Читать книгу "Юлий Цезарь. Политическая биография - Алексей Егоров"

В короткой биографии Цезаря у неизвестного автора сочинения «De viris illustrious» перечислены события молодости Цезаря, его пребывание в Азии и Вифинии, процесс Долабеллы и история с пиратами. После этого автор кратко упоминает о войнах в Галлии и перечисляет победы в гражданской войне (Фарсал, Александрия, Тапс, Мунда). В конце говорится о политике милосердия, становлении постоянным диктатором и заговоре. Автор пытается взять все самое «интересное» для античного читателя: образ романтического героя сочетается с образом великого полководца.

Наиболее оригинальный и полный образ, относящийся к этому времени, принадлежит перу Павла Орозия. В рассказе о галльских войнах он (по собственному заявлению) намеревается следовать Светонию, но, по справедливому мнению комментаторов, это фактическая ошибка. На самом деле, автор следует самому Цезарю.

В рассказе христианского писателя много неточностей. Описывая события 58–57 гг., Орозий сообщает о двух сражениях с гельветами, тогда как на самом деле было только одно, причем, Цезарь громит их на берегу Родана (Ibid., VI, 7), в описании войны с германцами немало деталей, характерных для войн IV в. (Ibid., VI, 8), а, рассказывая о походе против бельгов, автор с некоторыми ошибками воспроизводит перечень племен и их контингентов, приведенный Цезарем (Ibid., VI, 7, 11–15). В заключение он сообщает о разгроме галлов в сражении, чего на самом деле не было.

Примечательно, что Орозий очень подробно описывает малые кампании Цезаря, подчас уделяя им большее внимание, чем крупным, хорошо известным операциям. Можно сравнить, например, описание событий 56 г. (VI, 8), восстания Амбиорикса (VI, 10) или кампании 51 г. (особенно — осады Укосселодуна) (VI, 11, 12–28) с одной стороны, и разгрома германцев в 55 г. (VI, 8, 23), перехода Рейна (VI, 9, 1), британских походов (VI, 9, 4–8) и даже восстания Верцингеторикса (VI, 11, 1–11) — с другой. Возможно, Орозий просто не хотел повторять общеизвестные факты, но не исключено, что определенную роль сыграли конкретные реалии V в., когда в Галлии снова шли крупномасштабные военные действия, римляне были обороняющейся стороной, а на территории страны хозяйничали германские племена.

Быть может, впервые в античной историографии была высказана особая точка зрения на галльские войны. Если освещение гражданской войны отмечено плюрализмом мнений и оценок, то войны в Галлии описывались только с позиций римлян. Точка зрения боровшихся с Цезарем галлов отсутствует полностью, и Орозий отчасти становится на эту позицию. «Хотел бы я сейчас открыть (вашему) взору обескровленную и истерзанную Галлию и показать, как чувствует она себя после тех ужасных лихорадок и внутреннего жара, испепелившего лучшие ее жизненные силы, насколько она иссохла и сколь бледна, как лежит она брошенная и ослабленная, как боится шелохнуться, дабы не вызвать тем самым очередного наплыва несчастий» (Ibid. VI, 12, 2). Римское войско вторгается в Галлию как язва в тело, а Галлия дает «клятву в вечном рабстве» (Ibid., VI, 12, 4).

Гражданская война именуется «отвратительнейшей», и Орозий, желая усилить эффект, знаменует ее начало страшным пожаром, во время которого сгорело 14 кварталов (факт чисто вымышленный и, вероятно, навеянный пожаром при Нероне) (Ibid., VI, 14, 4). Первую часть войны Орозий излагает в соответствии с Цезарем (переход Рубикона, занятие Италии, испанская кампания, поражение Куриона и Гая Антония) (Ibid., VI, 15, 3–10). Он пишет, что Цезарь захватил в Риме казну (Ibid., VI, 15, 5). Как и у многих других авторов, центральное место в рассказе о bellum civile занимает описание Фарсальского сражения (Ibid., VI, 15, 23–28). Здесь можно увидеть ставшее уже традиционным осознание трагедии междоусобной войны: «Можно было видеть и оплакивать то, что застыли на Фарсальских полях сошедшиеся на взаимное истребление силы римлян, перед которыми, если бы у них царило согласие, не смогли бы устоять никакие народы и никакие цари» (Ibid., VI, 15, 24).

Относительно подробно описана война в Александрии (Ibid., 15, 29–33; 16, 1–2), причем, Орозий, единственным из авторов подробно описывает пожар Александрийской библиотеки (Ibid., VI, 15, 31–32). Достаточно кратко описаны африканская и испанская войны (Ibid., VI, 16, 3–7). О дальнейшем сообщается еще более кратко. Прибыв в Рим, Цезарь устроил все дела «вопреки обычаю предков», после чего произошел заговор (Ibid., VI, 17, 1–3).

Наверное, особенно интересны общие взгляды Орозия. Конечно, писатель-христианин, который стремился показать историю языческого Рима как цепь преступлений, не может не включить в него и критику Цезаря, с другой стороны, будучи серьезным историком, он следует именно традиции последнего. Негативным является не отношение лично к Цезарю, а отношение к Цезарю как к представителю ненавистного, жестокого и кровавого языческого Рима.

Заключение Орозия демонстрирует и весьма необычное понимание истории Цезаря. В гражданских войнах Орозий видит божью кару и угрозу для существования людей. «Наполнил Рим просторы власти своими бедами и оглянувшись на собственную кровь, отмстил каждому народу по отдельности, там же, где и покорил его» (Oros., VI, 17, 4). Высокомерие — это причина гражданских войн, а окончание войн привело народ к смирению. Только когда люди научились жить в смирении, мог появиться Иисус Христос (Oros., VI, 17, 9). Цезарь, Август и созданная ими Империя установили тот самый мир, в который пришел Иисус. «Позже, в наше время, на исходе 42 года правления первого из всех императоров, Августа Цезаря, хотя и отец его Цезарь выступал скорее предвестником императорской власти, нежели императором, — был рожден Христос» (Ibid., VII, 2, 14). В отличие от многих других авторов, Орозий не делает акцент на dementia Caesaris, милосердие — это качество христиан. Впрочем, вслед за Орозием, позволим задать этот вопрос, столь ли случайными являются все эти совпадения?

Глава XIV.

ПЕРЕД СУДОМ ИСТОРИИ
(НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ)

1. Создатель империи или гениальный неудачник? (западная историография от эпохи Возрождения до начала 20 века)

Обзор историографии вполне уместно начать с очень удачной характеристики С.Л. Утченко: «Поистине каждая эпоха знала своего Цезаря. Для той эпохи, когда вдруг проснулся страстный и восторженный интерес к античности, для эпохи Возрождения, Цезарь не стал еще любимым героем. Данте изображает своим руководителем Вергилия, Петрарка преклоняется перед Цицероном и оживленно беседует с ним, как с современником. Не блеск и победы римского оружия, не мощь и сложная организационная структура империи отвечали духовным запросам того времени, но диалоги Платона, резец Праксителя, ораторское искусство Демосфена и Цицерона и, наконец, нечто не очень ярко определяемое, но всем близкое и понятное, что последователи Петрарки, Колюччо Салютатти и Леонардо Бруни впервые обозначили заимствованным у того же Цицерона словом humanitas».

Ренессанс установил приоритеты, оказавшие влияние на последующее развитие историографии. Был четко установлен приоритет интереса к античной культуре над интересом к экономике, политике, государственности и другим сферам жизни древнего мира. Это означало появление особого интереса к Цицерону и гораздо меньшего — к Цезарю и Августу. Цицерон и его творчество стали символом римской культуры, а другие писатели, включая Цезаря и Саллюстия, превращаются во «второстепенных» авторов цицероновской эпохи. Другой знаковой фигурой стал Плутарх, и уже Ф. Петрарка (1304–1374) пишет сочинение «О знаменитых мужах», стилизованное под плутарховы биографии. В числе его персонажей был и Цезарь. Победа культурного «цицеронианства» неизбежно должна была привести и к его победе в области политических оценок, а традиция Плутарха стала преобладать над традицией других авторов.