Читать книгу "Фидель Кастро - Максим Макарычев"

Но у Фиделя не было никаких иллюзий относительно администрации Клинтона. Пожалуй, ни одно из международных событий, напрямую не затрагивающих интересы Кубы, не вызвало такой гневной реакции Кастро, как бомбардировка Белграда в марте 1999 года. Во всех выступлениях того периода Кастро так или иначе затрагивал тему бывшей Югославии. По горячности и риторике они напоминают речи Фиделя перед миллионами кубинцев времен революции.

«Когда я говорю о сербском народе, я говорю о миллионах мужчин и женщин, детей и стариков, но в особенности детей, беременных женщин, ни в чем не повинных гражданских лиц, если не считать преступлением их способность к самопожертвованию, их отвагу перед лицом смерти и способность петь патриотические или веселые песни, в то время как своими телами они защищали мосты, уже ставшие жизненно важными, которые соединяли две части столицы, – говорил Фидель Кастро на встрече с членами Национального союза студентов Бразилии в июле 1999 года. – <… > Когда Запад, и в первую очередь Европа, расчленил Югославию, начались войны и взаимные побоища между народами, составлявшими Югославию, которая на протяжении почти полувека жила в мире <…> я сказал некоторым европейским руководителям: никакая этническая чистка, никакое преступление не оправдывает геноцида, направленного против целого народа, миллионов безвинных людей, и потому мы требовали политического решения проблемы. <…> И если когда–нибудь град бомб обрушится на наш маленький остров, я уверен, что поведение нашего народа будет таким же героическим, каким было поведение сербов»[647].

Именно после событий в бывшей Югославии антиамериканская риторика стала преобладающей в выступлениях Фиделя, а в вопросах внешней политики акцент почти полностью переключился на Северную Америку. Основания для беспокойства у Кастро появились после того, как он понял, что в Белом доме скоро будет править бал команда неоконсерваторов–республиканцев, идейные истоки которой восходят к небезызвестной доктрине Монро. Фиделя возмутило заигрывание Буша–младшего с кубинцами из Майами.

Неангажированные американские аналитики прогнозировали, что позиция Буша по кубинскому вопросу окажется значительно более жесткой, чем позиция Клинтона. Так и произошло. С этого момента началось личное противостояние Фиделя и Джорджа Буша. Фидель принялся иронизировать над новым главой Белого дома с присущим ему сарказмом: он выразил надежду на то, что Буш–младший все же «не так глуп, как кажется», заявил, что «руководство великой империей, соседями которой мы являемся, принял на себя какой–то весьма странный тип, от которого многого ожидать не приходится», и так далее в таком же духе.

Буш, в свою очередь, обвинял Фиделя во всех смертных грехах и на полном серьезе пытался убедить мировое сообщество в том, что Куба является одним из центров международного терроризма.

Однако в западном мире у Фиделя были не только противники, но и друзья. Многие из них – поистине великие люди – Эрнест Хемингуэй, Грэм Грин, Гарсиа Маркес. О Хемингуэе вообще речь особая. Он впервые приехал на Кубу в 1928 году для участия в соревнованиях по ловле рыбы–меча, полюбил этот остров и стал считать его своей второй родиной. На вилле под названием «Финка Вихиа», расположенной к югу от Гаваны, Хемингуэй жил с 1939 по 1960 год, пока проблемы со здоровьем не вынудили его вернуться в США. После самоубийства писателя в 1961 году его вдова передала виллу Фиделю Кастро, и в 1962 году в ней открылся музей. Хемингуэй, что называется, с натуры написал на Кубе одно из самых пронзительных своих произведений «Старик и море», за которое получил Нобелевскую премию. Уезжая с Кубы, Хемингуэй не взял из дома почти ничего. На «Финке Вихиа» с тех пор хранятся его охотничьи трофеи, коллекция мокасин и библиотека в девять тысяч томов.

До революции Хемингуэй не поддерживал никаких контактов с властями Кубы, избегал приемов и протокольных мероприятий, считая их бессмысленной тратой времени. А вот Фиделя Кастро очень уважал, говорил, что на острове впервые пришло к власти честное, некоррумпированное правительство, понимающее нужды народа. В 1960 году Хемингуэй пригласил Фиделя Кастро на турнир рыболовов, названный именем писателя. И надо же, Фидель, который до этого не жаловал рыбалку, победил на соревновании профессиональных рыбаков, выловив самую крупную рыбу!

Однажды Фидель рассказал, что прочитал «По ком звонит колокол» первый раз, когда был студентом. Потом перечитывал этот роман еще три раза. Эта книга заинтересовала его, потому что в ней, помимо всего прочего, описывалось еще и то, что происходило в тылу войск.

«Мы чувствовали, как должна была проходить нерегулярная война с точки зрения политической и военной. Но „По ком звонит колокол“ помог нам набраться опыта, – вспоминал он. – Потому что все книги Хемингуэя описывают события с большим реализмом. Все реалистично и очень убедительно. Тяжело забыть то, что он написал, потому что он описывает это так, словно пережил сам, у писателя была способность передать читателю все события жестокой гражданской войны в Испании. Позже мы на себе испытали все „прелести“ партизанской войны, когда сами воевали в Сьерра–Маэстра. Книга стала близкой нам по духу»[648].

В октябре 2003 года в любимом баре Эрнеста Хемингуэя «Эль Флоридита» в Старой Гаване был поставлен бронзовый памятник писателю. Памятник был помещен в том месте, где любил сидеть Хемингуэй. Скульптор Хосе Вилья Собе–рон изобразил писателя облокотившимся на дальний край барной стойки. Правая рука фигуры упирается в бок, левая нога покоится на перекладине чуть выше пола. Рядом со скульптурой на стене несколько больших фотографий, запечатлевших Хэма рядом с Фиделем и Че Геварой.

Доброжелательный бармен из «Эль Флоридиты» рассказал автору этой книги несколько занимательных историй из жизни Хэма на Кубе. В этом баре писатель познакомился с владельцем заведения Константином Рибалайва, создателем коктейля «Дайкири». В компонент этого бодрящего и освежающего алкогольного напитка входят лимонный сок, сахар, раскрошенный лед, ликер и ром трехлетней выдержки.

Папа Хэм после плавания в бассейне приходил во «Фло–ридиту» и выпивал восемь—десять коктейлей, делая какие–то пометки. Здесь он написал одну из глав «Старика и моря».

Считается, что друзья у человека появляются только в молодости. Но у Кастро с возрастом, наоборот, появляются новые друзья–соратники. Уго Чавес, Эво Моралес, Диего Марадона…

«Для меня он – бог», – сказал знаменитый футболист о Фиделе Кастро. Они познакомились на Кубе, где Диего лечился от наркотической зависимости. Фидель приехал навестить его в медицинский центр Ла Прадера. Впоследствии Диего Марадона проходил еще один курс реабилитации на Кубе и настолько проникся духом кубинской революции, что сделал на своем теле татуировки с изображением Че Ге–вары и Фиделя Кастро. «Меня часто обвиняли в том, что я коммунист. Нет. Я – фиделист», – заявил журналистам Диего Марадона.