Читать книгу "КГБ СССР 1954-1991. Тайны гибели Великой державы - Олег Хлобустов"

6. См. В Политбюро ЦК КПСС… М., 2008, с. 90.

7. Прокофьев Ю.А. До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает. М., 2005, с. 98.

8. Грушко В.Ф. Судьба разведчика. Книга воспоминаний. М., 1997, с. 184.

Последний председатель КГБ СССР

1. О мерах по расширению гласности в деятельности органов КГБ =// Известия ЦК КПСС. М., 1989, № 11 сс. 22–26.

2. Стенограмму выступления на заседании Верховного Совета СССР см.: Крючков В.А. Без срока давности. Книга 1. М., 2006, сс. 44–61.

3. См.: Послесловие к книге Даллес А. Искусство разведки. М., 1992, сс. 264–265.

4. См.: Послесловие к книге Даллес А. Искусство разведки. М., 1992, с. 274.

5. Лубянка. Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1991. М., 2003. Сс. 730–732.

6. Для лучшего понимания личности М.С. Горбачева и его деятельностью на посту генсека ЦК, познакомим читателей с выдержками из его лекции «От тоталитаризма к демократии», прочитанной 8 марта 1992 г. в мюнхенском театре «Камершпилле».

Само ее название, а также содержание, по сути дела, являются парафразом известного выступления Рональда Рейгана «Демократия и тоталитаризм» в британском парламенте в июне 1982 г.

Перед публикой, представлявшей германскую элиту, Горбачев вещал: — Мы хорошо знали существовавшую систему. Знали ее изнутри.

Мюнхенское выступление экс-генсека КПСС цитируется нами по: Визит М.С.Горбачева в ФРГ 4-12 марта 1992 г. (М., 1992, издание Международного фонда социально-политических исследований («Горбачев-Фонда»).

Обратим только внимание на это много говорящее «мы», под которым скрываются так и не названные экс-президентом СССР его советчики и консультанты, единомышленники и вдохновители, а также рьяные исполнители его тайных замыслов, о которых чуть позже сам Горбачев поведывал прямо-таки с обескураживающей прямотой.

— И понимали, что придется пойти далеко, и что это будет непросто…Делая свой выбор мы были за перемены, мы были недовольны существовавшими порядками, не хотели мириться с безобразиями, творившимися под прикрытием социалистических лозунгов.

Обратим внимание наших читателей на то обстоятельство, что здесь Горбачев пока еще заявляет о себе как о социалисте, но, как мы увидим далее, он очень скоро изменит свою политическую самоидентификацию.

— Все приходилось делать с оглядкой на идеологические догмы, — то есть на идеологию и программные заявления, установки возглавляемой им КПСС, откровенничал недавний генсек, — и на возможную реакцию партии.

— А как партия следит за своими вождями? За каждым словом! — продолжал духовное само обнажение, безнравственнополитический стриптиз Михаил Горбачев. Не понимая, или только делая вид, что не знает, не понимает, что каждая партия имеет полное право, и действительно наблюдает за своим лидером, а порой — и отказывает ему в доверии.

— Однако, — продолжал Горбачев, — повторяю, принципиальный выбор был сделан… У нас были иллюзии — теперь я могу говорить об этом прямо, это уже осознанный выбор, — насчет способностей правящей коммунистической партии не только в начале, но и в дальнейшем, что эта партия может стать мотором кардинальных перемен….

Итак, Горбачев публично признается, что партия не только не оправдала его доверия, но и обманула его ожидания…. Короче говоря, он оказался не в той партии. И что должен сделать в подобной ситуации порядочный человек?

Но не ждите этого от Горбачева. Он — объявил войну своей партии!

В баварском Камершпиле он не скрывает, что его — или все-таки «их»(?!) курсу «…стало нарастать сопротивление, и в обществе развернулась настоящая ожесточенная схватка».

Лишь через три с половиной года после, по его словам, «переломного 1988 г.», Горбачев признается в двойной игре и сознательном обмане:

«…если бы мы на XIX партконференции сказали, что задача состоит в том, чтобы партию отодвинуть, убрать ее из государственной сферы, чтобы она занималась своим делом, то есть политическими функциями: готовила лидеров, программы, вела работу с народом, — эта конференция провалилась бы».

Что означало бы объявление недоверия Горбачеву и его компании тайных и явных советников и советчиков.

Необходимо, однако, обратить внимание на крайне странное, скажем прямо, и непонятное для лидера политической партии стремление ее «отодвинуть, убрать из государственной сферы».

Ведь, насколько мы знаем, никто не стремится убрать лейбористов или конкурирующую с ними консервативную партию из государственного управления в Великобритании, «зеленых», социал-демократов, да и ХДС/ХСС в ФРГ, или любую из правящих партий в США.

Но, продолжал откровенничать Горбачев, «тогда вопрос был поставлен по-другому… Это прошло. Но, как только увидели, к чему ведет разделение властей, и кто чем должен заниматься, так в партии снова возникло противодействие реформам».

Следует, однако, уточнить одно крайне важное обстоятельство: реформам по-горбачевски, но их «архитектор» уже сознался в преднамеренном обмане своей партии — для нормального западного политика, это — убийственное саморазоблачение!

Но не таков наш бывший президент!

— С этого времени, — искал сочувствия у зарубежной аудитории наш духовно-политический стриптизер, — заседания каждого пленума ЦК превращались в бой. Это была изнурительная, тяжелая борьба».

Итак, Горбачев начал борьбу с собственной партией!

Обратим внимание на то, что «демократический» генсек Горбачев все же признавал плюрализм и иные мнения: свое и ошибочные, с которыми и пытался вести беспощадную борьбу — почитайте его последние выступления.

И вновь в речи Горбачева всплывает таинственная фигура умолчания «мы»:

— Историческую задачу мы решили: тот монстр рухнул, люди получили свободу, в обществе развернулись демократические процессы….

Не комментируя последнюю, отнюдь не бесспорную сентенцию Горбачева, вновь подчеркнем факт признания его в предательстве партии и в ее целенаправленном обмане.

Публичный акт политического самоубийства завершен.

Лишившись последних прикрытий, политически обнаженный на сцене Горбачев перед сотнями устремленных на него удивленных глаз еще осмеливался(!??) пускаться в рассуждения о «соотношении политики и нравственности». Как бы отчитываясь за свои деяния грехопадения, он покаянно оправдывался перед западной аудиторией:

— Вся эта «нерешительность» президента, его медлительность» (я все это ставлю в кавычки), то есть моя тактика, мой подход и позволили накопить в обществе такие силы, которые, как теперь говорят, создали базу для сохранения и продвижения демократических преобразований».