Читать книгу "Золотой век Испанской империи - Хью Томас"

Эти законы заслуживают того, чтобы рассмотреть их подробнее. Прежде всего потому, что они были справедливыми, а во-вторых, потому, что их провозглашение в Перу и Мексике, равно как и повсюду во владениях Испанской империи, вызвало кризис. Их текст начинался с персонального заявления императора Карла. Несколько лет назад он уже выражал желание принять более интенсивное участие в организации жизни Индий. Теперь он был исполнен решимости это сделать. Следует предположить, что, хотя большая часть текста была написана Кобосом и Гарсией де Лоайсой, сам император тоже приложил свою руку.

Этот текст, датированный 20 ноября 1542 года, состоит из сорока параграфов{1242}. Вначале идут скупые распоряжения относительно того, каким образом и как часто должны происходить заседания Совета Индий (по три часа утром и по необходимости во второй половине дня). Параграфами 4 и 5 родственникам и слугам членов Совета Индий запрещалось получать какие бы то ни было подарки – такой порядок был принят в Кастилии. Параграф 6 не позволял членам Совета заниматься какой-либо частной предпринимательской деятельностью – что представляло собой приятное новшество, даже несмотря на то что невозможно было гарантировать его исполнение. Затем постановлялось, что все уголовные или гражданские дела в Индиях должны как правило решаться колониальной администрацией, однако в случаях, где речь шла более чем о 10 тысячах песо, можно было подать апелляцию в Совет Индий или даже самому королю.

В параграфах с 20-го по 40-й содержалась самая суть новых законов, и именно они вызвали такие затруднения в имперских владениях. Индейцы провозглашались свободными, если они являлись вассалами короля, как было особо подчеркнуто Лас Касасом в его «Лекарстве от существующих зол». Для освобождения тех индейцев, что попали в рабство вопреки всем доводам, закон теперь предписывал аудиенсиям действовать без промедления и со здравым рассуждением, в случае если хозяева индейских рабов не могли предоставить доказательства, что владеют ими на законном основании. Верховный суд был обязан «…непрестанно расследовать злоупотребления и случаи дурного обращения, совершенные или совершаемые по отношению к ним [индейцам] губернаторами или частными лицами… Отныне и впредь[156] ни по какой причине, будь то война или что-либо другое, не может индеец быть обращен в рабство, и мы желаем, чтобы с ними обращались как с вассалами Кастильской короны, ибо таковыми они и являются».

Индейцам, которые «…доныне пребывали в рабстве вопреки всем доводам и правам, должна быть дарована свобода». Отныне они не должны были «…носить тяжелые грузы, если в этом нет исключительной необходимости, но и тогда лишь таким образом, чтобы не возникало опасности для жизни или здоровья указанных индейцев». Ни один индеец не мог против своей воли быть привлечен к добыче жемчуга, «…поскольку этот промысел не обустроен должным образом» (вода, как правило, была ледяной)». Что касается энкомьенд, то тем, кто владел ими без надлежащего титула, предстояло их лишиться; те, кто владел неоправданно большим их количеством, также их лишались. Энкомьенды конфисковались у всех, кто в Перу принимал участие в «раздорах и страстях» между Писарро и Альмагро, а также у всех королевских чиновников и служителей церкви (включая епископов), монастырей и госпиталей. Новых энкомьенд раздавать не предполагалось, и после смерти нынешних энкомендерос их земли должны были быть возвращены короне. Дети владельцев не оставались без дохода – им жаловалась некоторая сумма, извлеченная из доходов их родителей, но это была весьма сомнительная замена.

Все индейцы, переходящие под покровительство короны, должны были встречать хорошее обращение. «Первым конкистадорам» – то есть тем, кто первыми приняли участие в завоевании тех или иных земель – должно было отдаваться предпочтение в назначении на государственные должности; все новые открытия должны были производиться в соответствии с определенными правилами; никто не имел права привозить индейцев в качестве добычи в Испанию или Мексику, а размеры дани, налагаемой на покоряемых индейцев, должны были определяться губернатором. Индейцев, живущих на Кубе, Эспаньоле и в Сан-Хуане (на Пуэрто-Рико), более не следовало беспокоить взиманием даней – но с ними должно было «…обращаться таким же образом, как и с испанцами, проживающими на этих островах». Индейцев не следовало принуждать к работе, за исключением случаев, когда это было единственным возможным решением. Тридцать третий параграф Новых Законов определял, что испанцы не имели права возбуждать судебные дела против индейцев{1243}.

Эти законы, провозглашенные в Испании в ноябре 1542 года, были опубликованы в июле 1543 года и были встречены в Новой Испании с немалым desasosiego[157]. Еще до своего опубликования они уже вызвали «настоящую панику»{1244}. В связи с этим в Новый Свет был выслан ряд виситадорес (инспекторов) для разъяснения позиции короны: Алонсо Лопес де Серрато был послан на Вест-Индские острова и затем в Венесуэлу и в залив Пария; Мигель Диас – в Санта-Марту, Картахену, Попаян и на реку Сан-Хуан; Бласко Нуньес де Вела – в Перу; Франсиско Тельо де Сандоваль – в Новую Испанию.

В дополнение к опубликованию и внедрению новых законов эти должностные лица были уполномочены проводить ресиденсию всех королевских чиновников, выступать в роли судьи на соответствующих заседаниях верховного суда, а также имели папскую буллу, наделявшую их властью расширять или урезать епархии и проводить собрания епископов для решения вопросов церковного благосостояния.

Что случилось с Бласко Нуньесом де Вела, мы уже знаем. Тельо де Сандоваль вел себя гораздо более благоразумно – к тому же вице-король в Мексике уже начал проводить просвещение колонистов на предмет того, что им следует делать и как думать. Он приказал, чтобы Новые Законы были провозглашены (pregonado), но так и не ввел их в действие.

Тем не менее, Якобо де Тестера – «смотритель» францисканцев в Новой Испании, недавно побывавший в метрополии и несомненно оказавший влияние на текст вводимых законов, – был с огромным энтузиазмом принят в Мехико целой толпой индейцев, которые …приносили дары, возводили триумфальные арки, начисто подметали улицы, по которым должен был пройти Тестера[158]; усыпали его путь кипарисовыми ветвями и розами, по которым его несли на носилках, – поскольку он и другие францисканцы сообщили индейцам, что они прибыли освободить их и восстановить в том состоянии, в каком те пребывали до того, как оказались под властью испанского короля… индейцы вышли встречать фрая Тестеру так, как если бы он был вице-королем»{1245}.