Читать книгу "Холодная война. Политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин"

«Я знал, как мало может сделать Запад, чтобы помочь польскому народу. Больше всего мы должны были избегать любых действий, которые позволили бы обвинить нас в том, что мы подтолкнули события к кровопролитию».

15 декабря Брежнев позвонил Ярузельскому, чтобы подбодрить его:

— Вы приняли хотя и трудное, но, безусловно, правильное решение. Иного способа спасти социализм в Польше, как твердой рукой подавить контрреволюцию, не существует.

На шахте «Вуек» неподалеку от Катовице две тысячи шахтеров начали забастовку в знак протеста против введения военного положения и отказались покинуть шахту. После неудачных переговоров 16 декабря с вертолетов пустили слезоточивый газ, и войска министерства внутренних дел при поддержке танков разогнали шахтеров. Несколько горняков погибло.

Ярузельский приехал в министерство внутренних дел, чтобы поблагодарить ведомство госбезопасности:

— Вы защитили социализм в Польше. Вооруженные силы тоже внесли свой вклад, но вы сделали главную работу.

В Вашингтоне заседал Совет национальной безопасности, рассказывал тогдашний сотрудник президентского аппарата Ричард Пайпс. Рейган негодовал: военное положение уничтожило надежду на развитие коммунизма в сторону демократии. Он вспоминал тридцатые годы, когда западные демократии не сумели остановить германскую и японскую агрессию. Президент говорил своей внешнеполитической команде: мы должны «выступить против этой проклятой силы». Требовал изолировать Советский Союз, сведя отношения с Москвой к абсолютному минимуму…

Госсекретарь Хейг возражал против экономических санкций. Если Запад откажет Восточной Европе в кредитах, соцстраны вынуждены будут обратиться за помощью к Советскому Союзу. Тогда поляки станут еще более зависимыми от Москвы.

Рейган же исходил из того, что дополнительное бремя только истощает советскую экономику. И когда-нибудь советская система надорвется.

Как раз тогда обсуждался вопрос о строительстве газопровода от полуострова Ямал до Западной Европы. Соединенные Штаты считали, что опасно зависеть от советских энергоносителей. Но европейские страны высказались за ускоренное строительство газопровода и обеспечили выделение Советскому Союзу дешевых кредитов.

На Рождество, 25 декабря 1981 года, удивленный Рейган записал в дневнике: «Пришло письмо от Брежнева. Можно подумать, будто это мы вмешиваемся в польские дела, а он огорчается по этому поводу. Я попросил в ответном письме напомнить ему, что мы хотим только одного — чтобы польский народ имел право голоса».

29 декабря Рейган объявил перечень санкций против Советского Союза: прекращается обслуживание самолетов «Аэрофлота» в американских аэропортах, перестает действовать советская закупочная комиссия, прекращаются переговоры о новом долгосрочном соглашении относительно продажи зерна и морского судоходства, не будут возобновлены соглашения о научном и культурном обмене, в СССР не будут экспортироваться электроника, компьютеры, газовое и нефтяное оборудование.

В середине января 1982 года Хейг и Громыко встретились в Женеве.

— Польша, — предупредил заранее американский госсекретарь, — единственный вопрос повестки дня.

— У нас, — заочно ответил ему советский министр, — нет намерения обсуждать вопросы, связанные с Польшей.

В конце концов Громыко сам заговорил о Польше. Утверждения о концентрации советских войск и советском вмешательстве — ложь. Введение военного положения — мера сугубо конституционная. Соединенные Штаты пытаются скрыть собственное вмешательство в польские дела, например ведя провокационные радиопередачи, которые он, Громыко, к сожалению, в силу служебной необходимости вынужден иногда слушать. Советскому Союзу нечего извиняться… Министр повторял это вновь и вновь.

Хейг сказал Громыко, что даже не станет вступать с ним в спор. Положение в Польше стало опасным для всего мира и для советско-американских отношений в будущем. Громыко, хотя он, конечно, понимал каждое слово, подождал, пока переводчик закончит перевод, после чего сказал госсекретарю, что он абсолютно заблуждается — положение в Польше улучшается и улучшается…

2 марта 1982 года «Правда» поместила заявление Брежнева: «Если бы коммунисты отступили перед контрреволюцией, дрогнули перед бешеными атаками врагов социализма, стабильность в Европе, а также во всем мире оказалась бы под угрозой».

В реальности советские руководители были не очень довольны линией Ярузельского, считали, что, совершив первый правильный шаг, надо идти дальше. Им не нравились попытки Ярузельского смягчить режим военного положения.

7 мая 1982 года Брежнев отправил ему новое послание:

«В какой степени оправданны принятые недавно меры — освободить значительные массы интернированных, полностью отменить комендантский час, снять ограничения на выезд и перемещения по стране иностранных журналистов и дипломатов?

Ведь за видимыми плюсами здесь таятся непредвиденные минусы, способные свести на нет все, чего Вы уже добились. Тем более если сделанные уступки придется брать назад».

Советским руководителям не нравилось, что Ярузельский отказался посадить Лexa Валенсу на скамью подсудимых, не нравилось, что он оставил в руководстве Раковского и Барчиковского.

Давление на Варшаву не прекращалось.

9 июля 1982 года Ярузельскому передали послание Брежнева:

«Как представляется, условия военного положения были использованы в борьбе с противниками социализма далеко не полностью. Различные послабления позволили им, оправившись от первого шока, возобновить свою подрывную работу и организовать довольно крупные выступления против власти…

Обещание отменить военное положение может расхолодить и другую вашу главную опору — силы МВД, дезориентировать кадры… Самое важное заключается в том, как такая мера, как преждевременная отмена военного положения, могла бы отозваться на решении задач стратегического порядка».

В августе прошли сразу несколько демонстраций, которые разгонялись. 31 августа силы безопасности задержали в разных городах в общей сложности четыре тысячи человек. Такого масштаба протестов не было ни в одной иной социалистической стране. В ноябре отпустили Лexa Валенсу. Польское руководство считало, что он больше не опасен. В Москве этого не понимали.

Сменивший Брежнева в Кремле Юрий Владимирович Андропов 29 ноября 1982 года пытался подтолкнуть Ярузельского к ужесточению режима: «Среди мер, которые Вы принимаете, важнейшее место должно занимать поддержание готовности армии и органов безопасности в любой момент нанести удар по контрреволюции… Важно довести до конца судебные процессы над главарями контрреволюции…»

В Варшаве не хотели усугублять положение. У польских руководителей была иная история и иной менталитет. 16 июня 1983 года в страну приехал папа римский. Спустившись по трапу, он поцеловал родную землю.

Иоанна Павла II принял Ярузельский. Он вспоминал, как от волнения у него тряслись ноги и подгибались колени. Через месяц, 22 июля, он отменил военное положение. А в октябре Лех Валенса получил Нобелевскую премию мира. Но цензура сохранялась, «Солидарность» была запрещена, политических заключенных не выпустили, скрывавшихся лидеров профсоюза искали, чтобы посадить.