Читать книгу "Тим Каррэн. Рассказы - Тим Каррэн"

для кого-то вроде Иды Свонсон».

— Я полагаю, вы хотите разузнать об Андрее.

— Да. Все что вы сможете мне рассказать. — Белачек уже достал блокнот и включил диктофон. Его пальцы дрожали, глаза пристально вглядывались. — Это должно быть рассказано.

— Очень хорошо. Мой сын Андрей. — Воспоминания были утомительными. Казалось, что морщины на её лице углубились, разрослись, как перышки инея на окне. — Может быть расскажете то, что, в общем, известно вам, а потом я расскажу то, что знаю.

Белачек полистал блокнот:

— Ладно. Андрей Свонсон. Ваш сын. Признан убийцей четырёх женщин. Шесть лет назад сбежал из тюрьмы, но считается, что он всё еще жив. Это общеизвестная информация о нём. Я могу углубиться в детали…

— Не стоит, — скупо улыбнулась женщина. — Я сказала: в общем.

Подробности? Андрей изнасиловал и убил четырёх женщин, расчленил их в Энн-Арбор. Жертвами выбирал студенток. Похищал их, приковывал в подвале, насиловал и пытал, прежде чем расправиться с ними с помощью опасной бритвы: он резал и кромсал их часами. Едва ли это было лёгкой смертью. А Андрей Свонсон едва ли был человеком — он был чудовищем. Сексуальным садистом. Когда его арестовала полиция, Свонсон со злорадством рассказывал отвратительные подробности того, что он совершил. Лишь отмена смертных приговоров спасла его от казни.

Но всё это общественность уже знала.

Прежде чем предпринять эту поездку Белачек всё исследовал и задокументировал. Знать факты было недостаточно: то, чего он хотел (то, чего читатели хотели) — узнать: что сделало Андрея Свонсона чудовищем; в какой канаве родился бешеный выродок вроде него.

Принесли кофе. Лана посмотрела на Белачека так, словно хотела вытащить его глаза через задницу щипцами для салата. Белачек вежливо улыбнулся. Кофе был чуть тёплым: безвкусная, тёмная жидкость с консистенцией туши. Белачек изредка делал глоток.

— Во-первых, вам следует знать о моём муже. Отце Андрея. Мои отношения с ним были довольно недолгими и, в тоже время, весьма отвратительными. — Её белые глаза смотрели вдаль. — Его отец, Чарльз, был садистом. Хотя, тогда я этого не знала. У нас было несколько свиданий. Он был настоящим джентльменом и замечательным собеседником. На Рождественском балу, проводившемся тогда ежегодно, на том, что оказалось нашим последним свиданием, Чарльз взял меня силой, на заднем сиденье своей машины. Насиловал меня в течение нескольких часов. Он отрезал мне три пальца с левой руки и вырезал похабные слова у меня на коже.

У Белачека перехватило дыхание.

— Вы не будете возражать, если я спрошу: какие слова?

Её незрячий взгляд остановился на нём.

— О, я буду возражать. Большего я вам не расскажу, лишь покажу руку и обрубки пальцев.

— Смогу ли я уговорить вас…

— Нет. — Мисс Свонсон отпила кофе. Сразу же вернула руку, правую руку, под плед. Белачек видел, что она массирует ей левую руку. — Чарльз оставил меня в живых. Почему? Я не знаю: возможно, для того, чтобы я смогла выносить его ядовитое семя. Полиция его арестовала но, как и его сын, Чарльз сбежал. Сбежал на пути в тюрьму. Он изнасиловал и убил двух девочек, в течение двух недель. Когда его поймали — в цепях отправили в тюрьму. Вскоре после этого — повесили.

Белачек строчил в блокноте. Всё было гораздо лучше, чем он надеялся:

— А потом…

— А потом, девять месяцев спустя на свет явился Андрей. Милый, прекрасный ребенок. Зачатый в ужасе, да, в ужасе но, тем не менее, отмеченный прикосновением ангелов. Я любила своего ребёнка, мистер Белачек. Он был замечательным мальчиком, очень умным, очень ласковым, очень общительным. Но потом всё изменилось. — Её лицо стало вялым и обвисшим, желтым словно маска. — Это сотворил переходный возраст. До той поры, Андрей был нормальным ребёнком во всех отношениях. Тогда, в пятидесятые, никто понятия не имел, что превращает мужчину в монстра, какие признаки могут предупредить об этом. Не как сейчас, когда это целая наука.

Белачек облизнул губы.

— Но вы начали замечать… странности?

— Да. Он убивал животных. Сначала исчезли домашние любимцы, затем, достаточно скоро, соседские животные. Он вешал их в лесу, наслаждался их маленькими, трогательными смертями. Да, натиск пубертата превратил моего милого малыша в чудовище.

— Чудовище? — Белачек казался оскорбленным. — Проблемный ребенок — наверняка, но чудовище?

— Да! — Слова Иды Свонсон были как пистолетные выстрелы. — Чудовище, мистер Белачек. Люди, которые боятся выходить на улицу, или которые разговаривают с невидимыми друзьями — эти люди проблемные. Мой сын был сущим дьяволом. Видите ли, это было наследие его отца; генетическое проклятье, высвобожденное переходным возрастом. Неужели вы не понимаете? До этого он был нормальным здоровым ребенком. Ничего не предвещало испорченного, уродливого извращенца, в которого он превратился.

Белачек уже не писал. Он казался обеспокоенным этими словами.

— Продолжайте.

Пожилая леди медленно покачивалась:

— Затем случилась череда происшествий. Андрей обнажался в школе, подговаривал девочек к непристойным действиям. И, естественно, продолжал убивать животных. Он напал на одну из наших служанок, пытаясь её изнасиловать. С очевидными намерениями, увел с игровой площадки двенадцатилетнюю девочку, но, слава богу, пришёл её отец и дал Андрею хорошую взбучку. Но это его не остановило. Вовсе нет. Всё стало ещё хуже…

— Вот как? — Блокнот Белачека лежал открытый на коленях. В нём — ничего, кроме каракуль.

— Да, намного хуже. Отвратительные происшествия.

— Так-так, отвратительные, вы говорите? — спросил Белачек уже возбуждённый, весьма возбуждённый. Он вспотел, его сердце колотилось, пока старая леди рассказывала ему шокирующие подробности. У него появилась эрекция, но он об этом не подозревал, зная лишь, что у него влажные ладони, что кожа кажется слишком тесной для вспухшего, насыщенного кровью органа внизу. В животе был грубый нечеловеческий голод. С губ стекали слова: — Продолжайте, да, продолжайте…

Если Ида Свонсон и насторожилась, то никак этого не показала. Плоским безжизненным голосом она продолжала:

— … слава богу, никто не пострадал. Пока еще. Дело дошло до голов, понимаете. Я обнаружила, что на задах, в заброшенном сарае, Андрей коллекционирует головы животных. Некоторые были свежими, другие почти мумифицированными. Этот дикий зверь внутри него, он вышел из-под контроля. Он был голодным и с каждым днем требовал всё больше и больше. — Сейчас было видно, что миссис Свонсон трясёт. Белачек был на краю сиденья. — Я загнала его в угол, сказав что он болен, что его отправят в лечебницу.

— И что… что случилось потом? — спросил Белачек. Он даже не заметил, как диктофон скатился и упал на деревянный пол. — Скажите, что случилось потом! Я должен знать, что случилось…

— Да, конечно должны. Андрей накинулся на меня с опасной бритвой. Видимо, даже тогда она была его излюбленным орудием. Он