Читать книгу "Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс"

Бывший теннисный корт окружного комиссара стал центром борьбы за Кохиму: лишь несколько метров отделяли позиции Королевского Западно-Кентского полка от позиций их противника. «Мы расстреливали их на теннисном корте, мы уничтожали их гранатами на этом теннисном корте, – рассказывал командир роты Джон Уинстенли. – Мы держались, потому что у меня была постоянная радиосвязь с артиллеристами, а японцы, казалось, никак не могли придумать что-то новое, чтобы ошеломить нас. Пока они строились, они кричали по-английски: “Сдавайтесь!”.. Это был самый подходящий момент вызвать на них артиллерийский и минометный огонь… Они вели себя как идиоты и снова, и снова повторяли свою дурацкую ошибку. До этого мы сражались с японцами в Аракане и помнили, как они закалывали штыками раненых и пленных… Для нас они лишились права считаться людьми, и мы считали их паразитами, которых нужно истребить. Это было важно, ведь мы по натуре мирные люди, но, если нас разозлить, мы очень хорошо деремся»7.

Поле боя вскоре превратилось в выжженную землю, почерневшую безжизненную пустыню, взрывы уничтожили всю растительность, кругом были воронки и окопы, валялись гирлянды разноцветных парашютов, на которых сбрасывались грузы, предназначенные для гарнизона. Зловоние смерти и разлагающейся плоти пропитывало все вокруг. «Мы отбивали их атаки каждый вечер, – вспоминал майор Фрэнки Бошелл, командир роты Беркширского полка, которая сменила роту Западно-Кентского полка. На второй вечер они начали атаковать в 19 часов, а последняя их атака пришлась на 4 часа утра. Они наступали волнами, как летят голуби в сезон охоты. Чаще всего им удавалось занять часть позиций нашего батальона, поэтому нам приходилось подниматься в контратаку»8. Его рота из 120 солдат потеряла половину в Кохиме, потери других подразделений оказались на том же уровне. Сержант Бен Маккрей писал: «Нервное напряжение было невыносимым. Ты мог сесть и рыдать в три ручья. Часто можно было видеть, как кто-то плачет, все были ужасно подавлены происходящим. Ты голоден, замерзаешь, промок до костей и думаешь: “Когда я наконец выберусь отсюда?” Никто не выбирался, это было невозможно»9. Сержант Берт Фитт забросал гранатами три блиндажа, а затем столкнулся с японцем и вдруг понял, что в его пулемете Bren кончились патроны. «Когда дело доходит до рукопашной схватки, ты понимаешь, что либо ты, либо тебя… Ты бросаешься вперед и надеешься на лучшее… Я въехал ему пулеметом прямо в лицо… Он еще падал, а я уже вцепился ему в горло… Мне удалось отомкнуть штык от его винтовки, и им я его прикончил»10.

В тех боях существовала очень тонкая грань между храбростью, которая вдохновляла окружающих, и бахвальством, которое многие презирали. Бойцы 1-го батальона Королевского Норфолкского полка не знали, как относиться к поведению своего помпезного командира, полковника Роберта Скотта. В самый разгар бойни Скотт воодушевленно обращался к своим стрелкам: «Ладно вам, парни, тут нечего бояться, вы лучше этих маленьких желтых ублюдков»11. Когда ему поранил кожу на голове случайный осколок, он погрозил кулаком в сторону японских позиций и сказал: «Самый большой парень на нашей чертовой позиции, и даже по нему вы промахнулись! Если бы вы служили в моем чертовом батальоне, я снял бы с вас надбавку за квалификацию!» Капитан Майкл Фултон сказал знакомому офицеру: «Ну что, Сэм, пора и мне пойти и заслужить свой Военный крест»12. Фултон побежал вперед, и через несколько секунд ему в голову попала пуля. В боях при Кохиме 1-й батальон Королевского Норфолкского полка потерял 11 офицеров и 79 сержантов и солдат убитыми и 13 офицеров и 150 сержантов и солдат – ранеными.

«Почти все японцы погибли, не пытаясь спастись бегством, – писал командир роты британского Пограничного полка после вечернего боя, который пришлось вести южнее, на Импхальской равнине. – Один горел на большой поляне, и его желтые конечности почернели и блестели, как у какого-то фантастического негра, другой, который смело шел в бой, убит и лежит в нелепой позе, из груди у него торчит штык, похожий на гигантскую стрелу, еще трое, уже раненные, бежали в спасительные заросли высокого бамбука шириной метров тридцать»13. Некоторые солдаты не смогли выдержать тяжести боев. «В тот день я впервые увидел, как дала трещину выдержка двоих бойцов, – записал тот же офицер после еще одной яростной стычки в районе Импхала. – Один капрал, двухметровый детина, весь день, съежившись, прятался в окопе, другой, из подкрепления, посреди ночи, когда было все спокойно, внезапно сорвался с места и побежал, а потом кто-то остановил его штыком».

Опустошительные артналеты, мощные действия бронетанковых подразделений и авиации постепенно уменьшили численность атакующих. Танк Lee-Grant съезжал по крутым террасам, почерневшим от многодневной бомбардировки, ради того, чтобы отбить обратно теннисный корт в Кохиме, и в упор стрелял в окопы, где прятались японцы. Командующий японскими войсками генерал Ренья Мутагучи начал наступление, не озаботившись путями поставок, а Королевские ВВС ежедневно совершали налеты на его линии снабжения. Вскоре в войсках, ведущих осаду, начался голод. 31 мая без приказа сверху командующий японскими войсками в районе Кохимы дал приказ к отступлению, которое переросло в паническое бегство. 18 июля Мутагучи, как многие до него, смирился с неизбежным: остатки японских сил, осаждавших Импхал, предприняли тяжелый, мучительный переход к реке Чиндуин; их мучил голод, изнурял серпантин горных дорог, атаковали самолеты и обстреливала пехота союзников, преследовавшая их по пятам.

Измученный японский солдат писал: «Под дождем было невозможно сидеть, и мы ненадолго засыпали стоя. Повсюду лежали тела наших товарищей, которые прокладывали нам путь по этой дороге, – распухшие от дождя и источавшие зловоние. Даже опираясь на палки, мы снова и снова падали среди трупов, споткнувшись о камень или о корень дерева, обнаженный дождем, а затем поднимались и из последних сил пытались сделать еще шаг, затем еще шаг»14. Результатом двух сражений в районе Импхала и Кохимы стало самое сокрушительное поражение, которое когда-либо терпела армия Японии: из 85 000 сражавшихся потери составили 53 000 человек. Из них 30 000 – невозвратные потери, причем в бою погибло не больше людей, чем от болезней и голода. Войска Мутагучи лишились всех танков, артиллерии и вьючных животных, и это была незаменимая потеря. Нигде еще на Тихоокеанском театре военных действий войска императора Хирохито не терпели столь тяжелого поражения.

После почти трех лет поражений на Востоке британцы наконец-то одержали победу, поднявшую их боевой дух. Им еще предстояла тяжелая кампания 1945 г. по освобождению Бирмы, осложненная очень длинными маршрутами снабжения, но Слим знал, что он сломал хребет японской армии в Юго-Восточной Азии, доказав, что он действительно самый способный и самый популярный британский войсковой командир этой войны. Что касается японцев, то Мутагучи никогда не надеялся завоевать Индию, но питал надежду, что появление Индийской национальной армии, сражающейся с британцами, может стать толчком к началу всеобщего восстания против британского правления. Однако же поведение ИНА дискредитировало ее, а победа в Ассаме и последующее наступление Слима в Бирму временно укрепили британскую власть в Индии. Стремление индийского народа к независимости не уменьшилось, но забастовки и уличные беспорядки утихли.