выбор. Чтобы тебе стало совсем понятно – по неизвестной причине мне достался интересный генетический или гормональный код. Мужского типа. Так же, как и вы, я, увидев понравившегося мне… партнёра, немедленно испытываю желание ему отдаться, или – им обладать, что вернее. Так же, как и вы, я умею скрывать и сдерживать своё желание, но до определённого предела, и совсем недолго. Ты понимаешь, о чём я?

Басманов щелчком с ногтя выбросил окурок далеко в форточку, но неизвестно куда. Возможно, на Никитский бульвар начала двадцатого века.

Ему потребовалось определённое усилие, чтобы отвлечься от того, что он знал о Сильвии. И её настоящий возраст, и инопланетную должность, и подчёркнуто вызывающее поведение «старшей сестры» на тех собраниях «Братства», где ему приходилось присутствовать. Если Ларису он считал просто стервой, но «своей» стервой, с которой возможны «простые дружеские отношения», то Сильвия была уж чересчур надменна. Даже великие княжны, дочки Николая Второго, вместе со своей державной мамашей не брезговали работать сёстрами милосердия в госпитале для рядовых солдат. Представить в этой роли леди Спенсер было невозможно.

Теперь она предложила себя почти безэмоционально. Сочтя нужным объясниться при этом. И Михаилу это неожиданно понравилось. Если бы она начала изображать неземную страсть или соблазнять подобием западноевропейского стриптиза, полковник наверняка бы выбрал второй из предложенных ею вариантов.

А так очень даже всё ясно и понятно. Они – два боевых товарища, старшие по команде в своём отряде. Война продолжается. Что случится завтра утром или через полчаса – никто не знает. И если одному из друзей захочется закурить – другой отсыплет табачку, если найдётся. Из заветной фляжки нальёт. Ну, «товарищу» захотелось другого. Пока и это в наших силах.

Басманов выключил последнюю лампочку, разделся и лёг рядом с женщиной. Она подвинулась ближе, натянула до плеч лёгкое одеяло. Из окна ощутимо задувало прохладным ветерком.

– Хочешь, поговорим о чём-нибудь совсем постороннем? – шепнула Сильвия.

Он молча качнул головой. О чём говорить?

– Ты очень суровый мужчина. – Аггрианке говорить хотелось неудержимо, будто до этого она (как и Антон) провела несколько лет в одиночке. Она взяла его руку и положила себе на грудь. – Я думала, мой Алексей зажатый и молчаливый потому, что Ирину до сих пор любит, это я понять могу. А ты? Тридцать два года – сам сказал, что «ничем не озабочен», тебе вешается на шею одна из самых красивых женщин, которых ты в жизни видел…

Она специально это произнесла, ожидая реакции. Удивительно, что, даже заглянув за рубеж третьего века своей жизни, Сильвия не утратила влечения к комплиментам и более весомым знакам внимания. Наверное, правильна идея, Хайнлайном, что ли, высказанная, что даже четырёхсотлетняя женщина, сохраняющая тридцатилетнее тело, поступает по воле тела и гормонов, а не разума.

Зачем вообще женщине разум – это отдельный вопрос, рассмотренный тем же Хайнлайном.

– Знаешь, Си, – спокойно сказал Басманов, хотя его ладонь уже соскользнула намного ниже груди, – налей-ка нам грамм по сто, или полтораста лучше, водки или коньяку…

– Сейчас, мой повелитель! – Сильвия отбросила одеяло, в темноте, видя, как кошка, нашла нужные бутылки, налила себе и полковнику, с двумя стаканами в руках присела на его край постели, подала прямо в раскрытую ладонь.

– Выпьем, дорогой. Выпьем здесь и выпьем тут, на том свете не дадут… Так у вас и у меня теперь тоже, в нашей России, говорить принято?

Басманов, естественно, выпил, потом нашарил на тумбочке сигаретную пачку.

– Из моего портсигарчика закурить не хочешь? – плывущим русалочьим голосом спросила Сильвия. Глаза её, несмотря на полную темноту в комнате, отблёскивали сернистыми (по цвету, только по цвету) искрами.

– Был бы толк, – туманно ответил он, подразумевая в её словах очередной посторонний смысл. А его и не было, она всего лишь имела в виду, что сигареты у неё гораздо лучше, чем у Михаила.

Басманов не знал, какими способами и приёмами владеет Сильвия, но догадываться мог. Не бином Ньютона, как говорится. Но на этот раз Сильвия вела себя на удивление сдержанно. Ещё точнее – прилично. Почти как любящая жена, занимающаяся привычным делом без сумасшедшей страсти, но так, чтобы и ей, и мужу было хорошо.

Обнимала его, целовала, шептала неразборчивые слова, возможно, и не по-русски, прижималась всем телом, но без малейших намёков не только на агрессию, но и на инициативу.

Только подставляла ему для поцелуев то одну, то другую грудь. В нужный момент повернулась на спину.

– Спасибо. Молодец, – сказала она, успокоив дыхание, встала и подошла к окну, как недавно Басманов, даже в полумраке отсвечивая своим мраморным телом. Повернулась лицом, опершись руками о подоконник. – Теперь можно и о деле поговорить. А дело у нас не слишком весёлое. Одна есть у меня надежда… Пойдём…

Ничего на себя не накинув, во всей обнажённой прелести, повела Михаила в другие комнаты. Работала точно и правильно, как сыщик на обыске. Не прошло и пятнадцати минут, как она, перейдя из гостиной в кабинет, раскрыла боковую дверцу забитого книгами шкафа.