Читать книгу "Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель"

– Злой дядя нарисовал пятно, хотя мы так его просили не делать этого. Не плачь, милая Касси, посмотри, у меня есть мел, сейчас я его замажу.

– Даже если ты закрасишь его, оно все равно там останется. Мама и папа хотели, чтобы дядя нарисовал правду, а не то, что видим мы.

– Но я все равно его не вижу, когда мы играем. Глянь, милая Касси, его уже почти нет.

– Спасибо, сестренка.

Кассандра вспомнила, насколько холодным осталось ее сердце, когда она поблагодарила Поликсену.

Она пристально смотрела на двойной портрет. Капля упала на оставшиеся меловые штрихи, и пятно снова появилось – свежее, четкое. Кассандра быстро прижала к лицу руку. Оно было мокрым.

«Твоя дорога заканчивается здесь, милая Касси, – произнес детский голос. – И ты знаешь это. Ты знаешь, что городского казначея здесь бы не было, если бы я не открылась Зденеку и королю. Кто-то натолкнулся на нашу тайну и раскрыл ее и я почувствовала такое облегчение. Ты делала злые вещи милая Касси, ибо я позволяла тебе использовать меня».

Ты предала меня, сестренка, – онемевшими губами прошептала Кассандра.

«Я люблю тебя, милая Касси. Я не хотела, чтобы они причинили тебе боль. Твоя дорога заканчивается здесь, и есть только одно решение».

Кассандра пристально посмотрела в окно. Картина выскользнула у нее из рук, ударилась о пол и упала изображением вниз.

«Я люблю тебя, милая Касси, – вновь услышала она детский голос, когда ветер шумел у нее в ушах. – Почему ты не приняла мою любовь?»

«Потому что дьявол не верит в любовь», – отвечал второй детский голос, звучавший почти так же, как первый.

Затем она бросилась вниз и разбилась о скалы.

31

Когда они взломали дверь, за которой находилось помещение с подъемным механизмом, то прежде всего увидели Изольду. Она сидела на могучем механизме и напевала. Леона протиснулась мимо Киприана и Агнесс и, всхлипывая, заключила дочь в объятия, а Изольда успокаивающе погладила ее по спине и затылку. Она рассмеялась, и изо рта у нее потекла слюна. Продолжая смеяться, девушка вытерла ее и, торжествуя, высоко подняла мокрую ладонь.

Затем Киприан посмотрел наверх и ахнул: «О господи!»

Сверху на машину капала кровь. На полу перед ней лежала кувалда, которой можно было выбить фиксатор механизма. Утолщенный конец кувалды был испачкан кровью. Фиксатор раскололся, его уже никогда нельзя будет использовать. Киприан бросил быстрый взгляд на открытую дверь в углу и увидел рядом с ней стертый кровавый отпечаток руки на высоте в половину человеческого роста, как если бы кто-то пытался выползти в дверь, хотя разум его уже частично затуманился. Но преследователь по-прежнему не отставал от него.

Киприан посмотрел на Изольду, которая, болтая и хихикая, пыталась успокоить Леону.

Затем он посмотрел на окровавленную кувалду.

Не преследователь, а преследовательница.

– Это потайной выход, – слабым голосом произнес Вацлав. – Мне его показала Изольда. В какой-то момент она отстала, когда я бежал наверх, к Александре. – Они с Андреем в ужасе смотрели наверх.

Генрих обнаружил выход, когда обдумывал, как бы ему ускользнуть из башни, – или, возможно, он знал о его существовании. Впрочем, это уже не имело значения. Он выскочил в коридор, но там его поджидала Изольда, держа наготове тяжелую кувалду. Ей не удалось лишить его сознания первым же ударом; наполовину оглушенный, он попытался снова вернуться в комнату с подъемным механизмом. Она последовала за ним и ударила еще раз.

Для Киприана было загадкой, как этой хрупкой девушке удалось взгромоздить потерявшего сознание мужчину на машину, но она это сделала. Она сняла с Генриха сапоги, пристегнула его ноги и запястья в соответствующих местах. После этого Изольда взмахнула кувалдой в третий раз и выбила фиксатор. Машина пришла в движение.

Генрих висел под потолком, раскинув руки и ноги. Канаты, которые вели от его запястий к противовесам, трещали. Канаты, которые держали его голеностопные суставы, сильно натянулись и дрожали. Его глаза были закрыты, язык вывалился наружу, лицо почернело. Кровь бежала у него из носа и рта. Его брюки в паху тоже были мокрыми от крови, и кровь стекала по его голым ступням, как на изображении распятого. На обнаженном торсе выступали мышцы, завязавшиеся узлом от мучительной боли, руки были вывернуты назад, как у ростры, в плечах вырванные из суставов кости насквозь пробили кожу. Его руки были неестественно длинными.

Агнесс зажала рукой рот, пытаясь сдержать рвотные позывы. Александра дрожала.

– Господь на небесах, он еще жив, – хрипло произнес городской казначей.

Генрих открыл глаза. Взгляд его упал на Александру, а затем на Киприана. Его губы зашевелились. Он пристально смотрел на Киприана. В его лице больше не осталось ничего человеческого. Что-то дернулось, и возникло впечатление, будто одна из его рук еще сильнее вывернулась. Кровь мощной струей полилась из раны в левом плече, которая внезапно стала зияющей. Генрих издал глухой стон, который было труднее выдержать, чем самый громкий крик боли. Он не спускал глаз с Киприана; Александра начала истерически всхлипывать.

– Уходите, – мягко приказал Киприан. У одного из солдат, который тоже пробрался внутрь и, открыв рот, таращился на истерзанное тело, подвешенное под потолком, он забрал оружие. Оно было заряжено. Он вскинул оружие и прицелился в голову Генриха.

– О БО-О-О-О-ЖЕ! – взвыла Александра.

– Уходите все, – повторил Киприан и прицелился.

Глаза Генриха не мигали. Возможно, он даже кивнул ему. Возможно, движения его губ означали: «Ты выиграл».

Киприан нажал на спуск.

Выстрел прогремел в тесном помещении подобно взрыву. На потолке за Генрихом внезапно появилось пятно из крови и мяса, похожее на звезду. Голова Генриха упала на грудь. Канаты снова дернулись и пришли в движение. Казалось, последнее сопротивление изорванных сухожилий и мышц потеряло силу в смерти, позволив машине выполнить наконец свою задачу. Противовесы ударились о пол.

Киприан и Андрей покинули помещение последними. Александра лежала на земле перед башней и кричала, Агнесс плакала и одновременно пыталась утешить дочь. Вацлав сидел рядом с Александрой и держался за бок, потому что еще в башне один из солдат безо всяких церемоний выдернул арбалетный болт из его тела, заявив: «Шрамы только украшают, малыш».

Киприан и Андрей переглянулись, затем вместе повернулись к машине и чему-то непонятному, что свалилось из-под потолка и лежало теперь в озере из собственной крови. Андрей закрыл дверь. Тяжело ступая, они вместе подошли к Агнесс. Она встала. Киприан улыбнулся ей.

– Я ведь говорил, что всегда буду возвращаться к тебе.

Агнесс опустила голову и снова разрыдалась; плечи ее вздрагивали. Киприан прижал жену к себе. Другой рукой он обнял Андрея, и так они стояли, все трое, обняв друг друга, и плакали.