Читать книгу "Бытие - Дэвид Брин"

В иллюминаторе Джеральд видел, что телескоп Лейси Дональдсон постепенно приводит огромный зонтик лепестков в прежнее положение, точно научный инструмент, собирающий данные о других планетных системах. Большой телескоп не предполагали так скоро использовать в качестве оружия. Теперь его вторая функция перестала быть тайной. Те, кто затаился в поясе астероидов, поймут – земляне готовят большие пушки прямо у них под боком.

Экипаж на мостике выглядел усталым, напряжение не спадало. Даже капитана Ким, казалось, переполнял адреналин. Она грызла ноготь, разглядывая голографические изображения и данные анализа битвы с ФАКРом. Изображения мелькали слишком быстро для Джеральда, его старый аппарат для усиления зрения не справлялся. Что ж, некоторые новинки не предназначены для стариков вроде меня.

Джеральд уже был свободен – капитан Ким владела ситуацией, – поэтому без церемоний развернулся и, оттолкнувшись, поплыл в свою каюту, где ждало сообщение Бена. По дороге, проплывая через помещение научной станции, Джеральд встретил Айку и Хайрама. Они опять дурачились, забавляя членов экипажа и снимая напряжение своим небольшим представлением: вели обратный разговор, то есть произносили все слова задом наперед. Джеральд улыбнулся такой необычной дружбе девочки-неандертальца и мальчика-аутиста. Очевидно, у отличий есть и свои преимущества.

Но не у дельфинов.

Если в следующий раз мне на борт подсунут какую-нибудь сверхрыбу, я уйду в отставку.

Где-то нужно провести границу.

Когда он проходил мимо, Айка поймала его взгляд и, не прерывая «обратного» разговора, мигнула и послала Джеральду картинку. Крошечный мерцающий глиф поплыл от ее глаза к нему и остановился в углу его поля зрения. А когда Джеральд посмотрел, глиф, развернувшись, превратился в надпись:

Мистер К. ждет на том же месте.

Перелетая от одной скобы к другой в своем продвижении к оси вращающегося гравитационного колеса, Джеральд размышлял:

Ну да. Мистер К.

Мистер Коббли. Айка непонятно почему по-прежнему пыталась научить его пользоваться слепым пятном. Умению такому простому, что даже тупой гомо сапиенс должен был научиться «не видеть» то, чего здесь нет.

Ну, может быть. Теперь, когда кризис позади.

Просто чтоб она была довольна.

После того как займусь другими делами. И посплю.

Спустившись по лестнице к вращающемуся колесу, Джеральд вынужден был сосредоточиться, чтобы устоять на ногах. Даже при тяготении в четверть g просто стоять становилось со временем все труднее – приходилось без конца напоминать себе о необычной направленности силы тяжести. Когда-нибудь он вовсе перестанет приходить сюда и станет постоянным жителем пространства невесомости. Отличный способ для астронавта закончить карьеру, почти изгнав себя с родины.

Дьявольщина, да будет ли через несколько лет Земля еще обитаема? Некоторые из тревог времен его юности теперь не кажутся такими уж страшными: источники энергии, загрязнение окружающей среды, терроризм. Но с каждым годом появляется все больше дилемм, неизвестных другим поколениям. Они питают страх человечества перед исчезнове-нием…

…и обостряют интерес к заманчивому выходу, который предлагают звездные кристаллы.

Заново учась ходить, Джеральд проковылял к той части коридора, где, как утверждали Айка и Хайрем, жил «коббли». Разве у воображаемого не-существа из палеолита нет не-работы получше, чем не-ждать здесь, чтобы не-поговорить со мной? Научить меня, что часть мудрости – это умение не смотреть прямо.

Войдя впервые за двадцать часов в свою каюту, он увидел над столом голографическое изображение своего друга антрополога, застывшее на полуслове. Рядом с Фланнери висела карта с обозначением политических приливов и отливов, перекатывающихся по Земле, – пятнами цвета, занявшими несколько кубических метров пространства каюты Джеральда.

Приняв душ, Джеральд взял бутылку сока и улегся в подвесную койку.

– Резюме.

Голова Бена продолжила говорить, словно никакого провала во времени не было:

…новый союз между Движением народов планеты и КонсерваТЕДами, пытается шире распространить «временные научные суды», чтобы предотвратить «опасные эксперименты». «Отреченцы» под новым названием.

В нижнем левом углу дисплея проступили две геометрические фигуры, похожие на цветных амеб. Каждая представляла интерес или страсть, разделяемые несколькими сотнями миллионов голосующих. Когда Бен заговорил об этих двух движениях, цветовые пятна слились, непрерывно пульсируя, словно готовые расползтись еще шире.

Угадай, кто протолкнул это соглашение! Помнишь Пророка из пятидесятых? Тенскват… как-то так, кажется. Теперь он использует свое старое имя – Джозеф Пайн, – предлагая свежеперекрашенные доводы. Хочет собрать все небесные кристаллы – силой – и выбросить на Солнце! Конечно, при этом десятки тайно осядут в частных руках…

Джеральд внимательно разглядывал последнюю предложенную Беном версию «Карты политических интересов» Сацумы. В этой версии движение вниз означало откат к старому. Ищи для человечества буколический, мирный жизненный путь. Умерь амбиции, сгладь крайности. Руководствуйся консервативными причинами. Или делай это ради Земли, природы и возвращения к «мудрым естественным обычаям». Было множество причин еще до того, как кристаллы предложили самое важное. Скандалы тридцатилетней давности – когда был раскрыт заговор сверхбогачей, пытавшихся руками Движения отречения осуществить государственный переворот, – вспоминались и оказывали сдерживающее влияние недолго.

Вечный круг. И, как ни смешно, винят во всем науку.

Приборы вроде телескопа Дональдсон-Чена, созданные для проверки разнообразных ложных и истинных утверждений, сообщенных разными артиленами, стали подлинным подвигом людского мастерства. Но с каждым отрицательным результатом, с каждым случаем молчания далеких звезд, некогда ставших колыбелями цивилизаций разумных существ, позиции отрицающих укреплялись. Сгорели ли чужаки, самоуничтожились ли, самоизолировались и ушли внутрь или впали в некую экзальтацию, ни одна из планет, некогда запустивших хрустальных посланцев, больше не была активна.

Те, что сосредоточились в нижней области карты Сацумы, доказывали, что «движение вперед» означает смерть… так что не будем идти вперед.

Конечно, мы ничего не знаем о тех, кто отказался запускать зонды. Добрый ли знак их молчание, если молчание других – знак дурной? Я никогда не понимал такие доводы.

Для меня все сводится к одному. Если у вас нет стремлений, нет недостижимых мечтаний, которые могли бы воплотить ваши потомки, – в чем тогда смысл разумности?

Что касается других осей карты, то восток и запад отражали готовность людей верить тому или иному типу власти: избранным чиновникам или ученым, священникам-гуру или наследственной аристократии. Тенскватава некогда был союзником Новых Хозяев, а теперь укрепляет связи между противниками богатых популистов. Что ж, талантливые индивиды всегда могут перестроиться.