Читать книгу "Черная вдова - Анатолий Безуглов"

— Для чего вы возили своего шефа в декабре прошлого года в Средневолжск? — задал вопрос Кичатов.

— Там у Валерия Платоновича был знакомый, — ответил Бухарцев. — Заправлял в областном агропроме. Он поставлял моему патрону ценную информацию, ну и по возможности помогал чем мог.

— За деньги или просто так, по дружбе? — поинтересовался Дмитрий Александрович.

— За просто так теперь и прыщ не вскочит! — усмехнулся Бухарцев и, как бы упреждая уточняющие вопросы, сказал: — А вот как они там договаривались с Валерием Платоновичем, о чем, ей-богу не знаю! Без меня было…

— А где вы проводили время, когда Скворцов-Шанявский занимался своими делишками? — словно бы невзначай поинтересовался Чикуров.

— Да где придётся. Или в номере ждёшь, когда позовёт, или же, если шеф предупредит, что не понадоблюсь до такого-то времени, — махнёшь в кино…

— Ну а двадцать пятого декабря? — спросил Кичатов. — Вечером, когда Скворцов-Шанявский ужинал в ресторане «Россия» с тем агропромовским начальником?

— Двадцать пятого, двадцать пятого… — Эрнст наморщил лоб.

— Могу уточнить, — добавил Чикуров. — От шести тридцати до начала десятого вечера.

— Так когда это было! Год, считай! — Бухарцев отвёл глаза и пробормотал: — Не помню.

— Вспомните, пожалуйста, получше, — попросил Игорь Андреевич.

— Да, да, — более категорично, чем руководитель следственно-оперативной группы, потребовал Кичатов. — Как вы очутились в квартире Глеба Ярцева на Большой Бурлацкой улице, где похитили драгоценности его жены?

— Я? — растерялся Бухарцев.

— Вы, вы, — подтвердил подполковник. — Больше некому. У Скворцова-Шанявского — алиби, у Глеба — тоже…

Чикуров несколько удивился напору Дмитрия Александровича: они договаривались по-другому. Но возможно, Кичатов лучше почувствовал обстановку и состояние Бухарцева, вот и гонит лошадей?

— Кто вам дал ключ от квартиры? — наседал Кичатов.

И вдруг совершенно неожиданно для Игоря Андреевича (впрочем, для Кичатова тоже) допрашиваемый признался:

— Ключ мне дал сам Ярцев. — И видимо, боясь, что ему не поверят, затараторил: — Честное слово! Утром дал! Специально приехал за мной в гостиницу. Подвёз на своей «Ладе» к их дому, показал подъезд, этаж…

— Постойте, — жестом остановил его Чикуров. — Вы что же, хотите сказать, что Ярцев попросил вас обворовать себя?

— Господи, почему же обворовать! — покрываясь от волнения красными пятнами, воскликнул Бухарцев. — Какой это грабёж, если хозяин лично просит зайти к нему в хату ровно в семь пятнадцать вечера, взять из трельяжа кое-какие золотые цацки и отдать их в его собственные руки?

— Но ведь цацки, как вы выразились, принадлежали не Глебу, а Елене, — заметил Дмитрий Александрович.

— Муж и жена — одна сатана! — отпарировал Эрнст. — Если они расписаны, конечно. А Ярцев мне даже штамп в паспорте показал.

— Поднялись вы, значит, к ним в квартиру, — продолжал допрос Чикуров,

— взяли из футляра гарнитур…

— Точно, — кивнул Бухарцев. — На футляре ещё буковки золотые «Л.Г.»… Только не все было на месте, колечко отсутствовало. Оказывается, Ленка нацепила. Это мне потом Ярцев объяснил… А я взял серёжки, кулон и браслет.

— Тут зазвонил телефон, — подсказал Кичатов.

— И это правильно, — подтвердил Бухарцев. — Баба какая-то Ленку спрашивала. Ну, я сказал, что они на концерте Антонова. Вот и все… Я поехал в гостиницу.

— Как вы добирались к Ярцевым?

— Один хмырь подкинул, частник. Обратно, в гостиницу, — таким же макаром.

— Так сказать, соблюдали конспирацию, — бросил Чикуров.

— А как же! — не поняв сразу подвоха, откликнулся Бухарцев, но тут же спохватился: — При чем здесь конспирация? Меня так Глеб научил!

— Послушайте, Бухарцев, неужели вы такой наивный человек? — покачал головой Игорь Андреевич. — Ведь это было обыкновенное воровство!

— Какой я вор? — перебил подследственный. — Сами подумайте, взял бы вор трубку, если бы кто-то позвонил во время кражи?

— Ещё похлеще поступают, — сказал Кичатов. — Вы похититель, в этом сомнений нет. Чем бы это ни оправдывали.

Бухарцев в сердцах хлопнул себя по коленям:

— Вот дурак! Набитый дурак! Не хотел же, патрон уговорил!

Он сплюнул и выругался.

— А зачем это им надо было? — спросил Чикуров.

— Валерий Платонович раздел Глеба как последнего лоха!

— В карты, что ли? — уточнил Игорь Андреевич.

— Ну да! В стос играли на квартире у отца Ярцева.

— Сколько же Ярцев проиграл? — спросил Чикуров.

— Насколько я помню, около тридцати тысяч. Вот он и придумал такую комбинацию — расплатиться драгоценностями жены.

— Расплатился?

— С лихвой! Оказывается, я тогда даже лишнее прихватил, — усмехнулся бывший телохранитель «профессора». — Когда шеф показал драгоценности ювелиру, тот оценил их в сорок с чем-то тысяч. Ну, Валерий Платонович и вернул Ярцеву браслет. Как бы сдачу…

«Вот, значит, откуда у Глеба один из предметов гарнитура, очутившийся потом у Гриднева», — подумал Чикуров.

Вероятно, это же пришло в голову и Кичатову, потому что он посмотрел на коллегу многозначительным взглядом.

— А вы сами что имели от этой сделки? — спросил Игорь Андреевич.

— Подумаешь, посидели вечер в кабаке! — зло ответил Бухарцев. — И все!

Игорь Андреевич внимательно посмотрел ему в глаза, потом на руки. Бухарцев вроде говорил правду.

Среди предъявленных для опознания фотографий различных драгоценностей Эрнст безошибочно указал на кулон, браслет и серьги, которые он взял в тот декабрьский вечер в квартире Ярцевых.

— Когда вы расстались со Скворцовым-Шанявским? — продолжил допрос Чикуров. — Я имею в виду, перестали быть его шефом и телохранителем?

— В июне.

— Почему?

— Почему, — повторил с усмешкой подследственный. — Недаром говорят: седина в голову, а бес в ребро. Валерий Платонович весной лечился в Трускавце, ну а когда вернулся, привёз с собой Сторожук. Воспылал, видите ли, любовью… Что ему стукнуло в голову, не знаю, но вдруг приревновал меня к ней страшно. Главное, без всякого повода! И уволил, что называется, без выходного пособия. Да я и сам поскорее отвалил от него: могли так отделать, что на всю жизнь остался бы инвалидом, а то и вовсе отправить на тот свет.

— Как же так? — удивился Кичатов. — Вы боксёр, мастер спорта…

— На ринге уложу кого угодно. И в честной драке. Но ведь среди таких тузов, как Скворцов-Шанявский, честного человека встретишь не чаще, чем жирафа в Арктике.