Читать книгу "Аромат грязного белья - Михаил Армалинский"

Как только первая слава коснулась Элвиса Пресли, Синатра немедля возненавидел его. Синатра проклинал рок-н-ролл, как советский коммунистический идеолог. Он негодовал:

Этот тип музыки жалок, тошнотворно возбуждающ,

а сам рок-н-ролл уродливый, дегенеративный и зловредный.

Слова в рок-н-ролльных песнях —

развратные и грязные, пригодные лишь для малолетних преступников.

Но, всегда держа нос по ветру и видя, что успех Пресли может затмить его собственный, Синатра переокантовался и пригласил его к себе на телепередачу, заплатив сто тысяч долларов за десять минут пребывания на экране.

Однажды на вечеринке он набросился на Ahmen Ertegun, владельца Atlantic Records, где выходили пластинки рок-музыкантов, обретавших славу:

Ты разрушил музыку своим рок-н-роллом. Это твоя вина, что развалился музыкальный бизнес. Ты разрушил музыку в стране…

Ahmen Ertegun молча встал и вышел из комнаты. Синатра не терял убеждения, что лучше его никого в поп-музыке нет, и не терпел опровергающей этот тезис молодёжи.

В 1964 году, будучи на съёмках, Синатра чуть не утонул. Его, полумёртвого, вытащил на берег актёр-здоровяк Brad Dexter, рискуя собственной жизнью (он играл одного из ковбоев в Великолепной семёрке). Фрэнк не послушался предупреждений о бурном океане, поплыл и стал тонуть. Когда до него доплыл Brad, Синатра прекратил всякие попытки держаться на поверхности, просил, хлебая воду, позаботиться о его детях, и причитал: «Я умру, я умру». Dexter из последних сил доплыл до берега, таща на тебе Синатру. Синатра даже не поблагодарил спасителя, но зато ввёл его в круг своих ближайших друзей – Фрэнк считал, что это достаточная благодарность за спасение его жизни.

Но Синатра не мог жить в положении, когда он кому-то должен быть благодарен. И, как всегда, своё зло он выместил на следующий день после своего спасения на своём преданном дворецком, когда тот на обеде сервировал любимые синатровские спагетти. Но они чем-то пришлись не по вкусу Синатре (хотя дворецкий всегда их делал для Синатры так, как никто другой), и Фрэнк бросил спагетти из блюда в лицо дворецкому. «Ешь их сам, я не буду есть это дерьмо», – прокомментировал Синатра свой поступок. Все замерли в ужасе и недоумении. Декстер, приглашённый на обед, не побоялся высказать Синатре своё возмущение его поведением – ведь всего сутки назад он был на краю смерти и, казалось бы, надо радоваться каждой минуте вновь полученной жизни.

Но тут Декстер понял, что таким способом Синатра вымещает свою нетерпимость ситуации, когда ему приходится быть благодарным кому-то и тем паче за спасение собственной жизни. Это все должны были быть благодарны Фрэнку, а он может быть благодарен только самому себе.

В один прекрасный день Фрэнк решил отблагодарить своих друзей, которые тогда оказались в его доме. Он позвонил в самые дорогие магазины и заказал роскошные галстуки, запонки, шёлковые рубашки, кашемировые свитера. Всё это привезли в его дом, разложили на полу в гостиной. Синатра кликнул своих друзей и, когда те пришли, сказал: берите что хотите. Все набросились на халяву, но Декстер не хотел ничего брать. А Синатра его уговаривал:

Бери, деньги для меня ничего не значат – у меня их навалом.

В свои 49 лет он по-прежнему пытался купить дружбу деньгами, как делал это в детстве.

Вскоре Синатра возненавидел Brad Dexter якобы за то, что тот не согласился показать ему ещё не отредактированный фильм, который Dexter снимал. Brad забыл, с кем имел дело. Фрэнк сразу прервал с ним все отношения и на людях стал отрицать, что Brad Dexter спас ему жизнь. А потом и вовсе перестал его признавать, и, когда при Синатре кто-либо упоминал Brad, он переспрашивал: какой Brad?

Синатра любит privacy

По словам актёра Hamphrey Bogart, синатровская идея рая – это место, где много женщин и ни одного журналиста.

Больше всего Фрэнк Синатра ненавидел полицию (как и все мафиози) и прессу (как свидетеля преступлений, которого невозможно ни заставить замолчать, ни убить). Полицию можно было подкупить, как это делалось в Лас-Вегасе, а журналистов Фрэнк старался запугать, изувечить или даже убить. Однако с Первой поправкой к американской Конституции, гарантирующей свободу слова, он уже ничего сделать не мог и потому в своих возмущённых посланиях в Сенат, в общественные организации, в СМИ Синатра часто использовал ход, что, мол, Первая поправка к Конституции – это ещё не вся Конституция и делать на ней чрезмерный акцент – это несправедливо и нечестно по отношению к личности. Мол, в Конституции США есть более важные пункты, чем Первая поправка.

Но этот аргумент ни на кого не действовал, и его постоянное повторение Синатрой указывало лишь на его отчаянную беспомощность перед истинной свободой слова. Так, если ему в руки попадала рецензия, где им не восхищались или, боже упаси, ругали, он бросал газету на пол и топтал её ногами, вопя проклятия благим матом.

Иметь телохранителей при характере Синатры было жизненно необходимо. Так, с их помощью он избил журналиста Lee Mortimer за его бесцеремонные статьи. А при допросе в полиции Фрэнк стал лгать, будто Lee обозвал его «грязным итальяшкой» и он защищал свою честь. Но Lee, разумеется, ничего подобного не говорил. Синатру арестовали, и тут мафиозники стали названивать Ли и угрожать убийством, если он не отзовёт свою жалобу. Тогда на защиту своего журналиста встал издательский гигант Hearst, и струсивший Синатра сразу заплатил деньги Ли, чтобы компенсировать ущерб и не предстать перед судом. А потом Фрэнк бегал выпрашивать прощения в издательский концерн к его шефу, чтобы его издательская империя не подвергла Синатру остракизму в своих влиятельных и повсеместных периодических изданиях.

Синатра под прикрытием своих мафиозных телохранителей и сами телохранители бросались на всякого фоторепортёра, который осмеливался его сфотографировать, – они либо избивали его, либо в лучшем случае отнимали камеру, засвечивали плёнку и разбивали камеру оземь.

Всех журналистов и фотографов Синатра называл «паразитами» и «пьявками». Один журналист, которого Фрэнк ударил в лицо, дал сдачи и попал ему в нос. Фрэнк завопил с возмущением: он меня ударил, он меня ударил! (Как будто нарушились законы физики, согласно которым бить мог только Фрэнк.) Несмотря на то, что вокруг было много свидетелей, на следующий день Фрэнк лгал, что якобы тот начал первый и откуда-то набежавшие двое держали Синатру за руки, пока тот избивал Синатру (согласно параноидальным законам синатровской физики – не мог существовать мир, где дали в морду ему, и самым главным для него стало, чтобы об этом не узнали другие). Дело, разумеется, замяли.

Когда один комедийный актёр пошутил над Синатрой и его новой чрезвычайно юной женой Мией, что на ночь он кладёт в стакан с водой свои протезы, а она – свои детские braces[29], то этому актёру позвонили мафиозные друзья Синатры и потребовали, чтоб он убрал эту шутку из своего монолога, иначе его жизнь будет в опасности. А через несколько дней человек забрался в его квартиру через лоджию и произвёл три выстрела из пистолета. Предупредительные. Мафиозная полиция в Лас-Вегасе даже не приняла к рассмотрению жалобу комика на Синатру, так как не нашла мотивов для преступления. В то время Синатра буквально владел Лас-Вегасом и творил что хотел.