Читать книгу "Собрание сочинений в 9 тт. Том 2 - Уильям Фолкнер"

class="p1">Роман «Шум и ярость» написан довольно сложно, это отнюдь не легкое чтение, а требующее определенного умственного напряжения. Особенности литературного стиля Фолкнера наиболее четко проявились именно, в романе «Шум и ярость». Отвечая на вопрос студентов, почему он пишет такими длинными и сложными фразами, Фолкнер сказал: «Каждый знает, что его ждет смерть, что у него сравнительно мало времени, чтобы сделать его работу, и он старается поместить всю историю человеческого сердца, если можно так сказать, на кончике своего пера… Кроме того, для меня нет человека, который был бы сам по себе, он является суммой прошлого».

Следует сказать несколько слов и о названии романа. О происхождении названий своих романов Фолкнер говорил: «Названия скорее символические, чем литературные. Названия мало связаны с сюжетом или с характерами — названия представляют собой идею… Название «Шум и ярость» взято из шекспировского «Макбета», из монолога Макбета, когда ему сообщают о смерти леди. Макбет: «Мертва?.. Жизнь это плохой игрок… это история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, ничего не означающая».

Больших надежд на издание романа «Шум и ярость» Фолкнер не возлагал. А деньги были очень нужны. Здесь надо сказать, что в 1927 году в Оксфорд вернулась с двумя детьми Эстелл, которую Фолкнер полюбил еще в юности. Но она вышла замуж и уехала с мужем на Дальний Восток. Теперь же они с мужем решили развестись. Развод был оформлен только через два года и Фолкнер и Эстелл в 1929 году поженились. Надо было зарабатывать на семью и Фолкнер нанялся работать на электростанцию местного университета. «Это было летом 1929 года, — вспоминал Фолкнер. — Я получил работу на электростанции в ночную смену, с 6 часов вечера до 6 часов утра в качестве угольщика. Я выгребал уголь из бункера, грузил его на тачку, привозил и выгружал там, откуда кочегар мог забрасывать его в топку. Около 11 вечера люди ложились спать, и уже не требовалось большое давление в котле. Тогда мы с кочегаром могли отдохнуть. Кочегар усаживался на стул и дремал. А я соорудил себе в угольном бункере письменный стол из перевернутой тачки, как раз у стенки, за которой работала динамо-машина. Она издавала постоянный жужжащий звук. До 4 часов утра работы не было, а потом мы должны были вычистить топку и опять поднимать давление пара».

Там, в котельной, Фолкнер писал новый свой роман «Когда я умирала». В этом романе, действие которого разворачивается все в том же округе Йокнапатофа в Миссисипи, который впервые возник на страницах романа «Сарторис» и который станет местом действия большинства романов и рассказов Фолкнера, писатель обратился к иному слою жителей Йокнапатофы, к небогатым белым фермерам, которые вкупе с неграми будут постепенно вытеснять в его романах потомков былой аристократии американского Юга.

Работая над этим новым романом Фолкнер прибегнул к иной творческой схеме. «Прежде чем я прикоснулся пером к бумаге и написал первое слово, я знал, какой будет последняя фраза. Прежде чем начать писать, я сказал себе — я пишу книгу, на которую делаю ставку, или я выстою или рухну и больше никогда не прикоснусь к чернилам».

На этот раз Фолкнер использовал то, что он назвал tour-de-force (ловкий трюк). Трюк заключался в том, что он рассказал всю историю в 50 монологах членов семьи Барденов, являющихся главными героями романа, их соседей, людей, встречающихся в их путешествии. Авторского голоса, авторского отношения к событиям и героям в романе нет, каждый персонаж высказывает свою точку зрения на события, в их монологах раскрывается их личное отношение к другим героям, их оценка собственной персоны. Это заставляет читателя смотреть на все происходящее в романе самыми разными глазами, привносить в восприятие романа свое собственное суждение, складывающееся не только из того, что думает тот или иной персонаж, не только из отношения к нему других участников или свидетелей этой истории, но и из своего личного к нему отношения, возникающего из суммы всех этих ощущений. В результате из всей этой мозаики складывается причудливая картина, в которой самым странным образом переплетаются подлинная трагедия и чудовищный бурлеск.

7 октября 1929 года вышел в свет роман «Шум и ярость». Отклики не заставили себя долго ждать. Вскоре в нью-йоркской «Геральд трибюн» появилась рецензия, автор которой прямо писал: «Я искренне верю, что это великая книга». Обозреватель бостонской газеты «Ивнинг транскрипт» увидел в этом романе отголоски античных трагедий.

Роман был отпечатан тиражом 1789 экземпляров. Этого количества книг оказалось более чем достаточно, чтобы удовлетворить спрос на нее на ближайшие полтора года. Впрочем, здесь сказалось, наверное, и то обстоятельство, что через три недели после выхода книги разразилась паника на Уолл-стрит и начался великий экономический кризис.

6 октября 1930 года был отпечатан роман «Когда я умирала» тиражом две с половиной тысячи экземпляров. Отзывы на роман были самые разные. Наиболее интересным откликом явилась рецензия в нью-йоркской «Геральд трибюн», автор которой утверждал, что роман вызывает чувство тревоги, и хотя он не так труден, как «Шум и ярость», все-таки «ощущение безумия нависает над читателем, как кровавый туман».

Денег в семье по-прежнему катастрофически не хватало, а расходы росли. В апреле 1930 года Фолкнер, страдавший от необходимости скитаться по чужим домам, снимая там квартиры, покупает в Оксфорде старинный полуразвалившийся особняк Роуан-Ок и ремонтирует почти весь дом собственными руками.

Вот тогда он и задумал новый роман. Как он вспоминал впоследствии: «Я опять начал думать о книгах, как о возможном способе заработать деньги. Я решил, что могу их заработать. Устроил себе небольшой перерыв и стал размышлять, что читатель в Миссисипи счел бы за современные тенденции, нашел, как мне казалось, правильный ответ на этот вопрос и придумал самую страшную историю, какую только мог изобрести».

Этой «самой страшной историей» стал роман «Святилище».

Когда роман вышел в свет, он вызвал шумную и скандальную реакцию. Многие критики упрекали Фолкнера в нарочитом смаковании и нагромождении ужасов. Да что говорить о критиках, когда собственная жена Фолкнера Эстелл, прочитав рукопись, пришла в ярость. «Это ужасно!» — закричала она. «Да, это таким и должно быть, — ответил Фолкнер и добавил: — Это будет продаваться».

Столь резкой оценке романа со стороны критиков в известной мере способствовал сам Фолкнер, написавший ко второму изданию «Святилища» предисловие, в котором цинично утверждал, что написал этот роман исключительно ради денег и не считает «Святилище» своей серьезной работой. В действительности же, в этом предисловии есть кое-что от позы, от иронического отношения к себе, которыми Фолкнер сплошь и рядом прикрывал свою ранимую душу, свою боль