Читать книгу "Джон Леннон - Альберт Голдман"

Поведение Йоко привело Хавадтоя в уныние, однако он продолжал настаивать на том, чтобы она еще раз выслушала его. В конце концов 2 февраля ему была назначена аудиенция. Появившись в «Студии Один», он признался Фреду Симану и Ричи Депалма, что разочарован и расстроен и что больше не собирается работать на Йоко. Тем не менее во время беседы с Йоко ему каким-то образом удалось заставить ее изменить свою позицию, а в конце встречи она позвонила Ричи Депалма и объявила о том, что Сэм прощен. Все сотрудники, находившиеся в Дакоте, собрались, чтобы отметить шампанским реабилитацию" Сэма.

Вернув Хавадтоя, Йоко поступила вполне разумно, так как, уволив своих ближайших помощников, осталась в полном одиночестве. Ей просто не на кого было опереться. Кстати, в тот же самый день утром она собрала сотрудников и обратилась к ним с пространной речью, в которой проводила параллели между гибелью Джона Леннона и Джона Ф. Кеннеди. «У Джеки, по крайней мере, оставалась семья Кеннеди, которая оказала ей поддержку, – пожаловалась она, – а позже появился Онассис. Я же осталась совсем одна... Я и так держусь с большим трудом... Шок был слишком жестоким, и я чувствую себя очень слабой».

Весной положение Хавадтоя упрочилось еще больше после того, как Йоко разругалась с Дэвидом Геффеном, человеком, от которого во многом зависел ее успех. «Walking on Thin Ice» стала лучшей из всех сольных пластинок Йоко; после нее она запустила в производство альбом, получивший название «Season of Glass»232, на обложке которого был помещен снимок разбитых, окровавленных очков Джона Леннона. Йоко заклинала Геффена сделать альбому максимальную раскрутку, а когда он не внял ее требованиям, обвинила продюсера в том, что он заработал миллионы на «крови», а теперь отказывался платить добром за добрые чувства, которые она к нему питала.

Как только Геффен был вычеркнут из списка друзей, главным пажом у Йоко стал Хавадтой. Очень скоро она начала обращаться с ним так же, как в свое время с Тони Коксом и Сэмом Грином. Взаимоотношения развивались с характерной стремительностью, и, если верить Лучиано, в апреле Йоко и Сэм стали любовниками. 16 июня они незаметно покинули Нью-Йорк и отправились в Будапешт. Согласно официальной версии, цель этой поездки заключалась в том, чтобы навестить мать Сэма, однако, по некоторым сведениям, в Венгрии Йоко и Сэм поженились. Как бы то ни было, вернувшись в Нью-Йорк, Сэм Хавадтой переехал в квартиру 72 и проживает в ней и по сей день.

В день своего возвращения из Венгрии Хавадтой отправился на квартиру на 55-й стрит, которую они с Йоко арендовали для Лучиано еще в мае, и, глядя бывшему любовнику в глаза, заявил: «Лучиано, ты понимаешь, что я стал мужчиной?»

Сэм настаивал на том, что лишь вернулся к своему естеству, в то время как Лучиано подозревал, что связь Хавадтоя с Йоко объяснялась простой материальной выгодой. «Можно ли было придумать что-нибудь лучше, чтобы помочь очень, очень богатой вдове, которой к тому же он прилично задолжал?» – с горечью сетовал Лучиано.

В течение долгого времени Йоко скрывала от прессы тот факт, что жила с Хавадтоем. Несмотря на то, что в печатных изданиях все чаще стали встречаться фотографии, на которых они были изображены вдвоем, Йоко и Сэм всячески опровергали слухи о своей женитьбе. Как-то Сэм даже заявил, что располагает официальным документом от венгерского правительства, подтверждающим, что они с Йоко не сочетались браком в этой стране. Было очевидно, что эта тема была для них болезненной. Верно подметила ведущая колонки светских сплетен одного из журналов Лиз Смит, что, окажись этот слух правдой, «он обернулся бы катастрофой для имиджа» Иоко Оно.

Тем не менее не было недостатка в доказательствах сильного увлечения Йоко новым приятелем. Она демонстрировала Марни детские фотографии Сэма, полученные от его матери, собиралась изучать венгерский язык и кухню. А Шон заявил однажды Марни Хеа: «У меня теперь новый папа». В ответ Марни попыталась объяснить мальчику, что он ошибается, что его папа умер. «Нет, Марни, – настаивал Шон. – Сэм спит с моей мамой. Так что теперь у меня новый папа».

Что касается Сэма Хавадтоя, то он полностью изменил свой имидж. Йоко заставила его носить одежду Джона, сделала ему прическу, как у Леннона, что немало шокировало соседей по Дакоте, таких, например, как Рудольф Нуреев. Превращая Сэма в клона Джона Леннона, Йоко отводила ему роль верного помощника, которую в свое время играл Тони Кокс.

Несмотря на то, что после «Walking on Thin Ice», которая даже получила номинацию на «Грэмми» (запоздалое признание продюсерского таланта Леннона), Йоко не добилась серьезных результатов на поприще грамзаписи, она успешно справлялась с новой задачей пропаганды своего нового имиджа вдовы. Каждый месяц в течение многих лет после смерти Джона в прессе, на телевидении и радио появлялась информация о состоянии Иоко: безутешная скорбь, замкнутый, одинокий образ жизни, близкие и нежные отношения с сыном. Снискавшая в свое время славу великого мастера по связям с общественностью, Иоко на этот раз многим была обязана своему пресс-секретарю Эллиоту Минцу, который примчался из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк на следующий же день после убийства Джона.

Теперь, ссылаясь на свое долгое и близкое знакомство с Леннонами, Минц радовал прессу сказочками о глубокой и нежной любви, которую питали друг к другу Джон и Иоко, о том, как безмятежно они жили все эти годы и какого прекрасного состояния духа и тела достиг Леннон за время своего отшельничества. Когда темы печали и тяжелой утраты себя исчерпали, Йоко и Минц переключились на грустную историю предательства и мошенничества, жертвой которых стала Йоко со стороны самых доверенных сотрудников и близких друзей. И наконец, изобретательный Минц был призван на помощь, когда срочно понадобилось придумать опровержение откровениям Мэй Пэн и Джона Грина.

Прошло время, и Йоко вошла в тот самый образ, о котором всегда мечтала, – образ благодетеля. Она стала жертвовать значительные суммы на благотворительные акции или общественные учреждения, взяла на себя расходы по перепланировке одного из участков Центрального парка, примыкающего к Дакоте, получив в обмен на миллион долларов право дать этому участку парка название «Земляничные поляны». Торжественная церемония по этому случаю состоялась 9 октября 1985 года, и на ней Иоко стояла рядом с мэром Нью-Йорка Эдвардом И. Кохом и другими представителями городской администрации.

Несмотря на то, что такое общественное признание, безусловно, радовало женщину, на которую часто обрушивалась со всяческими обвинениями пресса, оно не было единственным мерилом ее успеха. Не менее важным был тот факт, что женщина, которая уже не надеялась когда-либо обрести счастье, вдруг оказалась счастливой. Сэм Хавадтой был неизменно внимателен к Иоко, выполнял ее малейшие желания, прекрасно относился к Шону, довольствуясь тем, что всегда оставался на заднем плане: например, он намеренно задерживался в самолете, предоставляя Иоко возможность одной спуститься по трапу, чтобы не попасть вместе с ней в объективы фоторепортеров.

Одной из первых заметила это Марни Хеа. Через год после смерти Джона Иоко и Сэм пригласили ее в качестве единственного гостя на рождественский ужин, и Марни обнаружила, что ее подруга стала другим человеком. Йоко источала любезность и очарование женщины, принадлежащей к высшему сословию. Она сама приготовила ужин и, подавая его на стол, предложила гостям воспользоваться палочками для еды. Сэм подарил Йоко восхитительные бусы доколумбовской эпохи, которые Иоко даже сняла с себя и дала померить Марни. «Они напоминали котят, – восторгалась Марни. – Они постоянно ластились друг к другу. Я никогда не видела Иоко такой счастливой. Она была на самом деле счастлива. Она была веселой, молодой и совершенно раскрепощенной. Кстати, бросалось в глаза, что она давно не принимала наркотиков. Она выглядела просто чудесно!»