Читать книгу "Юлий Цезарь. Политическая биография - Алексей Егоров"

«Никогда еще во всей римской истории не было среди аристократии такого полного отсутствия государственных и военных талантов, как в эту эпоху реставрации, в период между гракханской революцией и революцией Цинны». Все социальные пороки, речь о которых шла ранее, прогрессировали с ужасающей быстротой, и самым ярким показателем этого распада стала Югуртинская война, обнажившая все язвы римской системы. Вместе с тем, в Риме не было и настоящей демократической оппозиции, а революция вовлекала в себя военных и армию. Оставалось неясным, будет ли выступление Мария новой попыткой заменить олигархию тиранией (невозможность демократии была уже очевидна). Так или иначе, на политическом горизонте рядом с короной появился меч.

Марий получил оружие в лице новой реформированной армии и спас Рим от нашествия германцев, которое допустила правящая олигархия и с которым она не могла справиться. Это была первая, но далеко не последняя ситуация, когда популярный военачальник выступил в качестве спасителя Рима. В лице Мария оппозиция получила более подходящего вождя, чем Гракхи, и он мог пойти по одному из двух путей: либо свергнуть олигархию военным путем, либо попытаться ввести реформы посредством закона. Марий пошел по второму пути и проиграл. Причиной его поражения стало объединение против него сенаторов и всадников (аристократии и буржуазии), а затем и раскол между военным вождем и демократами. Это была новая победа реставрации.

На повестку дня вышел союзнический вопрос, вызванный как общим ухудшением положения союзников в ходе кризиса, так и поражением народной партии и крахом надежд на получение гражданских прав. Эту реформу попытались осуществить аристократические реформаторы во главе с Ливием Друзом, но и они потерпели неудачу, что и вызвало Союзническую войну. Уступки италикам после войны Т. Моммзен считает половинчатыми, что стало причиной нового политического, а затем уже и экономического кризиса, в свою очередь, вызванного послевоенной разрухой. Проявлением этого кризиса были выступления Сульпиция Руфа, военный переворот Суллы и последующая диктатура марианцев, а затем и гражданская война.

Моммзен достаточно уважительно относится к Сулле. Он считает, что последний провел успешную кампанию против Митридата, добившись победы над царем и восстановления порядка в Греции, Македонии и Малой Азии, после чего смог приступить к предстоящей реставрации. В ходе гражданской войны Сулла покончил с длившейся уже десять лет революцией и смог приступить к реформам. Говоря о Сулле, немецкий историк выдвинул два достаточно противоречивых тезиса, позже активно используемых последующей историографией: мнение о Сулле как защитнике аристократических традиций и мнение о Сулле как строителе римского государства.

Человек, лишенный политического эгоизма, Сулла сумел защитить римскую аристократию. Он положил конец италийской революции, покончил с анархией в Риме и стал подлинным творцом государственного объединения Италии. «Без преувеличения можно сказать, что давно расшатанная римская республика неизбежно рухнула бы, если бы Сулла не спас ее своим вмешательством в Азии и Италии». Впрочем, режим Суллы также оказался непрочен, а его постройка походила на плотину, брошенную в бушующее море.

Итак, первый период был временем непрерывной 50-летней революции. Старый порядок рушился бесповоротно, и Риму угрожала опасность полной анархии внутри и военного разгрома извне. Трагедия была в том, что Рим фактически объединял под своей властью цивилизованный мир, а потому под угрозой оказалась вся судьба цивилизации.

Именно в этот момент на политическую сцену выходит Цезарь. Оппозиция сулланскому режиму, с которой была связана жизнь молодого аристократа, была фактически всеобщей. К ней примыкали либералы и конституционалисты, демократы и деловой мир, недовольны были широкие массы населения Италии и Рима, жители экспроприированных общин, массы репрессированных и разоренных людей, всевозможные честолюбцы. Построив свою крепость, Сулла не смог оставить в ней достойный гарнизон. Т. Моммзен придерживается невысокого мнения о лидерах постсулланского режима (Метелл Пий, Катул, Лукуллы и др.)? включая Помпея и Красса, тем более, что их нельзя было назвать несомненными сторонниками режима,

Впрочем, и у демократов не было серьезных политических лидеров. Котта играл второстепенную роль, Лепид был личностью незначительной, а с Цезарем можно было связывать только будущее. Т. Моммзен с глубоким уважением относится к Квинту Серторию, человеку рыцарской храбрости, прекрасному оратору, талантливому военачальнику и подлинному государственному деятелю. В известной мере, Серторий был предтечей Цезаря, и его трагедией было то, что он был вынужден сражаться против своего государства.

Дело Суллы рухнуло в результате союза Помпея и Красса с демократами в 70 г. Впрочем, вопрос о будущем был скорее поставлен, чем решен, а коалиция, связанная только целью свержения режима, распалась, как только эта цель была достигнута. Перспективой могла стать диктатура Помпея или, напротив, конфликт между Помпеем и Крассом. Новая гражданская война была предотвращена благодаря демократическим лидерам. С другой стороны, Т. Моммзен постоянно подчеркивает посредственность и заурядность Помпея, который всегда стремился к исключительному положению в государстве, но не мог решиться его занять. Это было первое испытание, которому подвергла его судьба, но он его не выдержал. После закона Габиния, Помпей уверенно шел к единоличной власти, побеждая пиратов и Митридата и неуклонно продвигаясь на восток. Поход завершил создание Римского государства в Азии, и когда Помпей вернулся в Италию в 62 г., он «во второй раз увидал царский венец у его ног».

В период отсутствия Помпея произошли важные события. Цезарь провел дело Рабирия, реабилитировал память Мария и сблизился с Крассом. Публично называя Помпея главой своей партии, демократы готовились и к борьбе против него. «Замысел демократов, направленный и против сената и против Помпея, делал возможным соглашение между этими двумя. Демократия, пытаясь противопоставить диктатуре Помпея диктатуру другого, более угодного ей человека, тем самым также шла к военной власти…».

Переворот Помпея не удался. Отчасти это было вызвано тем, что его действия встретили сопротивление с обеих сторон и вызвали опасения гражданской войны, однако отчасти и по причине личной слабости лидера, ибо «человеку, лишенному мужества, не поможет и милость богов». Теперь на сцену выступает Цезарь. Именно он стал инициатором триумвирата. Впервые во главе демократов становится лидер, увенчанный победой в Испании и полный обширных военных замыслов. Уже тогда создается его великая цель, «идеал свободного государства под главенством одного лица».

Новым шагом стало завоевание Галлии. Т. Моммзен считает завоевание исторической миссией Рима и видит в этом глобальную заслугу Цезаря. «В силу того закона, что народ, сплоченный в государство и цивилизованный, растворяет в себе народы политически и культурно незрелые — в силу этого закона, столь же непреложного, как закон тяготения, италийская нация, единственная из народностей древнего мира, сумевшая соединить высокое политическое развитие с высшей цивилизацией… была призвана подчинить себе пришедшие в упадок греческие государства Востока к вытеснить на западе через посредство своих колонистов народы, находившиеся на более низкой степени культуры: ливийцев, иберов, кельтов, германцев». Впрочем, это не только характерная для XIX века апология колониальной миссии цивилизованных народов. Идея завоевания принадлежит римской демократии. Она была уже у Гая Гракха, ее воспринял Марий, но только после свержения сулланского строя, демократия взялась за решение задачи. Первым шагом было восстановление господства в Средиземноморье, вторым — покорение Востока (эта задача была решена с помощью Помпея), третью задачу осуществил Цезарь. Получая военную власть, он думал об интересах партии, но его план был планом возрождения государства.